Нет звёзд за терниями - Олли Бонс Страница 52

Кое-как удалось устоять и убрать три винта. Темноволосый помогал, поддерживая. Да и рукой, пожалуй, больше действовал он, чем Кори.

Пленники разулись. Каждый, связав шнурки, повесил ботинки на шею. Седой помог Кори надеть перчатку. Чем меньше шума они произведут, тем лучше.

Вдоль стенок широких труб шли перекладины, цепляясь за которые, удобно было карабкаться. Ветер снаружи, несмотря на решётки, наносил пыль, и временами обитатели пещер под грядой чистили засоры. Когда-то и Кори приходилось этим заниматься, и в обычное время преодолеть такой путь не составило бы труда. Но сейчас ей было до того худо, что она порой не понимала, где находится. Спутники лишь чудом тащили её вперёд, да и то потому, что без неё не знали, куда дальше.

Кое-где в воздуховоде встречались клапаны, и Полди — кажется, так его звали — пыхтел и ругался, преодолевая узкие места. Остальные шикали на него. Любые звуки разносились гулким эхом, и хотя предполагалось, что местные в этот час ещё спят, кто-то мог и услышать.

Кори не удалось бы сказать, как много времени прошло, но они всё-таки добрались до выхода. Там тоже была решётка, но возиться с винтами уже не стали. Темноволосый, надев ботинки, вышиб последнюю преграду ногами.

И вот они стояли под небом, лишь начинающим бледнеть. До того, как душная пелена дневного зноя опустится на эти земли, оставалась ещё пара часов. Самое время убраться отсюда подальше.

— Куда теперь? — спросил седой.

Кори, опираясь на руки спутников, кое-как сумела поглядеть на компас. Голова отказывалась думать. Куда?

— В том направлении, — указала она. — Там… источник, за которым приглядывает старик… он безобиден, но раз в два дня прилетают из города, от этих нужно подальше…

Кори сказала, пожалуй, слишком много. Зря. Она бы не удивилась, если бы теперь её бросили, чтобы не замедляла спутников. Все ведь понимали, что на пустынной равнине трудно уйти от преследования, и от скорости зависит многое.

Но чужаки отчего-то прихватили её с собой. Тащили, меняясь парами, а Кори даже не могла сказать, переставляет она ноги или нет. Наверное, боялись, что без проводника не доберутся.

Целые часы пути стёрлись из памяти. Всё смешалось в голове — свист ветра, чужие голоса, то негромкие, то тревожные. Затем пришла желанная прохлада, остудила лицо. Влага промочила пересохшие губы. Открыв глаза, Кори поняла, что они дошли.

Темноволосый протирал ей лицо мокрым краем рубахи. Заметив, что она пришла в себя, поднёс к губам ковш — напиться. Рядом стоял напуганный старик, здешний смотритель, заламывая руки. Не знал, к добру ли такие гости, но помешать им не мог.

— Что собираешься делать дальше? — спросил седой, усаживаясь рядом.

— Мне нужно в город, — ответила Кори. — Но это уже не ваше дело. Пробирайтесь на север…

Она помедлила, пережидая нахлынувшую слабость, и продолжила:

— Чем дальше, тем лучше. Домой вам всё равно не вернуться, а Раздолье… этот город не так хорош, чтобы рваться туда. Смотритель укажет направление к следующему источнику, там вас направят дальше, так и уйдёте. На север наши лодки летают редко.

— Значит, пойдём в город все вместе, — твёрдо сказал её собеседник. — Хорош или нет, а мы там пригодимся. Я верно понял, что Рафаэль собрался туда со своими людьми?

— Ты чего, Конрад? — заверещал Полди. — Это уж не наши заботы, я на верную смерть не подписывался! Я отказываюсь!

— Удачи в пути на север, — сказал ему темноволосый. — Хенрик, а ты?..

— Я с вами, ребята, — ответил юноша. Но казалось, он вовсе не был рад.

— Вы про меня не всё знаете, — сказала Кори. — Может, проклянёте ещё. Врата… их сломал не кто-то другой, а я. Намеренно.

Чужаки примолкли, глядя на неё. Но вот седой кивнул.

— Не думал, что такое скажу. Но и к лучшему, — произнёс он.

Глава 19. Гундольф. Терпение и труд

До того, как войти в город, пришлось ещё принести клятву верности Пресветлому Мильвусу и троим, что стоят за его спиной. Путник бормотал слова, повторяя за госпожой, и даже особо не вникал в смысл. Он был готов сказать что угодно, не возражая, только бы пустили.

Шагнув за ворота, Гундольф мечтал лишь о том, чтобы дали воды и позволили передохнуть. Однако вышло не совсем так.

— Следуй за мной, — тягучим голосом произнесла госпожа Первая.

Путник побрёл, едва переставляя ноги. Не было сил даже оглядеться — впрочем, на что тут глазеть? Город как город, обычная улица, такие же дома, как и везде.

В душе жила надежда, что важная госпожа не станет далеко идти пешком, а значит, за воротами ждёт экипаж. Или путь близкий. Но эти ожидания, увы, не оправдались.

Чуть в стороне от дороги стояло вычурное кресло. Ручки в виде золотистых птиц с раскрытыми клювами, вместо глаз — зелёные камни. Овал спинки тоже поддерживали крылатые, кружась и сплетаясь в причудливом танце. Мягкие вставки сиденья и подлокотников обтягивала ткань, напоминающая мох и цветом, и фактурой.

Ножки, отлитые в форме птичьих лап, загнули вперёд и назад и привязали верёвками к двум длинным палкам, превратив кресло в носилки. Да ещё под сиденьем закрепили ящик, грубо сколоченный из неструганых досок. Спереди он выступал, выполняя заодно роль подножки. Эти усовершенствования значительно подпортили вид кресла.

Пара крепких ребят поджидала неподалёку. Когда госпожа в маске приблизилась, они прервали беседу, готовясь взяться за ручки.

— Новичка зовут Отто, — сообщила госпожа Первая спутникам, усаживаясь. — Я поставлю его к источнику вместо Алтмана, бедняги. Новичок займёт и его место, и его комнату. Вперёд!

Парни подняли кресло плавно, почти без усилий и зашагали послушно, и Гундольфу оставалось лишь следовать за ними.

— Как ты уже понял, я Первая, госпожа Золотая Маска, — неспешно сказала правительница, обращаясь к новичку. — В Раздолье я отвечаю за людей. Приказы о назначениях, обучение и суды — всё это под моим контролем. Я даю добро тем, кто желает попасть в город, или отказываю им. Если жители хотят создать семью или завести детей, они обязаны получить моё разрешение. И я решаю, когда старикам отправляться на покой.

Она умолкла, и Гундольф не мог решить, то ли спутница чего-то ждёт, то ли уже закончила свою речь. До чего неудобно, что не видно лица! На всякий случай сказал почтительно:

— Вот так сложная у вас работа, госпожа! Надо же, за всех людей отвечать!

Путник едва держался на ногах и последнее, чего хотел — с кем-то беседовать. Да ещё голова болела всё сильнее, и даже эта простая фраза потребовала усилий.