Человек, который придумал Магию - Mujische Страница 57

Привыкший к работе, я быстро привыкал и к занятиям.

Понедельник.

— Так, одним мечом сыт не будешь. Вот — метательные топоры. Это лук, обычный, охотничий. Боевой нам и не пригодится, они больно уж громоздкие. Да и разве что тухляков из него бить, да разбойников. Всякие другие твари, коли тебя увидят, с лёгкостью увернутся от стрелы. А то и вовсе поймают. Помнишь, как оборотней убил?

— Двух в спину, а первого… Он сам на кол налетел.

— Вот. В прыжке, и пока отвлечены поеданием добычи, их можно достать.

— То есть надо ждать, когда нападут?

— Ни в коем случае! Малик, я же учу тебя головой думать. Давай, сделай вывод сам.

— … Заманивать? В ловушку?

— Да. Придумаешь с ходу одну?

Я почесал свои лохмы. Надо бы подстричь коротко, как у Боромир. А то за волосы хватит кто и голову то оторвут.

— Как с быком и разбойниками. Только немного по-другому. Нужно заманить в узкий проход, и чтобы он через него бежал.

— Ну…хорошая попытка. На деле, узких проходов в лесу не встретишь. Если почти тебя догнал, можешь прыгнуть меж двух деревьев. А в прыжке развернуться и подставить кол. Как правило, когда жертва собирается упасть — оборотень в охотничьем раже обязательно на нее прыгнет. С вожаком может и не подействовать, но с молодняком — точно. Но самое верное, конечно, это сделать ловушки — растяжки, чтобы тварь банально споткнулась, а после нее — деревянные шипы. Смазанные перцем.

— От них боль очень сильная?

— Читаешь, значит? Молодец. Да. Тварь приперчёная орет как оглашенная, уши закладывает.

— Как банши?

— Нет. Коли банши закричит — считай оглох. И труп.

— Я так и не понял почему так. Про банши.

— Я и сам не знаю. Но на веру взять стоит. Не проверишь, ведь. Попробуй кинуть топор в пень.

— Так ведь отскочить может.

— Оскочет — увернись. Учиться все равно надо.

Я сделал аккуратный замах. Топор врубился аккурат в середину.

— Так. Попробуй сделать быстрый бросок. Вижу, метать ты умеешь, но чтобы во врага попасть — надо кидать сильно, чтобы он вернуться не успел. В высших, кстати, тварей, не метай ничего.

— Почему?

— Почём зря оружие потеряешь. Увернётся точно. А высший вампир вовсе поймать может. И кинет в обратку. Ещё сильнее бросок сделай. На сколько можешь.

Взявшись за короткую рукоять метательного топора двумя руками завёл руки за голову для самого сильного броска, на который способен.

— А что, они топоры тоже метать умеют?

Мой снаряд разреза воздух и воткнулся рукоятью в гнилой пень.

— А, понял. Даже если не воткнется, убьёт силой. Как камнем.

— Схватываешь.

— А можно заманить тварь какую кровью свиной али человечьей?

— Хм. Даже если нальешь её в пузырь стеклянный, для монстров будет достаточно, чтобы определить твоё местоположение. А потом и сам ею пропахнешь. Ты-то не заметишь, а для того же кровососа все равно что светильников жировым в темноте светить будешь. Потому девиц и баб в ученики не берут.

— Из-за мироточных дней?

— Из самых. Как маяк в темноте будут. Да и днем.

— А есть неопасные твари?

— Тут лучше задать вопрос, есть ли относительно не опасные твари. На югах, говорят, даже комары могут заразу смертельную в кровь заносить.

— Ну а все же?

— Разве что те, кто от рода человеческого вышли. Да и то — нападешь, тебя убьют. Все. В мире опасно, если быть слабым, или глупым. Хуже, только когда вместе. Отойдем от темы. Нога в порядке? Не заболела снова?

— Да нет, все отлично. Сам удивлён, быстро прошла. Всего за три недели. Думал полгода буду калекой.

— Ну ты ж молодой, заживает все как на оборотне. В моем возрасте такие травмы даже не всегда вылечиваются. — Боромир потёр спину и начал делать шаги на месте.

— Неужели нет магов, что могут вылечить такие травмы?

— Не слышала о таких. Обычно, лечебная магия мага действует только на этого самого мага. И называется по-другому.

— Как?

— Почем мне знать. Маги секреты свои хранят как зеницу ока. Говорят, даже, если всматриваться в мага, ища что-то необычное, можно поплатить я жизнью.

— Это что же, маги просто за взгляд убивают? Даже если он не "косой"?

— Да. И не спрашивай почему. И, желательно, тему эту не поднимать. Святоши могут об этом магам рассказать. Конец будет тот же.

— Так святоши вовсе и не хорошие.

— А вот об этом лучше и односельчанам не говори. И даже с жёнами не обсуждай.

— А с тобой можно?

— Только когда я скажу. И точно вне населённых мест.

— Понял.

С само-собой переросшего в шёпот разговора, Боромир, поинтересовался громче.

— Малик, я заметил, жены у тебя зарумярились солнцем.

— Веснушки-то? — немного покраснел я.

— Они самые.

— У обеих мироточные дни не пришли. Новые души под сердцами носят.

— Отлично. Род твой будет расти сильным и полниться умными и красивыми детьми. У охотников они всегда выделяются этими качествами.

— Правда? А почему?

— Воля божья. Так говорят.

Я навострил уши. Кажется, понял, кого заметил Боромир.

— Утро доброе, молодые люди.

— У тебе, отче. Хотя я уж точно не молод.

— Главное, сын мой, молодость духа.

Я буквально чувствовал, как Святоша сверлит мою спину взглядом. Хорош, о что в настройках нейронки разобрался и отключил отображение статуса для сторонних.

— А что молодого не посылаешь грамоте учиться? — на лице Боромира проскочила тень удивления. Церковь света не любила грамотных людей и только особо благосклонную знать обучала ей.

— Так обучен он. Отцом своим. Старосты у них в Тишине не было, самим пришлось счетные и учётные дела вести.

— Вот оно как, дело доброе. А желает ли молодёжь светлое омовение зачатых детишек провести? Для здоровьица и огорожи от нечисти?

Боромир замолчал, не зная что сказать. Благо, мой батюшка научил вести такие разговоры правильно.

— То само потомство должно решать, отче. Как подрастёт, жён найдут, своих детей заведует, так и проведут ритуалы святые, коли надобность будет и желание причастности к церкви. Готовы ли они рабами божьим стать.

— Вот оно как. Ну, Бог в помощь, молодёжь.

Чуть отойдя, когда мы снова начали греметь деревянными мечами, Святоша сплюнул через плечо на землю. Оглянулся не заметили ли мы. Ну амы, сделали вид, что не заметили.

— Эко ты умно его отшил. — Довольно лицо Боромира случилось удовольствием.

— А мне ничего аж это не будет?

— Слава миру, нет. Не на столько ещё церковь света окрепла, чтобы бесчинства творить. Но держи ухо востро. Коли те старики, что решались омовение провести первое на