Воины столетия. Дар (СИ) - Галина Геннадьевна Черкасова Страница 58

— А не думаешь, что он натравил на нас всех этих духов?

— Даже если так. Сам он в бой не вступал. И духов здесь уже нет, как видишь, — Арес зевнул.

— А про сны что? — я нависла над напарником.

— Сны…, - он нахмурился. — Я не всегда могу их понять. Нужен какой-то толчок, ассоциация, чтобы все встало на свои места. Зевс начал говорить про Сильнейших, и у меня в голове как будто щелкнуло, и бессвязная чушь обрела смысл.

Я поджала губы и, кивнув, опустилась на траву рядом с напарником.

— Ты не думаешь, что в нашем мире кому-то не нравится, что у тебя есть способности к телекинезу?

— А кто о них знает, кроме тебя и Ключника?

— Мы ведь понятия не имеем, кто он на самом деле, — я принялась дергать тетиву лука, как струну. — Позвони ему.

— Зачем? Спросить, не он ли хочет меня убить?

— Нет. Назначь встречу. А там… Ты же умеешь влиять на сознание…

Арес приподнялся и недоуменно посмотрел на меня.

— Серьезно? Попробовать покопаться в голове у нашего информатора? И ты ещё просила не быть жестоким!

— Разве у нас есть выход?

Напарник ничего не ответил, только покачал головой и снова улегся на траву. Что-то ещё не давало мне покоя, какая-то мелочь, про которую я слишком быстро забыла.

— Выход… вых… О, точно! А что насчет выхода без Камня? — спохватилась я. — Тоже отличительная особенность такого уникума, как ты?

— Спросила бы у Зевса, — ответил напарник и, заметив, как я меняюсь в лице, примирительно добавил. — Не злись. Я не был уверен, что получится. Я с некоторых пор вообще ни в чем не уверен.

— Это-то и пугает, — вздохнув, ответила я.

Глава 14

На улице выл ветер. От его порывов дрожали стекла, и потрескивали рамы. Мне совершенно не хотелось идти домой. На кухне, между тетрадями и учебниками, притулились чашки с горячим чаем, а в самом углу маленького стола укрылись под книжкой с тестами овсяные печенья. Сашка листал учебник по биологии и потихоньку сползал со стула. Я доделывала задания репетитора. К нам заглянула кошка, мяукнула и, не дождавшись реакции, ушла в прихожую греметь своим горшком.

— Опять нагадила, — заметила я, не отрываясь от тетради.

Сашка вздохнул, бросил учебник на стол и, поднявшись, потянулся.

— Сколько время?

Я глянула на телефон.

— Четыре доходит.

— Тебе домой не пора?

— Гонишь меня?

— У тебя и так проблемы.

Грохот в прихожей нарастал, и Сашка, пробурчав что-то нелицеприятное в адрес кошки, вышел.

Я потянулась к чашке и, подув на чай, уставилась в окно.

После ранения Ярослава мы вернулись в наш мир через два часа после выстрелов. За это время Сашкина мать подняла на уши всех, кого могла, в том числе моих родителей. Нас искала полиция во главе с отцом Ярослава. Во дворе была такая толкотня, что, появившись в нашей укромной подворотне, мы поначалу даже не привлекли внимание.

А что началось потом…

Отец Ярослава орал так, что привезенные кинологами собаки заскулили и полезли прятаться в машину. В итоге Ящика лишили карманных денег и обязали являться домой не позже шести. Мне отец поначалу ничего не говорил, но я видела, что он очень расстроен. Я объясняла, что мы просто испугались и убежали. Ярослав-то был цел. Ну, температура, ну, устал. Мотались-то весь день.

Родителей очень сильно поразил тот факт, что мы втроём, вроде бы совсем не друзья после известных событий, теперь наперебой выгораживали и защищали друг друга.

— Не понимаю, что с вами происходит, но мне это не нравится, — заявил дядя Андрей. — Меня пугают ваши нездоровые отношения.

Дома отец тоже молчал, и это было очень плохо.

— Мне придётся рассказать все матери, — сказал он, когда я пришла пожелать ему спокойной ночи. — Я перестал понимать тебя, Аня. Мне очень жаль.

Как итог, мне вообще запретили выходить из дома на две недели, разве только по учёбе. В Перехлестье мы стали прыгать сразу после школы. Три раза мы налетали на Спрута. Единожды мне удалось его разбудить. Один раз сильно влетело Гермесу, благо он теперь восстанавливался гораздо быстрее. Другой раз нам пришлось бегать за двумя заблудшими, которые вместо того, чтобы атаковать, пустились наутек. В общем, Перехлестье не подкидывало ничего сверхнового. Ничего нового мы не смогли узнать и о стрелявшем. Телефон нашего главного подозреваемого был отключен. Ящик каким-то образом выяснил, что сим-карта принадлежала некой Анастасии Смирновой, сорокового года рождения, которая умерла месяц назад. Вряд ли старушка имела что-то общее с щеголеватым американцем. В сущности, мы понятия не имели, кто он, и у нас не было возможностей это выяснить. Впутывать в дело взрослых мы пока не хотели. Слишком длинный клубок потянула бы ниточка, как выразился Ярослав. Поэтому Сашке было предписано вести себя крайне осторожно и осмотрительно. В остальном мы топтались на месте. И сидели по домам.

Сегодня я должна была переписывать не очень удачно сданную контрольную по химии, но учительница плохо себя чувствовала и отпустила меня домой. Я, пользуясь случаем, после выхода в Перехлестье ушла с Сашкой, хоть он был не в духе и ворчал, что ему надо немного поучится. Его-то мать не наказывала. Я вообще слабо представляла, что Сашке можно было что-то запретить. Он и на мои предупреждения, касаемо его безопасности в реальном мире, отвечал своим наплевательским "ясно", что уж говорить о конкретных запретах…

После получаса поцелуев на диване, мы перешли на кухню делать уроки. И теперь я совершенно не хотела идти домой.

Запиликал мой телефон.

— Кто? — спросил Сашка из прихожей.

— Отец, — я вздохнула и нажала "Принять". — Да, пап, привет. Уже иду домой. Да нет, не надо, я почти дошла. Хорошо.

Сашка заглянул на кухню. Я отложила телефон и развела руками.

— Все, мне домой пора.

— И долго тебя на привязи держать будут? — Сашка в коридоре зашуршал куртками.

— Не знаю, — я сгребла все тетради в рюкзак. — Я хотела на День Святого Валентина в "Олимп" пойти с тобой, но видно не судьба.

Сашка, надевая куртку, выглянул из-за угла.

— Со мной? Я не любитель подобных заведений.

— Да я уже поняла, что ты зануда, — я вышла в прихожую. — Ты куда собрался?

— Тебя провожать, — Сашка взял мой рюкзак и помог одеться. — Вдруг сдует.

Погода стояла отвратительная — с неба падал снег вперемешку с ледяным дождём, ветер кидал это месиво в лицо. Мы шли, накинув капюшоны и опустив головы. Мир вокруг походил на размытый, серый, акварельный рисунок.