Трофей для Зверя - Полина Верховцева Страница 58

Тянуло со страшной силой, порой готов был сам себя цепями сковать, лишь бы не сорваться к ней. А зачем? Что там его ждало кроме холодного взгляда, полного презрения? Мел ненавидела его и все, что связано с Андракисом. Он ненавидел ее. И не оставалось места для чего-то другого. Да и не хотел он другого. Были цели, ради которых он готов на все, а остальное не имело значения. Собственные эмоции тоже ничего не значили.

Надо просто переболеть, пересилить все это. Продолжать держаться от нее как можно дальше, не прикасаться, не разговаривать. Тогда станет легче.

Маэс все еще надеялся, что время и расстояние поможет справиться с этой напастью. Поэтому, когда Морт приковылял к нему и с лихорадочно полыхающим взглядом сообщил, что понял, как снять защиту и надо немедленно отправляться к Сторожевой гряде, император, не раздумывая, согласился.

Тем же вечером из Асоллы выехал небольшой кортеж. Доверху гружёная карета, на которой раньше передвигался сам король, теперь была до отказа набита кристаллами, приборами, склянками и всем тем, что по мнению Морта было необходимо для сокрушения второй границы. Он сам и пяток его самых толковых подмастерьев ехали следом на карете поменьше. Сопровождали их два десятка воинов, верхом на виртах, целители и группа магов, у каждого из которых были свои способности.

Маэс и остальные отправились в путь на следующее утро.

— Глаз с нее не спускать, — приказал Акселю, который в этот раз оставался за главного. Хасс ему нужен был у границы, — понял?

— Как уж не понять, — усмехнулся черноволосый кхассер. Мелена стала головной болью для всех, а после пропажи Вейлора, так и вовсе стянула на себя все внимание. Подумать только, одна молодая женщина, а проблем, как от целого Роя!

— И следите, чтобы она близко не подходила к той темнице, где сидит Ингвар.

Имя рыси они узнали, когда посадили под корону его безумную подругу.

Мажс помнил, каким взглядом она наблюдала за рысью. С тем же выражением Мел смотрела и на Вейлора. Вейлор исчез…

— Может, запрем ее? — без особой надежды предложил Аксель.

— Хорошая идея, — Хасс перевел выжидающий взгляд на своего правителя, — это решит многие проблемы.

— Ты хочешь, чтобы я нарушил свое собственно слово? — тон императора стал на несколько градусов холоднее.

— Нет. Конечно, нет.

— Просто держите ее под контролем.

Вскоре с крепостной стены Асоллы в небо поднялись кхассеры во главе с мрачным императором. Его красная шкура, изрезанная темными полосами, лоснилась на утреннем солнце, движения были сильны и уверенны. Он улетал из замка со смешанными чувствами, с одной стороны испытывал облегчение, с другой — все сильнее натягивалась дрожащая нить между ним и парой.

— Просто перетерпеть — напоминал сам себе, — просто стиснуть зубы и перетерпеть. Скоро полегчает.

Их было шестеро, по одному из каждого крана. Все кроме рысей. И хотя в Асолле был их представитель, а вернее даже два, но толку от них никакого. Один безумен и бросается на все, что движется, вторая — бестолковый котенок, готовый днями напролет бегать за шелестящей бумажкой на веревочке и играть. Придется обходиться без них.

Они добрались до сторожевой гряды, как раз к тому моменту, когда Морт словно угорелый носился вокруг кареты, явно позабыв о том, сколько ему лет.

— Аккуратнее! Не уроните! Не разбейте! Да что же вы как медведи неуклюжие?! Бережнее надо. Бережнее!!!

Спустя полчаса, когда все было перенесено в маленький дом, обычно служащий пристанищем для стражников, охраняющим переход между Долиной и Милрадией с весны и до наступления осени, Морт носился уже с другими криками:

— Зацепки! Надо найти зацепки! Якоря, на которых все держится! — повторял он как заведённый, — только так можно сломать. Остальное — бесполезно.

Увы, в этом он был прав. Дыра, которую пробили андракийцы, прорываясь в Милрадию, уже начинала затягиваться, как рана на теле великана. Защита восстанавливалась.

— Разделение миров нам не преодолеть, да и не зачем. Но эту границу надо сносить, иначе каждый год нам придется пробивать брешь заново, — хмуро произнес Хасс, — замкнутый круг.

Император и так этот знал. Он уже продумывал, как быть дальше. Кого оставлять здесь, когда зима кончится, как распределять силы, чтобы защитить Андракис и контролировать притихшую Милрадию.

Вторая граница действительно была серьезной помехой. Миры сопряжены сто зимних дней, и тратить время на то, чтобы каждый год ценой неимоверных усилий пробивать новый проход — бессмысленно.

Надо ее ломать.

К следующему полудню под четким руководством Морта вдоль сторожевой гряды были расставлены причудливые приборы, похожие на перекошенные рогатки с множеством ответвлений. Они помогали магам усилить линии дара и сообщали громким писком, если вдруг где-то шли ответные колебания

Первую зацепку нашли еще через день благодаря Доминике.

Когда целительница начала проверку напротив перекрытого на зиму подгорного прохода между Милрадией и долиной Изгнанников, прибор, откликнувшись на ее дар, впервые истошно запищал.

— Я что-то нашла! — закричала Ника, привлекая внимание остальных, — Там!

Группа отправилась внутрь, на поиски источника колебаний, но смогла добраться только до середины пути. Дальше вставала невидимая стена, обозначающая границу.

Тогда они начали методично обыскивать каждый доступный сантиметр, а потом кто-то обратил внимание на то, что синие грибы, сонно мерцающие прожилками, расположены не так хаотично, как казалось на первый взгляд. Они сплетались в паутину, которая становилась плотнее вокруг острого валуна, вросшего в каменные своды.

Объединив усилия, трое кхассеров отвалили его в сторону. За ним обнаружилась глубокая ниша, а в ней — круглый сосуд, заполненный золотистой жидкостью. А внутри, то всплывая на поверхность, то полностью скрываясь, пульсировало сильное сердце.

Ника испуганно отпрянула, а Маэс мрачно произнес:

— Кто-то из древних кхассеров.

Это было сердце одного из тех, кто когда-то остался в Милрадии, и кого вероломно предали ради жажды золота и власти.

Все знали, что вторая границы стояла на крови тех, кто отдавал свою жизнь, защищая людей от роя, но увидеть это своими глазами было жутко.

* * *

— Неправильно все это, — прошептала Доминика, — нельзя так.

Дрожащими кончиками пальцев она прикоснулась к холодной поверхности сосуда. В ответ на робкое прикосновение сердце дернулось, замерло на миг, а потом продолжило размеренно биться. Оно не знало покоя уже сотни лет.

Целительница по привычке нашла линии жизни. Они тугим сгустком пульсировали в центре органа, но по краям были черными, будто оплавленными.

— Это рысь, — горько произнесла она, — был…Он устал…надо его отпустить.

Маэс молча забрал сосуд и вышел на улицу. Сквозь