Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №02 за 1962 год Страница 6

Через сто лет в распоряжении человека окажутся 150 тысяч квадратных километров обнажившейся суши. Сардиния сольется с Корсикой. Станут единым островом Мальорка и Менорка. Адриатическое море добавит Греции изрядный кусок земли. Между Тунисом и Сицилией, Сицилией и Апеннинским полуостровом останутся только узкие проливы, которые также легко перекрыть плотинами. Тогда усыхание Средиземного моря пойдет еще быстрее. В результате люди получат 600 тысяч квадратных километров великолепнейшей земли.

Конечно, все это не так просто, как может показаться на первый взгляд. Если Дарданеллы, которые в самом широком месте едва достигают 1 300 метров, перекрыть не так уж трудно, то с Гибралтаром все обстоит значительно сложнее. В самом выгодном для сооружения плотины месте глубина пролива равняется 300 метрам, а ширина — 25 километрам. Чтобы противостоять напору стометрового уровня океанских вод, плотина должна быть очень мощной, иметь форму гигантской тридцатикилометровой подковы с шириной 500 метров у основания. Это беспримерное сооружение сравнимо, пожалуй, только с плотиной Берингова пролива, проект которой выдвинул советский инженер Борисов.

Однако не только мощные плотины предстоит соорудить строителям. В результате обмеления моря многие сегодняшние порты не смогут принимать корабли. А ведь на морских картах Средиземное море испещрено линиями постоянных рейсов. Чтобы и впредь оно оставалось очагом торговли и морского пароходства, нужно будет построить каналы, сложные системы шлюзов и даже новые порты.

И все-таки 600 тысяч квадратных километров новой земли — территория большая, чем Франция, — это говорит само за себя! К тому же значительно улучшится климат средиземноморских стран. Сейчас оливковые рощи Южной Испании и виноградники Франции часто страдают от раскаленного дыхания Сахарской пустыни. Опускание Средиземного моря изменит систему преобладающих ветров, в результате саму мы и суховеи окажутся запертыми в пустыне.

Итак, проект Зергеля сулит большие выгоды. Но говорить всерьез о его осуществлении нельзя до тех пор, пока не покончено с «холодной войной», навязанной человечеству империалистами. Она отнимает у народов ежегодно сумму средств, равную стоимости всех товаров, обращающихся в мировой торговле. Если направить эти средства на мирные нужды, людям будут по плечу самые грандиозные проекты преобразования земли.

Е. Парнов, М. Емцов

Золотая чаша

Золотистый песок и пахучие сосны, неширокая лента спокойной Вислы. Повернуты окнами к солнцу трех-четырехэтажные светлые дома; покрашенные в яркие цвета просторные балконы-лоджии делают их необычайно привлекательными.

Вечерний воздух чист и звучен: негромкая веселая мелодия разносится по всему поселку. В большом зале клуба танцует молодежь, стучат шары бильярда, бойкие девушки разносят по столикам пирожные и кофе.

«Приятное курортное местечко», — думаешь, глядя на новый поселок, раскинувшийся на окраине польского города Тарнобжега. Здесь живут рабочие серной шахты и химкомбината — производств, считающихся одними из самых тяжелых, грязных и вредных для здоровья. И вдруг — курорт!

Таков поселок. Ну, а шахта? Чтобы попасть к ней, нужно перебраться по новому мосту на другой берег Вислы. Шахта находится в 15 километрах от поселка. Каждое утро рабочих доставляют сюда автобусы.

И вот нашему взору открывается огромная овальная чаша. Длина — несколько сот метров, глубина — 25—30. Добыча здесь ведется открытым способом.

Дно чаши абсолютно сухое, только в двух-трех местах пускают солнечных зайчиков крохотные лужицы. Куда же деваются грунтовые воды, ведь разработка расположена на берегу реки?

Сопровождающий нас молодой геолог из управления показывает на толстую трубу, торчащую из земли. Два ряда мощных насосов, окаймляющих котлован, перехватывают воду глубоко под землей, на подступах к. разработке. Они словно надежная плотина, вставшая на пути подземных вод.

На дне чаши — золотой поясок. Это тянется семиметровый слой серы, освобожденный от скрывавших его пластов. Сколько смелого научного предвидения, настойчивости и труда проявили польские геологи во главе с профессором Павловским, чтобы обнаружить этот драгоценный поясок! И теперь серные залежи — одни из крупнейших в мире — законно считаются в Польше национальным богатством. Из этой и других золотых чаш, которые скоро возникнут на привислинских равнинах, черпает страна миллионы злотых, так необходимых для развития народного хозяйства.

...В золотой поясок вгрызаются ковши нескольких экскаваторов. Отсюда, сверху, они кажутся совсем крошечными. А людей не видно. И не потому, что их невозможно разглядеть. Ручной труд на карьере совсем исключен. Рабочие — это в большинстве своем машинисты экскаваторов, транспортеров, мотовозов, механики-наладчики.

Многоковшовый экскаватор — огромная землеройная машина чехословацкого производства — снимает земляную крышку и подает землю на широкую ленту транспортера, который тянется через всю разработку к вершине отвала.

У открывшегося слоя серы трудятся обычные экскаваторы, которые грузя? серу на другой транспортер, движущийся в противоположную сторону, к дробильне. Из дробильни сера попадает в вагонетки, и мотовозы доставляют их за несколько километров к химкомбинату.

На самой высокой точке отвала — красная будка главного диспетчера. С высоты ему видна вся разработка. Он связан с машинистами телефоном и, когда необходимо, включает и выключает моторы транспортеров. Вот и все. Полная механизация, высокая производительность и отличные условия труда.

Создание серной разработки и химкомбината, оборудованных и организованных по последнему слову техники, стало возможно благодаря сотрудничеству между братскими странами — Польшей и Чехословакией.

...В управлении шахты висит большая карта — огромная золотая чаша разработки выглядит на ней маленьким овальным пятнышком. От него отходят все увеличивающиеся овалы, секторы, квадраты разных цветов. Это показаны разведанные запасы серы, которые намечено разрабатывать в будущем. Серы здесь десятки миллионов тонн. Рядом — разноцветные значки: это новые фабрики по очистке и обработке серы, фабрика удобрений, еще одна шахта.

Золотая тарнобжегская чаша не иссякает, она становится с каждым годом все больше и обильнее.

Текст Ю. Попкова / Фото Леопольда Вдовинского (Наши спец. корр.)

Осада

Этот симпатичный зверек может стать опаснее хищного зверя, если он болен чумой

«Не забыть:

иголки примусные, топорище, подковы, комбижир, перец, карабин, чашки Петри, бланки актов списания, определитель блох, зубную щетку, сапоги Дерипалову...»

Для непосвященного такой набор слов покажется смешным и чуть-чуть нелепым, а для меня в свое время это было очень важно и совершенно всерьез. Такими заметками полны лежащие передо мной записные книжки. Листаешь их — и вспоминаются тропы, пробитые для вьючных перевозок через желтые зернистые снега перевалов, походные столы посреди обвисших под дождями палаток, заваленные картами и схемами; вспоминается хрип прокуренных голосов при разборе конфликта с сезонными рабочими и настороженное изящество вежливых споров в парадных стенах конференц-залов. Листаешь записки — и перед глазами встает обширное, многообразное, устоявшееся и динамичное хозяйство — противочумная система.

Исследовательские институты, научно-производственные станции, их многочисленные отделения — большая сеть учреждений, большой коллектив, большая работа. Суть этой работы — война с чумой. Вспоминаются люди — солдаты этой самой мирной из войн...

«13.VII. Нашли!»

Это я помню хорошо. Утром у палатки появился Володя в халате и белой шапочке. Он молча смотрел на меня, пощипывая короткие жесткие усы. Потом мотнул головой: «Пойдем!» Он улыбался одними глазами и как-то странно — хитро и удовлетворенно, почти торжествующе. В лаборатории — десятиместной палатке, разделенной занавесями на отсеки, — тошнотно пахло вскрытыми сурками и лизолом. Под бельевым баком ревел трехголовый примус. На столе стоял микроскоп, под его объективом — чашка Петри с тонким слоем агара.

Я нагнулся к окуляру. На слабо-желтом фоне лежали бесцветные нашлепки — колонии микробов. Тут были и четкие плотные блины, и рыхлые, с неровными краями, и крупные зернистые точки. В центре поля зрения — кружок с краями, постепенно переходящими в прозрачный легкий фестон — знаменитый: «кружевной платочек», как его» называют микробиологи.