Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №09 за 1991 год Страница 6

Слушали мы Тотэна, и выходило, что главное средство для победы над болезнями — решение продовольственной проблемы. Шутка ли сказать, больному человеку приходилось приносить жертву (цены на коз и баранов на рынке под стать нашим), делать подношение или платить гонорар целителю, а в случае порчи расплачиваться еще и с колдуном, наведшим ее. И при всем этом самому нужно было не умереть с голоду, а если есть семья—а семьи в Бенине многодетные,— прокормить и ее. Поэтому самое благоразумное, по мнению Тотэна, состояло в том, чтобы подкармливать колдунов, так сказать, в профилактических целях.

В подтверждение своих слов целитель рассказал, что ему пришлось выложить довольно приличную сумму одному колдуну из Котону, который заколдовал его друга. Друг лежал в больнице, ему ничего не помогало. Тотэн разведал, кто навел порчу, пришел к колдуну, а тот испросил сумму, равную цене десяти баранов. Пришлось платить! Правда, когда друг из больницы вышел, Тотэн компенсировал убытки.

После этой истории в нас закралось подозрение относительно того, что у знахарей и колдунов никакой войны на самом деле нет и быть не может, а, напротив, отношения самые теплые, если не сказать, дружеские. Ни те, ни другие не в состоянии обойтись друг без друга. Если колдун не напустит на кого-нибудь порчу, то нечего будет делать целителям. Да и колдунам без целителей пришлось бы туго. Кто бы тогда направлял больных или их родственников с подношениями и просьбой рассеять злые чары? Но так или иначе, ясно одно — без целителей и колдунов африканское общество потеряло бы свой неповторимый колорит.

Однако не стоит на знахарей и колдунов смотреть лишь под этим углом зрения. Ведь вылечил же Тотэн сына нашего друга Себастьяна Агботы. Целитель знает тысячи лекарственных трав и традиционных методов лечения болезней и принес выздоровление многим людям. Колдуны тоже имеют право на свое место под солнцем, а точнее, под луной — ибо работают они в основном по ночам. В противном случае никто не задумывался бы, что есть зло, а что — добро. И, наверное, не подавали бы милостыни калекам, прокаженным и вообще людям, обиженным природой, коих в Африке чаще других подозревают в колдовстве, и потому задабривают и не обижают.

После столь обстоятельной беседы хозяин представил нам больных, которые живут и лечатся в его доме (по их словам, даже выздоравливают), а затем во дворе сфотографировался с нами и своими многочисленными женами и детьми.

— На память, — важно сказал он. — Не так много людей снималось рядом с главным целителем Земли. Это поможет вам сохранить душевные силы и укрепить здоровье. Чаще будете смотреть на снимок и вспоминать наш разговор — меньше будете болеть.

На прощанье он вручил нам визитные карточки, где значилось, что Тотэн В.Антуан, президент традиционных врачевателей, проживает в Котону, в районе Дедокпо, и ему всегда можно позвонить по телефону 33-17-76.

— Мой дом открыт для всех страждущих, — провозгласил Тотэн, гостеприимным жестом обведя свой двор.

Перед нашим отъездом он прошествовал к каменному фетишу Котону, огороженному посреди пыльной улочки, и полил его красным пальмовым маслом. Между прочим, фетиш самого крупного города Бенина находится именно у дома Тотэна, что наводит на размышления об авторитете целителя всей Земли.

Котону — Порто-Ново — Абомей

В. Лебедев, В.Соловьев, наши спец. корр.

В мерцающем свете Луны

Луна притягивала Томаса Майера многие годы. Но он не стал ни астронавтом, ни ученым-селенологом. Майер — фотограф, использующий не поддающуюся никакой имитации природу лунного света. Конечно, для создания необычных снимков нужен еще и ландшафт, гармонично сочетающийся с ночным светилом. Такие места он нашел в южной Бретани, где сохранилось много древнейших сооружений эпохи мегалитов.

Когда опускается туман или идет дождь, лунный свет не может оживить древние камни; хорошо еще, что погода портится не так часто, как это пророчат местные старожилы. Романисты нередко награждают лунный свет эпитетами «бледный» или «мертвенный»; при этом они чаще всего следуют стереотипам, сложившимся со времен романтиков, якобы заплативших рассудком за свое пристрастие к ночному светилу. Однако и сейчас люди, ощущая безотчетное беспокойство, стараются пореже оставаться наедине с Луной. Исключение составляют астрономы, лунатики, оборотни и... Томас Майер.

Никому, наверное, не доводилось так часто ужинать в одиночестве в своей машине у молчаливых рядов гранитных менгиров Карнака, дрожа от холода и посылая к небу одну лишь жаркую мольбу — пролить на эти огромные камни чуть больше лунного света. Сравниться с Манером могли бы разве что члены всевозможных мистических сект, поклонявшиеся здесь в былые времена своим ночным богам. Надо полагать, что впасть в транс в таких эзотерических местах, когда они залиты лунным светом, было совсем нетрудно.

Под действием света, струящегося с расстояния 385 тысяч километров, с менгирами Морбиана происходит удивительная метаморфоза. Вместо того, чтобы усиливать их безмолвную загадочность, лунный свет выявляет в них нечто иное: несоразмерность каменных стражей со всем окружающим пропадает, и их присутствие здесь выглядит совершенно естественным.

Зачем были когда-то расставлены эти удивительные камни? Остряки утверждают — дескать, чтобы сегодня всем было о чем поговорить. И действительно, загадочные сооружения волновали умы на протяжении столетий и вызвали не меньше дискуссий, чем вопрос о том, какого пола ангелы. И все-таки менгиры, этот камень преткновения всех паранаук и металитератур, остаются столь же неподвластными любой интерпретации — языческой или христианской, — как небесные ветры. Над этой «величайшей загадкой доисторических времен» размышляли ученые каноники и капитаны корветов, писатели-авангардисты и любознательные аристократы; на ней обломали зубы астрофизики и археологи. Число публикаций только нынешнего столетия, посвященных этим сооружениям, уже перевалило за тысячу. Но сумма знаний о них по-прежнему ненамного превышает то, что можно увидеть своими глазами: 2943 менгира, выстроившихся правильными рядами с востока на запад — если точнее, в направлении движения солнца с восхода к закату; сотни галерей, образованных дольменами разной величины — и это только в Карнаке и Морбиане. А ведь в Европе есть немало других мест, где сохранились памятники мегалитической эпохи.

Теперь эти древнейшие из всех рукотворных чудес света привлекают толпы туристов — насладившись рыбалкой и по достоинству оценив бретонскую кухню в многочисленных ресторанах, они приходят посмотреть на каменных великанов. Те, что склонны к метафизике, идут с почтительным трепетом, а ироничные вольнодумцы — с заранее готовой снисходительной усмешкой.

Почти сто пятьдесят лет назад, в 1847 году, здесь побывал Гюстав Флобер. К тому времени создателю «Мадам Бовари» отчаянно надоели модные расплывчатые теории — романтики середины прошлого века с энтузиазмом развивали идею, что строителями дольменов были жрецы — друиды. Он относился с нескрываемым сарказмом ко всей проблеме в целом:

«Утверждают, что дольмены и трилиты наверняка были бы алтарями, не будь они скорее всего могильными памятниками; с другой стороны, в этих колдовских постройках могли также воплощаться свойственные древним представления о храме. Граф Камбри усмотрел в качающихся камнях дольменов символ Земли, плавающей в безграничной пустоте; но сегодня все убеждены, что это — приспособление для судебных испытаний: когда кто-либо был обвинен в преступлении, ему предстояло пройти по качающемуся камню. Если камень оставался неподвижным, обвиняемого оправдывали».

«Галгалы и тумулы (Т у м у л — могильный холм из земли, глины, песка или камней. Га л г ал — тумул в форме вытянутого прямоугольника. — Ред.) — это, безусловно, могильные курганы; относительно менгиров труднее сказать что-то определенное. При большом желании в них можно усмотреть сходство с огромными фаллосами, и на этом основании даже было сделано заключение о некоем фаллическом культе, наподобие культа Изиды, якобы господствовавшем когда-то во всей северной Бретани», — писал Флобер.

В знаменитом фильме Стенли Кубрика «Космическая Одиссея-2001» фигурирует чистый, гладко отполированный, черный как ночь мегалитический камень; он является как бы полюсом притяжения или осью, вокруг которой вращается действие всей историко-космической эпопеи. При желании ряд примеров такого рода можно продолжить до бесконечности, и это не случайно: камнями отмечены границы нашей, нам самим неведомой истории, камень — и в прямом, и в переносном смысле — лег в основание Церкви, камни служили тотемами и амулетами, исполненными глубочайшего смысла (и эту роль они сохранили до сих пор), обозначали места поминовения и молитвы.