Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №08 за 1971 год Страница 6

В гуще леса я перезарядил пленку и начал выбираться к морю. Перешагнул через куст и наступил на «змею». Это страшно больно; сел, вырвал колючки. Ткнулся в одну сторону, в другую... Где же и как я прошел десять минут назад? Дебри казались непролазными. Вернулся назад, но и то место, где перезаряжал пленку, исчезло! Обе ноги кровоточили, и даже сесть было негде. С трудом нащупал место для обеих ступней и замер среди всех этих колючек.

Пожитки мои остались на пляже, значит, ребята их увидят и станут меня искать. Стоять и ждать? Идиотское положение! Кричать? Бесполезно. До обрыва было не более сотни метров, но кактусы загораживали меня от моря. К тому же все звуки заглушал шум волн.

Действительно, Марио и Мальпика увидели оставленные на пляже вещички. Заметили, что следов дальше по берегу нет, и догадались, что «маэстро» наверху. Они немножко отдохнули, но, поскольку я не показывался, решили проявить инициативу и тоже вскарабкались на обрыв. Я заметил Марио через просвет между колоннами. Или он услышал неистовый крик, или заметил, как я махал сдернутой с плеч рубашкой, но ситуация стала ему ясна. Короче говоря, Марио и Мальпика вывели меня на «чистую воду». Вывели в буквальном смысле, под руки, причем много раз я висел у них на плечах, чтобы не касаться ногами земли. На обратном пути к лагуне отставал уже я, ковылял, прихрамывая.

На пляже, памятуя о целебных свойствах морской воды, я долго шлепал по заплеску, а потом мы уселись и стали комментировать новые наблюдения. Не оставалось сомнений в том, что за пределами дельты берег интенсивно разрушается. Сформирован свежий обрыв, красные грунты выступают на осушке, пляж узок и слой его тонок, а главное — он сложен чуждым дельте материалом. Эти кварцевые гравии с конкрециями идут отсюда к дельте и отлагаются на южной косе Яварос.

Явления эти настолько необычны, что даже Мальпика обратился с вопросом:

— Доктор, как же это получается, что на выпуклости дельты берег нарастает, а в вогнутости, здесь, идет размыв? Это противоречит установленным законам!

Я уже стал кое-что соображать о причинах кажущихся несообразностей, но, с точки зрения дидактической, считал, что объяснять питомцам свои теории еще рановато. Пусть сами попробуют додуматься! Поэтому посоветовал Мальпике продолжать тщательные наблюдения, а уж потом вместе продумать результаты.

И все-таки я взял реванш за свои поражения! Это произошло, когда мы обследовали удаленные районы прибрежной зоны дельты. Из-за дюн, кустарников и марисм приходилось оставлять где-нибудь наш «шевроле» и топать в нужном направлении. Два раза пересекли мы полосы древних береговых валов и были поражены. На фотомозаике валы видны совершенно явственно — ровные, параллельные, как прочерченные по лекалам. На местности же перед нами были неправильные бугры, метра два высотой, все заросшие чаппаралем и кактусами. Пробовали копать — в песке правильная слоистость, которая типична именно для береговых валов. Даже ракушки нашлись, чего в дюнах не бывает. Действительно, это пляжевые валы, но что от них осталось?

Отсюда я повел компанию к лагуне Этчоропо; потом на высокие древние дюны — и все по кустарнику, все по песку.

Когда были потеряны все тропинки и надежды отыскать «шевроле», мы, спрятав головы в тень от кактуса-канделябра, присели отдохнуть и обсудить создавшееся положение.

— Чего же проще? Поднимемся вон на ту, самую высокую дюну, — до нее было, правда, еще с полкилометра, — и оттуда все будет видно, включая машину!

— О"кэй, доктор, но зачем же подниматься всем троим? Вы ориентируетесь лучше нас. Махнете оттуда своим сомбреро и покажете направление.

— Я?

— Ну, вы ходите быстрее, и вам ничего не стоит нас догнать...

С трудом взбирался я на пятнадцатиметровый «пик» и проклинал все на свете. Но оттуда действительно очень далеко в кустарниках удалось заметить ярко-оранжевую крышу машины. Ребята поняли сигнал, не торопясь встали и пошли. Я торжествовал.

5. Проводник Хуан. Марио и Мальпика проявляют заметный интерес к делу

Когда зашла речь о северном маршруте, Урболехо пообещал нам проводника, который якобы знает все тропинки. В день отъезда, утром, некий сеньор в сандалиях на босу ногу и мятом сомбреро невозмутимо сидел на корточках перед дверью, ожидая, пока мы выйдем.

Трудно знать то, чего нет на самом деле. Под руководством проводника Хуана мы бесконечно пробирались без дорог по краям узких дрен и, утыкаясь в очередной тупик, с трудом разворачивались обратно. Раз сползли-таки в кювет, и «шевроле» привалился к изгороди из колючей проволоки.

Потом мы блуждали по луговинам с кустами, где на одной из прогалин паслись лошади. «Мустангос», — обратил на них мое внимание Хуан. Я стал про себя шептать это старое, милое еще с детства слово... Я в стране мустангов! Майн Рид, Луи Буссенар, прерии, «Монтигомо Ястребиный Коготь»... А позади действительно остался кусочек прерий. Нет, это волнует до сих пор!

Дальше Хуан с трудом нащупал след, который шел на север через кактусовый лес. Проводник здесь действительно бывал, так как уверенно привел нас к месту, где несколько лет назад при его участии американская экспедиция раскапывала древнее становище индейцев. Ямы, черепки и «кухонные кучи» ракушек сохранились, но тщетно мы ползали по земле в надежде найти какую-нибудь цельную посудину.

Лес кончился. Впереди тянулись такыры, за ними несколько гряд, видимо песчаных, так как на них тоже росли кактусы. След шел в нужную сторону.

Еще немного — и стала видна полоса высоких дюн, уходившая, казалось, бесконечно в обе стороны по горизонту. Такыр стал влажнеть, и появились солянки. В километре от гряды пришлось встать, памятуя неприятные дорожные приключения. Прикинули дальномером расстояние до дюны и нанесли на схему свой путь от кактусового леса.

Здесь решили вырыть шурф. К моему удивлению, когда Хуан начал копать, Мальпика и Марио отошли в сторонку и стали молча взирать на происходящее. Хуан копал скоро и ухватисто, но шурф глубок. В кузове лежала вторая лопата. Терять в маршруте время — преступление. Поэтому я взял ее и пристроился рядом с Хуаном. Тот был явно удивлен и сказал, обращаясь к ребятам, что может сделать все один — пусть «маэстро» отдыхает. Я молча продолжал работу, а минут через пять взял лопаты, свою и Хуана, и жестом пригласил ребят нас сменить.

Хуан послушно уселся на корточках рядом, а потом, догадавшись, полез в кузов и вынул несколько мешочков для образцов.

— Буэно, Хуан, грациас!

Проводник мне решительно нравился. Он был понятлив, молчалив и очень предупредителен. Было видно, что он стремится честно заработать свои песо. Сидели мы в кабине втроем, вплотную прижавшись. Вблизи я разглядел и даже ощутил, что его невзрачная одежда — выцветшие холщовые штаны и линялая ковбойка — только что выстираны, и даже сомбреро почищено ацетоном. У Хуана узкое, прожженное солнцем лицо, все в морщинах, и худые жилистые руки. Глаза, выгоревшие, серо-коричневые, пристально смотрели из-под густых клочковатых бровей. Волосы наполовину седые. И хотя он легко двигался, во всем облике нашего Хуана сквозило бесконечное утомление. Казалось, мы с ним ровесники, но, к моему удивлению, ему оказалось всего пятьдесят.

Ребята мои относились к Хуану с явным пренебрежением, таким чуждым в наших экспедициях, когда все, от рабочего до начальника партии, работают как одна семья. Особенно это бросилось в глаза, когда мы устроились пообедать, спрятавшись в кузове от ветра. Открыв картонный короб, Марио разложил на салфетке ветчину, сыр и свежий ситный, а прижавшемуся в уголке Хуану сунул банан и кусок старого хлеба.

Получив из рук Марио аппетитный бутерброд, я протянул его Хуану, когда же тот стал отрицательно качать головой, просто вырвал у него черствую горбушку и бросил на дорогу. Это было бестактно по отношению к Марио. Тот покраснел, но больше таких случаев не повторялось. Хуан ел то же, что и мы. Мальпика посмотрел в тот раз на меня с брезгливым неодобрением, но я действовал «с позиции силы» — извольте подчиняться здесь моим порядкам!

В пешую часть маршрута пошли все четверо. Чистый песок и море, открывшееся с гребня дюны, действуют как допинг. Полная смена впечатлений — красота, простор, шум. У уреза воды тянулась необычная рыжеватая полоса. Я догадался, что это выходы материковой глины. Так оно и оказалось.

— Вот видите, здесь глинистое дно и даже берег. Ясно вам теперь, откуда взялись моллюски-камнеточцы, что мы видели прошлый раз? Да вот они и здесь валяются на пляже.

Марио развел руками, дескать, о кэй, доктор, но Мальпика возразил:

— Но ведь до того места, где мы видели моллюсков, не меньше двадцати километров! Как же они сюда попали?

Что и говорить, недогадлив был Мальпика, и я попросил Марио объяснить человеку, что раковины перенесены волнами именно туда, куда им и полагается по теории.