Жена без срока годности - Ольга Горышина Страница 6

ему письмо из школы от учительницы Алекса, начинавшееся словами: я должна вас проинформировать, что Алекс отказывается читать клятву перед флагом, и школа, уважая такое его решение, разрешает ему в это время сидеть за партой. В доверительном разговоре с семилетним ребенком я выяснила, что сидит он там с девочкой из Ирана, она и убедила его, что раз они не американцы, то клятву давать не должны.

— Не акцентируй на этом внимание, — сказал Сунил. — Это детская игра. Все пройдет. Но я бы тоже не клялся в верности этой стране каждый день. Хватает моих ежегодных налогов в ее военный бюджет. Ты так не думаешь?

Какая разница, что думала тогда я. Важно, что думает сейчас наша дочь.

— Он предал страну, которая его приютила.

— Это кого Америка приютила? — у меня, честно говоря, округлились глаза. — Твой отец отличный специалист и за него боролись несколько фирм. И вообще, если на то пошло, он продолжает платить этой стране налоги.

— Это не эта страна, мама! Это Соединенные Штаты Америки! — отвернулась от меня дочь. — Разве в Индии так заботятся о животных и особенных детях, как здесь? Заботятся? — повернулась она ко мне. — И в твоей России не заботятся. Я знаю. Я умею читать по-русски!

Ну вот… Не зря ее в субботнюю школу водила, оказывается.

— Элис, он твой отец. Он тебя любит даже из-за океана.

— А отец Алекса, он его тоже любит? Ни разу не позвонил даже!

— Он не любит. Так что считай, что тебе с папой повезло, — отвернулась на этот раз уже я.

И вот таким был наш последний год вместе. Кто сказал, что в восемнадцать они уже не дети и взрослым можно устраивать жизнь по своему усмотрению?

Душа просила праздника, а тело сна — и так весь последний год, когда мы с Сунилом наконец приняли окончательное решение разбежаться по разных странам. Элис заканчивала последний класс в школе, впереди маячил университет и ни о каком переезде вместе с отцом речи не могло идти. Купить ее личным шофером, домашним поваром и круглосуточной охраной тоже не вышло, потому что она, как настоящая американка, могла спокойно спать на полу и не возмущаться — так в детстве проходили все ее походы к друзьям с ночевкой. Единственное, что в нашей дочери оказалось неамериканским, так это нежелание признать за отцом право устраивать свою жизнь без нас с ней. Элис приняла его отъезд, как личное предательство. А я, не так ли я расценила отъезд Андрея? В свое время. И не поэтому ли до сих пор так больно…

Глава 3. Нежданная помощь небес

Я смотрела в окно на бегущий город и совершенно не чувствовала ностальгии. Это щемящее чувство отчего-то появляется в душе исключительно во время просмотра фотографий разных там достопримечательностей. Не в серости ли питерского воздуха тут дело?

Сощурилась, но солнца все равно не увидела, а глаз привык к постоянным слепящим солнечным зайчикам. Тут же к одиннадцати утра будто бы еще не рассвело. Октябрь, чего я хотела… Нужно было дождаться лета, но летом будет новая жизнь или хотя бы новая работа. Пусть бы даже только ради медицинской страховки. Ну или… Просто не представляю, что делать, сидя дома. Для пенсии рановато как-то, да и стареть не с кем. Найти, что ли, удаленку и поехать жить в новую страну? Неплохой вариант. Но для начала надо убедиться, что Элис в порядке и родительское предательство ее любимой страны в двойном экземпляре не станет для нее большим ударом. Что у этих детей в голове, кто-нибудь скажет!

Во взрослой голове тоже лучше не копаться — ужаснешься. А ведь именно за этим я и приехала: выкинуть из головы прошложизненный хлам и начать красиво стареть. Окно, точно зеркало — зеркало заговоренное. В нем не видна помятость со сна. Со спины ко мне вчера обратились — девушка.

Девушка… Как непривычно слышать такое в свой адрес. Да и вообще непривычна русская речь в таком количестве — постоянно оглядываешься, сама того не желая. В остальном — европейский мегаполис, за исключением вывесок на русском языке. Я вернулась в совершенно другой город. Как театр начинается с вешалки, так страна с аэропорта. Он изменился — за столько лет прежний сарай забылся, и я честно радовалась, что мне не пришлось его вспоминать. Достаточно и без того было моментов, за которые приходилось перед Сунилом краснеть. Он, правда, говорил, что русский у меня только паспорт. Ну и акцент, конечно, хотя англоговорящие часто принимают его за немецкий. Ну а русские приняли меня за гида-переводчика подле индуса: не за старую валютную проститутку, и на том спасибо, конечно.

Десять дней в России, а что дальше? Дальше я ничего не планировала. Взяла билет до Хельсинки и потом туда-обратно в Питер. Куда меня занесет в Европе и из какого города я буду возвращаться в Сан-Франциско — поживем-увидим. Десять дней. Наверное, больше я тут и не выдержу. Высплюсь, перестроюсь на европейский часовой пояс и вперед путешествовать. Тут же я в центре, так что мне пешком до любых музеев и театров, а сколько выставок и спектаклей человек может посмотреть в энное количество дней без рвотных позывов?

Октябрь… Я прижалась лбом к холодному стеклу. Чего жду? Дождя и ветра, вывернутого зонтика, потекшей туши и желания бежать домой… Без оглядки на прошлое. И это в первый день. Что же будет во второй? Я выспалась, но знала, что такая бодрость тела обманчива: хватит меня часов на семь максимум, а потом начну засыпать прямо на ходу. Нужно успеть прожить этот день, будто рабочий, хотя никакого плана не было составлено заранее. Это же не билеты в театр, чтобы загодя покупать. Сегодня можно лишь в Филармонию сходить, чтобы там мне сыграли колыбельную.

Вообще нужно куда-то сходить, но я не могла даже от окна отойти. Бодрость тела не породила бодрости духа. Или в настроении причина… Красиво одеться, навести на лице красоту и вперед — разгонять тучи и скуку. Или страх — нужно бы озаботиться поиском Андрея. Жаль, не позвонить по ноль-девять, не узнать телефонный номер ремонтной мастерской души.

Я открыла приложение местной социальной сети, в которую заглядывала раз в год. В списках висели какие-то друзья из прошлой жизни, но добавлялись они, желая скорее посмотреть мои фотки, чем узнать, как у меня на самом деле идут дела. Зачем зарегистрировалась? Ну так… Все побежали… Местная русскоязычная тусовка