Выбор – быть человеком! - Ольга Войлошникова Страница 6

Санчаки заметались и попытались успеть вытащить Петрашенок силой. И им, в принципе, это удалось, но не за пять минут, конечно. Приволокли они девок, словно муравьи питательных гусениц и сложили пред мои ясны очи. Я прям почувствовала себя муравьиной матерью.

Шишковы тем временем избрали другую тактику: вывели всех своих и даже построили (и где такого ума нахватались), уложившись по времени — и ещё минут десять, разинув рты, вместе со мной наблюдали за борьбой муравьёв с амазонками.

Всё это сопровождалось жутким гвалтом по-цыгански.

Петрашенки были гордые в своём шалаше, а увидев меня снова сдулись и стали обыкновенные девки, а вовсе не воинствующие девы, да к тому же ещё и изрядно потрёпанные. Прочие сбились по обеим сторонам двумя аморфными кучами.

Что-то глядя на этот смешанный строй мне вовсе не хотелось миндальничать. Помните выражение: работать не за страх, а за совесть? Так вот, совестью здесь вовсе и не пахло, от слова совсем. И желанием работать тоже. Да и страх, который в некоторой мере имелся, был какой-то ненастоящий. Так что уравнение никак не складывалось. Зато в изобилии присутствовало желание халявы, лень и саранчовая привычка к безнаказанности. Ну что, будем вколачивать правду жизни.

— Вы чё, девки, в край чтоль охренели? — ласково спросила я. — Если я ещё что велю, вы сразу имейте в виду, что в гневе я страшна. Жопы у вас уже битые, так что займёмся лечебным голоданием. Кушать будете водичку. И вы тоже не больно радуйтесь! — прикрикнула я на остальных. — В пять минут уложились?.. Ну вот и замечательно! На ужин — хлебушек.

В это время, разбавив торжественность момента, бодрой рысью из кустов появился Славка с тачкой, полной складного армейского инвентаря. Он споро поставил мне стол, стул, вынул из-за пазухи и положил передо мной свою тетрадку с ручкой и бодренько сел рядом на вторую табуретку, так что мы стали вроде как президиум. Не хватало графина с водой и колокольчика.

— Итак, кто запомнил, как ко мне обращаться?

Ряды черным-чернющих глаз таращились на меня изо всех сил. Видно было, что у некоторых есть версии, но вслух они их не скажут. Ясен пень, помнят, как меня их родаки называли. Ворони́ха. Я смотрела на них, и многие взгляды мне категорически не нравились; внутри закипал гнев.

— Многие из вас, видимо, не поняли, что произошло. Ваши рода ввязались в игры с кровной местью — и проиграли. Отныне все вы, от мала до велика, и даже младенцы бессловесные, — все находитесь под родовой клятвой рабства! Поэтому я для вас — ХОЗЯЙКА!!! Понятно⁈ И обращаться ко мне следует только так! Дальше. Мне не надо копаться у вас в головах, чтобы понять — мне не нравится то, что я вижу. Вы привыкли жить нагло. Воровать, обманывать, жить за счёт других. Думаете, вы птицы вольные? Хрена с два вам! Вы как черви, которые завелись в продуктах! Хуже! Вы — глисты! Грязь и отребье, с которым я должна теперь возиться! Мне плевать, что вам не нравится то, что я говорю! Вы на земле Белого Ворона, вы — моя собственность, и вы будете делать то, что я велю!!! И делать как положено! Иначе — я клянусь вам — ваши шкуры от порки зарастать не будут! Кто умный — до того дойдёт через голову. Всем прочим — через жопу! Розги! Не хватит — значит, плети! — я вдруг успокоилась и заговорила тихо-тихо. — Или исправитесь — или сдохнете.

Теперь про охрану. Жирно слишком, чтобы такую шелупонь ещё и караулили, поэтому пасти будете себя сами, сами и наказывать.

Я запрещаю вам покидать пределы этого лагеря по своему желанию. Выйти вы можете только на работы или по прямому указанию — барона, моему или лиц, поставленных над вами управляющими.

Я запрещаю вам причинять вред любому человеку, находящемуся под защитой Белого Ворона, в том числе друг другу. Исключение — приведение в исполнение наказаний.

Я запрещаю вам портить имущество Белого Ворона и друг друга.

Я запрещаю вступать в препирательства с поставленными над вами управляющими. Ваше слово теперь — последнее, ваши хотелки никого не колышут и всё, что вы можете — предложить или попросить, а дальше — как управляющий решит.

За невыполнение трудовой нормы — порка и уменьшение нормы питания.

Лагерь и внешний вид привести в идеальный порядок! Как только будет грязь и расхлябанность — переходим на хлеб и воду. Сразу все! Что такое коллективная ответственность вы уже сегодня узнали. Сегодня старший над вами — Вячеслав. Слушать его беспрекословно. Вечером приеду лично, проверю, что́ вы за сегодня наработали. Вопросы есть? Вопросов нет. Лекция закончена.

Больше мне здесь делать было нечего. Я вручила Найдёнову его тетрадку и села на лошадь.

— Слава, охрану я снимаю, больше в ней нужды нет. Остаёшься тут управляющим, я сейчас скажу дежурным, выделят тебе человека хоть два-три, а то зашьёшься ты один. Вечером к совету подойди, отчитаешься, по команде решим. Я думаю, человек пять тут ещё нужно. Надо этих дикарей в порядок приводить, — я оглянулась на помятый строй и понизила голос: — И по отрядам тоже в бутылку не лезь. Ну, хотят они семьями — да и пусть, разбей на звенья более-менее по возрастам по девять-десять человек, пусть внутри будут все семейные. Устроишь им трудовое соревнование или что-нибудь в таком духе. Будем этих червяков на бабочек переделывать.

— Понял.

Ну вот. Будем мы со Славкой типа хороший и плохой полицейский. Он, понятное дело, хороший, а я — плохой. Бва-ха-ха-ха! О чём это я… Я же добрый фей…

В ТЕПЛИЧНОМ ХОЗЯЙСТВЕ

Пользуясь оказией, я решила проехаться до тепличного хозяйства, посмотреть, как там у моих ботаничек дела. Лира мерно трусила по натоптанной тропинке, а я погрузилась в философские размышления о том, что червяков трудновато превратить в бабочек. Это ж вам не гусеницы. Тут особенный подход нужен: имплантация там или что-то в этом роде.

Гуля со Светланой перебрались в Малахит и теперь разворачивали там посадки на новых площадях. Лика всё больше пропадала в садах, пестуя молоденькие саженцы всяких сортовых хрюктов-ягодок. Так что теплицы о́строва были теперь почти исключительно Дашиной вотчиной. Нет, были, конечно, и другие ботанички, но, так скажем, рангом пониже.

У Даши царил почти немецкий орднунг, иногда мне казалось, что даже помидоры-перцы растут у неё по команде, строго придерживаясь указанных габаритов. Теплицы были большие, крытые толстенным поликарбонатом, с печами внутри (сейчас нетопленными по причине летней теплыни). Это ведь был не только наш круглогодичный стол, но и одна из статей дохода баронства. Чистая натуральная пища!

Сквозь прозрачные тепличные бока виднелись поспевающие жёлтые и красные перчики. Красота! Самое ценное, что землю в теплицах не приходилось перелопачивать и выкидывать наружу каждую весну. Как вспомню этот процесс на нашей старой даче: вытаскать отработавшую год землю на «простые» грядки и загрузить в теплицу свежий перегной — да умножу на масштабы нашего нынешнего хозяйства, меня аж жуть берёт. Вместо этой тягомотной процедуры пару раз в год в теплицы приводили Кирочку Богданову. За один заход иногда было тяжеловато, но в несколько приёмов пронестись босиком по тепличным грядкам, превращая их в плодородную отдохнувшую землю, было вполне подъёмным заданием для ребёнка. Я наблюдала за процессом и втайне надеялась, что у кого-нибудь из подрастающих пупсиков проклюнется подобный дар.

Я оставила Лиру пастись у крайних теплиц и пошла по дорожке в глубину тепличного городка. Дойдя до очередной открытой для проветривания двери, я услышала голоса́. Внутри работали бывшие люмпен-дамы. Четверо были сами по себе, а пятая — с Тонькой Новиковой в нагрузку. Я постояла, послушала. «Дежурная по молодняку» довольно толково объясняла Тоньке премудрости ухода за какими-то специальными долгоиграющими помидорами (и нечего надо мной ржать, ни фига я не садовод), постепенно разговор сполз к сравнению сортов и другие дамы тоже включились в дискуссию. Я ещё постояла и ушла, так они меня и не заметили. Зато я поняла, зачем мне нужно было сегодня в теплицы.

Рядом с Лирой, как всегда в фартуке со следами зелени и земли, стояла Даша.

— А я смотрю: лошадь тут, а хозяйки нет!

Я засмеялась:

— Да вот, проведала твоё хозяйство. Даша, у тебя сегодня рабские все?

— Только женщины да девок пятеро.

— Старшим скажи: после ужина пусть ко мне подойдут. И Лавка тоже.

Даша нахмурилась:

— Натворили, что ль, чего?

— Нет. Нужно.

— Скажу, конечно…