Библиотекарь - Гектор Шульц Страница 6

Над широкой трубой курился жиденький дымок, а возле входа стояли большие кувшины, рядом с которыми лениво грелся на солнышке толстый кот. Он внимательно оглядел всю нашу странную компанию и коротко мяукнул, словно привлекая внимание. Дверь в избушку моментально открылась и на пороге возникла усталая женщина в простом домотканом платье. Руки и часть лица незнакомки были белы от муки, но это не помешало ей поднести ладонь к глазам и посмотреть на нас. Удовлетворившись увиденным, она молча махнула рукой, приглашая нас зайти, и исчезла внутри удивительного домика.

В избушке было темно, но мне все-таки удалось рассмотреть обстановку. Сомнений больше не было. Я действительно попал в какую-то сказку. Это подтверждали не только говорящая лиса и кусок полупереваренного хлеба, но и убранство лесного домика.

Вдоль стен были развешаны сухие веники неизвестных мне трав. В большой печи, сложенной из белого неровного кирпича, горел огонь. Над ним висел закопченный котел, в котором что-то булькало, наполняя спертый воздух внутри помещения тяжелым травяным ароматом. В углу располагалась широкая кровать с тремя или даже четырьмя перинами, а возле единственного окошка, затянутого грубой тканью, стоял занозистый стол, сплошь усеянный какими-то тарелками, блюдечками и чашками.

Хозяйка домика словно не обращала на нас внимания, продолжая хлопотать у печи и напевая себе под нос странную песню. Тягучую и баюкающую. От запахов и общей атмосферы у меня мгновенно закружилась голова, и пришлось искать, куда бы пристроить свою пятую точку, прежде чем я окончательно свалюсь на пыльный пол.

Лиса, увидев мои метания, коротко хмыкнула и шепотом указала направление к ближайшей косой табуретке, на которую я в итоге и сел, выдохнув с облегчением. Табуретка скрипнула достаточно громко, чтобы хозяйка домика вздрогнула и повернулась в нашу сторону, словно и не подозревала о том, что у нее гости.

— Вы кто такие? – испуганно сказала она, сжимая в руках старинный ухват. Правда, через несколько мгновений расслабилась, и сама ответила на свой вопрос. – А, ну да. Я же вас и пригласила. Старая стала, совсем ума нет.

— А у меня тоже ума нет, — радостно заметил Колобок, гоняясь по домику за толстым котом, который лениво лупцевал несчастного хлебобулочного инвалида лапой, если тот начинал переходить грани.

— Я заметила. Угомонись или проваливай отсюда.

— Ладно, — улыбнулся уродец, подкатывая к моим ногам. – А мы тебе вот молодца привели.

— Вижу, — хозяйка устало вздохнула и села напротив меня на другой табурет. Свет, кое-как пробивавшийся из-за занавески, осветил ее лицо, благодаря чему я смог ее внимательно рассмотреть.

Это была обычная женщина среднего возраста. Таких пруд пруди в любой деревне или селе. Они крепкие, ядреные, настоящая кровь с молоком. Так сразу и не угадаешь, сколько им лет. Целебный чистый воздух действует. Не иначе.

Женщина, в свою очередь, тоже изучала меня. Ее темные глаза буквально проникали в самое сердце. Казалось, что она видит все самое сокровенное, беззастенчиво копаясь даже в темном прошлом. Я, было, напрягся, но она тут же махнула рукой и беззаботно рассмеялась.

— Не пугайся, молодец. Не съем я тебя. Я обычная ведунья, что живет здесь уже очень долго. Вижу я, что ты издалека пришел.

— Серьезно? – фыркнул я. – Как догадались?

— Одежа на тебе странная, говор другой, не сказочный. А в голове туман. Кушать хочешь?

— Не отказался бы, — с сомнением протянул я. – А что у вас есть?

— Хлеб как раз подходит, — ответила она, вставая с табурета и подходя к печке. – Да и молочко парное есть. Не бойся. Обычное молоко, без всяких приворотов.

— Охотно верю. Но я, честно говоря, за другим пришел.

— Обожди, милок. Всему свое время, — мудро заметила женщина, доставая из печи широкую доску на которой лежал огромный каравай. В воздухе тут же запахло свежей выпечкой.

— Фу. Собратьев моих жрать собрались? – воинственно произнес Колобок, подкатываясь ближе. Ведунья без ложной скромности спихнула кругляша с пути ногой и поставила доску на стол, после чего отправилась в угол, где стоял большой кувшин. Чуть повозившись, она вернулась, неся в руке глиняную кружку с молоком, которую поставила передо мной.

— Налетай, молодец. Одна кожа да кости у тебя. Даже ведьмы тобой побрезгуют, — усмехнулась женщина, вновь усаживаясь на табурет. Чуть подумав, она одернула занавеску и взяла с подоконника небольшой бархатный мешочек, на котором темнели незнакомые мне символы.

— Что это? – спросил я, заинтересовавшись необычной вещью.

— Кости гадальные мои, — ответила ведунья, высыпая на стол целую кучу самых настоящих костей. Горячий вкусный хлеб моментально застрял у меня в горле, а молоко попросилось на выход. Женщина, заметив мой изумленный взгляд, рассмеялась. – Ты чего? Костей никогда не видел?

— Видел. Просто не ожидал, что вы настоящими пользуетесь. Думал, что это кубики простые.

— Кубики-хуюбики! – пробубнил Колобок, пытаясь закатиться под кровать. Лиса, сидевшая до этого момента молча, грубо рявкнула в сторону наглого кругляша и почтительно склонила голову, словно позволяя хозяйке продолжить.

— Спасибо, милая. Как лапа твоя? Не беспокоит?

— Нет, Маланьюшка. Давно уже все прошло. Еще бы ты Колобка починила так же. Стопора у него нет.

— Не все так просто, Лисонька, — ответила женщина, сдувая с гадальных костей пыль. – Волшебная мука тут нужна. Дед с бабкой по сусекам-то скребли и неизвестно чего намешали, раз он ожил.

— Понятно. А молодцу-то поможешь? – спросила хищница, указав на меня головой.

— Попробую, — пробормотала ведунья, беря кости в одну руку и, подняв их над головой, резко бросила на стол, после чего внимательно принялась все изучать. – Издалека ты явился, молодец.

— Да неужто, — сварливо ответил я. – Это вы как поняли? Вон та кость с мясом показала? А если бы она на пол упала?

— Не шути с колдовством, — серьезно ответила женщина, стрельнув в мою сторону темными глазами. – Древняя это наука, а я единственная, кто тебе хоть как-то помочь может.

— Ладно, простите, — махнул я рукой. – Нервы виноваты. Только что был в своем мире и тут на тебе. Попал Тима в блядскую сказку, где по дорогам говноколобки катаются и звери разговаривают.

— Э! – оскорбился Колобок. – Я не из говна сделан, а