Нет звёзд за терниями - Олли Бонс Страница 60

— Леон был безумцем! — воскликнула Кори, и рука её, лежащая на штурвале, задрожала. — Он умер. Кто же знал, что безумие заразно? Кто знал, что Рафаэль разделит эти идеи?

— Не только Рафаэль, — подал голос парнишка. Кажется, Кори впервые слышала его. — От этой, с крыльями, у меня мороз по коже. А она, как назло, привязалась. «Ржавый то, Ржавый это».

Кори обернулась.

— Ржавый, значит? — спросила она. — Был у нас такой… товарищ. Его давно нет на свете.

Вспомнила — и усмехнулась горько. Если бы Ржавому было суждено повзрослеть, может, он бы и стал похожим на этого парнишку. Значит, Немая не забыла. Значит, и ей не хватало старого друга.

— Леона — как дитя, — продолжила Кори. — Ей многое пришлось пережить, и она не всегда понимает, где находится и кого видит перед собой. Но она лучше их всех, понял? Она спасла мою жизнь ценой собственной. Потому запомни, ты — вы все запомните — не смейте говорить о ней плохо. И что бы ни случилось в Раздолье, мы её вытянем. А если не согласны, лучше бы вам сразу уйти на север.

Парнишка промолчал. Все они промолчали, эти чужие люди, но для их же блага лучше, чтобы поступили как велено.

Когда-то Кори надеялась, что смерть Леона решит все проблемы. Она ведь даже не рассказала господину Первому о Рафаэле. Тот так и не узнал, что остался ещё один мастер, пусть лишённый всех записей, но достаточно опытный, с хорошей памятью.

Не рассказала из-за Немой.

Она ненавидела горожан, всех до единого, за Свалку. Пустил бы Леон их всех в расход, и жалость не шевельнулась бы в душе Кори. Но две тысячи человек — это не шутки. Они сидели в городе, за крепкими стенами, и не сдали бы его так просто.

У Леона было не меньше сотни людей. Тело каждого — оружие. И всё же в атаке на город могли погибнуть многие. Не было жалко и этих, страшно только за Немую. За эту глупую, доверчивую девочку, отчего-то привязавшуюся к безумному старику.

Немая спасла жизнь Кори и расплатилась за это собственным телом. Добровольно ложилась на стол, под нож. О, Леон был счастлив. Он по-своему любил Немую, но то была любовь безумного мастера к своему творению. И когда она металась в огне, на грани жизни и смерти, старик беспокоился лишь о том, что не узнает, каковы крылья в действии, если Немая умрёт.

Кори в те дни не раз приходило на ум, что было бы лучше испустить дух на Свалке, чем выжить — вот так. Такой ценой.

Её подружка выстояла и, казалось, случившееся тревожило её меньше, чем Кори. Немая даже как будто радовалась обретённым крыльям, хотя они причиняли ей боль каждую минуту. Ведь бедняжке перекроили едва ли не всё тело, это не Кори с её одной рукой.

А она бродила тенью за стариком, заглядывая ему в рот. И когда ей давали имя — первое имя в её жизни! — пожелала быть названной в честь старого мастера. Летала, чтобы его потешить, пока не падала от изнеможения, а потом пила проклятых капель втрое, впятеро больше прежнего, чтобы выстоять против боли. Пока в ней не осталось почти ничего от прежней тихой девочки, привыкшей держаться за плечом Кори.

Но оно, это плечо, никуда не делось. Кори верилось: настанет день, и удастся забрать Немую, спасти от этой участи. Силой или угрозами вынудить Рафаэля убрать эти крылья. Разве не он когда-то сидел у постели Леоны, подменяя Кори? Если не стал совсем таким, как старик, может, пожалел бы её в последний раз. А там пусть остальные рвут друг другу глотки и проливают кровь.

Но ничего не получалось. Потекли месяцы, сложились в годы. Немая долго не прощала за старика, потом смирилась. Но, кажется, так и не поняла поступка Кори. И думать нечего было о том, чтобы её забрать: без привычной дозы бедная девочка не протянула бы, не вынесла боли. Да и Кори приходилось наведываться время от времени за новой порцией, которую могла достать для неё сейчас только подружка. Время шло, а выпутаться из этой ловушки и придумать, как вытянуть Немую, не удавалось.

Кори надеялась только, что ещё пока не слишком поздно.

Город приближался — россыпь огней посреди пустошей. Огни дробились, умножаясь, в стёклах купола. Вот-вот настанет самый тёмный час, когда погаснут фонари и окна, это время и стоит использовать непрошеным гостям.

Так и получилось. Лодочка плыла неторопливо по волнам вечернего неба, а город всё тускнел. Кори держала штурвал, направляя судёнышко к неприметной дверце — не отличишь от секции купола — известной лишь разведчикам, да и то не всем. Сюда давно уже не летали. Здешние площадки нуждались в ремонте и их закрыли на время, а время растянулось на годы, как это бывает.

Лодка села на площадку, чуть покривившись, и Кори тяжело опустилась на палубу, привалившись к штурвалу. Хотела подать знак темноволосому, чтобы тот опустил нужный рычаг, но он сообразил и сам. Гул пламени в топке стих, примолкли двигатели.

— Мой дом в той стороне, — указала Кори. — Давайте осторожнее, чтобы по пути нас не заметили. Придётся пройтись, но это ничего. Главное, что лодку здесь найдут нескоро, если только никто не увидел, как мы садились.

Дом находился на отшибе. Паршивый квартал, осыпающиеся лачуги вокруг и один-единственный приличный домишко. И то, приличный разве что по сравнению с соседями. А перенеси такой на центральные улицы, покажется кучей хлама.

Стены сложены из плохого камня, непрочного, со временем появились щели. Ещё до Кори их кто-то замазал глиной, и по этим заплаткам давно уже пролегли новые трещины. Деревянную раму повело, и стекло окна, глядящего на дорогу, лопнуло. Крыша в двух местах подозрительно просела.

Господин Золотая Маска, отец прежней госпожи, нехотя позволил Кори занять это жилище. Квартал давно хотели сровнять с землёй, только господин Третий — он отвечал за город — всё медлил. Находились, на его взгляд, заботы важнее, чем приводить в порядок место, куда никто и не забредает. Поговаривали, здесь хотели разбить ещё сад, но только при условии, что прежде отыщутся дополнительные источники воды.

Так что эти улочки пустовали, дома разрушались сами по себе, и никому даже не приходило в голову здесь селиться. В самом деле, зачем бы, если достаточно свободных особняков на главных улицах. А рядовых тружеников удобнее было размещать в общих домах: колокол всех поднимал в одно время на работу, кормили