Трофей для Зверя - Полина Верховцева Страница 64

Зверь возбуждал. Она была готова позволить ему все, что угодно, лишь бы почувствовать его, приблизиться…

— Хозяин, — прошептала, облизывая пересохшие губы.

Он обернулся с таким недоумением, будто забыл о ее присутствии.

— Что мне сделать? — подступила ближе, — чего вы хотите?

Кхассер окинул ее фигуру тяжелым, пытливым взглядом, под которым все внутри плавилось и превращалось в желе.

— Раздевайся.

Нервно сглотнув, Тира нащупала непослушными пальцами шнуровку на груди и принялась ее расплетать. Веревки путались, затягивались узлами, злили.

— Сейчас, секунду, — она чуть не ревела.

Янтарный взгляд по-прежнему прожигал, а молчание хлестало по нервам.

Наконец завязки сдались и простенькое платье прислужницы упало к ее ногам. Под ним была короткая, грубая рубаха. Позорная! Тира отчаянно жалела, что на ней сейчас нет шелка и роскошных кружев.

Но ничего, она приручит зверя, и ее новый мужчина будет щедрым. Поговаривали, что Андракисе полно богатств, гораздо больше чем в Асолле, поэтому будут и новые кружева, и дорогой мех, и золото с драгоценными камнями. Главное понравится ему, сделать так, чтобы император больше никого не замечал.

Хотя Маэс и так не смотрел на других. Единственной за кем он следил взглядом, была Мелена. Но это ведь глупость? Какой мужчина, будучи в здравом уме, позарится на это? Разве что слепой или убогий, который отчаялся настолько, что уже все равно.

— Полностью, — очередной приказ вспенил кровь.

Маэс опустился в широкое кресло и из-под полуприкрытых век наблюдал за тем, как Тира, дрожа всем телом, стаскивала через голову застиранную рубаху.

Фигура у нее была ладная. Ноги длинные, ровные, узкие бедра и талия такая, что можно обхватить ладонями, а грудь, наоборот, тяжелая и пышная.

— Повернись, — покрутил в воздухе пальцем.

Она подчинилась. Неуклюже переминаясь с ноги на ногу, повернулась вокруг своей оси и снова остановилась лицом к нему.

— На колени.

Опустилась.

— Ползи

Гибкой кошкой, не отрывая пылающего взгляда от мужского лица, девушка приближалась к желанному мужчине. Грохот собственного сердца пьянил, а холодность кхассера возбуждала еще сильнее. Она знала, что за ледяной стеной скрывается дикая страсть.

Приблизившись вплотную, Тира прикоснулась ладонями к его коленям и начала плавно подниматься. Игриво закусив полную ярко-алую губу, она ухватилась за пояс на брюках и начала расстегивать.

От нетерпения сводило внутренности. Так сильно хотелось….

Маэс перехватил тонкое запястье, так и не позволив прикоснуться к себе по-настоящему.

— Хозяин? — Тира подняла на него пьяный от вожделения взгляд.

— Уходи.

Ее грудь тяжело вздымалась и опадала, голова шла кругом, и слова Маэса с трудом просачивались сквозь пелену желания.

— Чего?

— Проваливай, — император рывком поднялся на ноги, вынуждая ее испуганно отпрянуть.

— Но… Почему… — она чувствовала, как сердце захлебывается от разочарования, — что я сделала не так?

— Ты мне не интересна. Уходи.

— Но…

— Уходи, — в холодном янтаре не было ни намека на шанс.

Дрожа от унижения, она принялась одеваться. Путалась в одежде и кусала губы, чтобы не разреветься. Так ее еще никто не отвергал. Никогда! Мужчины восхищались и боготворили ее, одаривали дорогими подарками, чтобы заслужить расположение.

А этот…

— Мне уходить? — спросила уже у дверей, с трудом скрывая измученную надежду.

Он даже не обернулся, только жестом указал на выход. А когда она, сжавшись, будто ее ударили, вышмыгнула в коридор, кхассер со всей мочи запустил стаканом в стену. И зарычал, едва сдерживая свирепого зверя:

— Проклятье.

Не нужна ему ни эта короткостриженая, ни какая другая. Сердце и зверь рвались к другой, и противостоять этому не было сил.

Он проиграл сам себе.

* * *

— Ну и вонь, — сморщилась Мелена, понюхав собственную рубаху.

После работы она сама пахла, как обитатели конюшни, за которыми пришлось вычищать. Поэтому к мечте отоспаться добавилась мечта помыться.

К счастью, с появлением в Асолле андракийских магов проблемы с горячей водой исчезли. Если раньше под вечер насладиться ванной могли только приближенные ко двору короля, то теперь огненные маги размещали пылающие, негаснущие сферы под котлами и поддерживали в них жар, достаточный для того, чтобы в маленьких душевых для прислуги всегда была горячая вода.

Это было одно из немногих доступных удовольствий, в котором Мелена не могла себе отказать, поэтому отправилась в помывочную. Старый комплект одежды скинула в корзину для ношеного, взяла из чаши бурый обмылок и, ежась от холода, встала под лейку. Сначала вода шла тонкой, едва теплой струйкой, но постепенно начала нагреваться и вскоре душевая утонула в клубах пара.

Жесткое мыло никак не пенилось, но Мел упорно натирала кожу, пока та не начала скрипеть. С волосами было хуже, пришлось из разбирать пальцами и долго тереть обмылком.

Мел не торопилась. Горячие струи обжигали кожу, но притупляли боль.

Если не думать, не вспоминать, то все не так и страшно. Ничего особенного не случилось. Проклятый завоеватель присвоил новый трофей, только и всего. Надо радоваться, что его звериное внимание переключилось на кого-то другого. Так будет больше свободного времени и возможности осуществить задуманное. Это ведь хорошо?

Вроде хорошо…

Только сердце мучительно сжималось, пропуская удар за ударом, и перед глазами пылала картина, как мужчина, каким-то образом проникший в душу, целует другую.

— Ерунда, — прошептала она, наклоняя голову, и позволяя струям бежать по щекам, — ничего серьёзного. Просто ревность.

Она верила в силу, в действие, в смелость, но не могла поверить в чувства. Для нее они были чем-то странным и бесполезным. Кому нужна ревность? Ей точно нет! Гораздо лучше, когда нигде ничего не колет, и разум не застилают эмоции, не поддающиеся контролю.

После мыла волосы стали скрипучие, но жесткие, будто солома. Отчаявшись их разобрать пальцами, Мел взяла холстину из стопки и принялась вытираться.

Холодный воздух лизнул голые ноги. Она даже сразу не поняла, где именно прошелся холод внутри или снаружи.

— Просто ревность, — повторила как в тумане, — она не имеет никакого значения.

— Уверена? — хриплый голос над самым ухом.

Мел отпрянула, на рефлексах уворачиваясь от возможного удара, и в тот же миг оказавшись прижатой к мокрой стене. Император одной рукой сжимал ее горло, не позволяя сдвинуться. Второй опирался на уровне лица.

— Отпусти, — просипела, с трудом делая вдох.

Маэс молчал. Губы сжаты в плотную линию, в гласах бесновалась тьма. Он казался чертовски злым и напряженным, как натянутая тетива. Тронь — сорвется.

— Пусти! — ударила по руке. Он даже не заметил.

Расстояние между ними уменьшалось, и пламя, тщательно скрываемое обоими, рвалось наружу.

— Никогда, — глухо произнес кхассер, и