Ледокол - Ann Lee Страница 66

— Помню, как увидела тебя впервые, — не осталась я в долгу, — болтает и болтает, думаю, ну когда успевает машину-то вести!

Мужчины опять смеются, зная, какой Паша разговорчивый балагур.

Он тоже смеётся, а я ему показываю язык.

Вскоре нас всех приглашают пройти в зал. Начался банкет.

Мы с Киром сидим за главным столом. Гости рассредоточились за столами рядом. Андрейка сидит с нашими родителями, нетерпеливо заглядывает на стол, где стоит наш свадебный торт. Я ловлю его взгляд и подмигиваю. Он улыбается мне.

— Чего переглядываетесь? — замечает Кир.

— Да у Андрея слюнки уже текут, при виде торта, — отвечаю я.

Рука Кира ложиться мне на коленку, и слегка сжимает.

— У меня тоже бегут слюнки, — Кир как всегда в своём репертуаре.

— От торта? — выгибаю я бровь, делаю вид, что не понимаю его намёков.

— Конечно от торта, — кивает он, — охуенный такой торт. Я бы его в одного бы сожрал, никому бы не кусочка не дал, сперва бы слизал бы весь крем, а потом бы и до начинки добрался. До горячей, влажной, узкой, начинки, прямо языком бы туда нырнул, — всё это он говорит мне приглушённым рыком, пуская мурашек по моей шее, своим горячи дыханием, и зажигая на моих щеках румянец.

— Кир… — пытаюсь его остановить, потому что возбуждаюсь от этих пошлостей.

— А когда закончу с одной начинкой, перейду к другой, не менее тугой, — продолжал этот гад, издеваться надо мной.

— Тихо, подожди! — вдруг вскрикиваю я.

Он удивлённо уставился на меня. А я отрываю его руку от своего колена, и кладу на живот.

— Чувствуешь? — улыбаюсь я во все тридцать два зуба.

Он хмуриться, но тут я опять чувствую лёгкие толчки, в животе. Это впервые. И это так здорово.

Кир просто замирает. Он держит уже обе ладони, на моём животе и кажется, не дышит.

— Офигеть, — сипит он, — просто офигеть.

А потом мы замечаем, что среди лёгкой музыки, играющей фоном, не слышно голосов. Мы поднимаем глаза и понимаем, что мы облажались по полной. Тоже мне разведчики. Так спалиться, причем сразу перед пятьюдесятью гостями. Наши гляделки с ними продолжались, до тех пор, пока Паша не соскочил со своего места.

— Ну, ты Ямал силён! Поздравляем!

И все отмирают, зал наполняют голоса. Все вторят Паше. Поднимают бокалы, кричат тосты, и поздравления. Девчонки делают большие глаза и показывали кулаки, видимо сетуя, что я держала это в тайне. Я только покаянно вздыхаю, ну что тут скажешь, виновата. Родители радостно улыбались, а мама моя, которая и так про это знала, опять пустила слезу.

Вечер пошёл своим чередом. Появился весёлый ведущий, потом выступали музыканты. Мы много танцевали, развлекались. Я честно продержалась на каблуках пару часов, а потом без зазрения совести сбросила их, переобулась.

Теперь самым распространенным вопросом был, кого мы ждём. Только мы ещё и сами не знали. Поэтому хором с Киром отвечали, что ждём ребёнка.

День сменился вечером. За окном засверкала гирлянда. Неоновые огни, словно звезды, мерцали на фоне темнеющего неба. Теперь казалось, что сказочный шатёр перенёсся в чудесную восточную ночь. Глубокую, и ароматную. Потому что запахло кофе, и мускатом. Подошло дело до торта. Кир первым делом, позвал к нам Андрея, и, подняв его на руки, помог тому отрезать столько, сколько он захотел. Сын довольный, тащил к столу половину верхушки торта. Такой забавный. Я обняла Кира за талию, и благодарно чмокнула в щёку.

— Спасибо!

— Устала? — прижимает он меня к себе.

— Еле на ногах держусь, — призналась я.

— Ещё немного потерпи, и поедем домой, — шепчет он.

— Хорошо, — киваю я.

Он усаживает меня у стола родителей, а сам куда-то исчезает. Мы пьём чай, и болтаем. По залу кружиться парочки, под тихую медленную музыку. В дальнем углу, за столом сидит компания мужчин, они продолжают выпивать и о чем-то шумно галдят.

Тут возвращается Кир.

— Пойдём! — протягивает мне руку.

— Куда? — удивляюсь я, следуя за ним. Он выводит меня из зала, помогает переобуться и надеть шубку.

— Мы будем с тобой в первых рядах, — опять тянет, теперь на улицу, но уже к главному выходу.

Мы выходим на улицу. Вечер тут же встречает нас прохладой. Я жмусь к Киру.

— Кир?

— Ну, потерпи, красивая, — усмехается он, и показывает на небо, где загораются первые звезды. А потом внезапно расцветает цветок фейерверка. Накрывает нас своими огнями. Я вскрикиваю от неожиданности, а потом и от восторга. Хлопаю в ладоши, как ребёнок. Потом на небе распускаются сразу три цветка, и постепенно гости наполняют сад. Возгласы, и крики разрывают ночной воздух. Небо всё озаряется и озаряется новыми огнями.

Я стою, прижавшись к Киру, и млею от восторга. Разве могла я подумать, что вот так всё завершиться, когда он бесцеремонно, и грубо вошел в мою жизнь. Разве могла подумать, что буду стоять и смотреть фейерверк на нашей свадьбе, когда он выкупил меня на потеху.

Когда терзал своими грубыми ласками? Кто бы мне тогда сказал, что мы будем стоять рука об руку, среди всех наших родных и близких, на празднике посвящённом нашей любви. Стоило ли всё это пройти, чтобы оказаться здесь и сейчас?

Конечно да! Сто раз да!

А потом Кир потихоньку утягивает меня, пока все заняты праздничным салютом. Он уводит к машине. Мы садимся на заднее сидение, и уезжаем, не заметно и быстро.

Андрей сегодня переночует у моих родителей, а остальные не маленькие, сами разойдутся. Свой чудесный букет не стала бросать, а просто подошла к Иришке, и вручила ей.

— Ты следующая подруга, — улыбнулась ей.

Иришка неопределённо пожала плечами, но букет приняла.

А в машине я бесцеремонно заснула и не проснулась даже, чувствуя, что Кир несёт меня на руках.

Открыла глаза уже в спальне, когда он опускает меня на кровать, и разувает.

— М-м-м, надо вставать! — тянусь я.

— Да спи уже, — Кир помогает снять мне шубу.

— А как же торт, которой ты съешь в одного? — зевнула я.

— Я сожру его потом, когда он не будет таким уставшим, — усмехается Кир.

— Вот! Начинается, — беззлобно ворчу я, — не успели пожениться, уже пошли претензии, — и снова зевнула.

— Я же о тебе забочусь, — офигивает Кир.

— Ну, тогда помоги мне раздеться и умыться, потому что, к сожалению, так спать нельзя, а очень хочется.

Кир помогает мне раздеться и даже умыться, а потом укладывает в кровать, и прижимает к себе. И мне хочется во многом ему признаться, потому что грудную клетку просто