Любовь и ненависть между нами - Наталья Соболевская Страница 68

Убедившись, что Тимур услышал его, Захар вернулся к столу, взял телефон и предложил:

— Давайте лучше послушаем интересную запись. Жаль, я не в самом начале включил диктофон, но и этого хватит, чтобы разобраться, кто тут врёт, а кто нет.

После того как Захар включил запись, его кабинет наполнился голосом Ангелины. Женщина, не стесняясь в выражениях, рассказывала, как она ненавидит Тимура, как мечтает ему отомстить и как будет упиваться его страданиями.

— Хватит, — в какой-то момент Ангелина взорвалась, подбежала к столу, схватила телефон и со всей силы запустила его в стену.

Судя по треску, телефон разбился, но не перестал воспроизводить звук, тогда женщина к нему подлетела и начала топтать его ногами, пока не умолк.

— С этими истеричками одни непредвиденные расходы, — без сожаления в голосе, глядя на картину уничтожения своей вещи, проворчал Захар.

— Ты идиот, какой же ты идиот, — в ответ заорала на Ногинского Ангелина. — Думаешь, спас свою девку? Нет! Ты сейчас её сильно подставил. Отошли бы с ней в сторону и всё, а теперь огребёте все вместе. Ненавижу вас. Ненавижу.

В последний раз ударив каблуком по и так молчавшему телефону, Ангелина схватила сумку и, вся красная и лохматая, умчалась вон.

Глава 25

Иной раз повороты судьбы слишком непредсказуемы. Если бы мне несколько дней назад кто-то сказал, что я вновь начну тесно общаться с Тимуром и Захаром, а также с благодарностью приму их поддержку и помощь, в ответ рассмеялась бы и заявила: «Такого просто не может быть».

Но сейчас дела обстоят именно так.

Когда Ангелина вылетела из кабинета, Калинин с Ногинским заявили в один голос, что эта обозлённая на весь мир женщина никогда не откажется от своих планов мести. Сегодняшний провал только подогреет её пыл, заставит действовать ещё более решительно и жёстко. А поскольку мы трое стали свидетелями её позора и унижений, то месть коснётся тоже нас троих. И так как, по мнению мужчин, в нашем трио я самое уязвимое звено, то и главный удар придётся по мне. Поэтому я нуждаюсь в защите.

После сделанных выводов Тимур и Захар начали обсуждать, как они совместными усилиями обеспечат мою безопасность, и вот тогда я взбунтовалась. Заявила, что не доверяю им, справлюсь без их помощи и собралась на выход. Но не тут-то было. Ногинский и Калинин, которые раньше открыто враждовали, не сговариваясь, объединились и превратились в весьма дружный дуэт.

Они убедили меня не торопиться с решением, присесть, выпить чаю и спокойно всё обдумать ещё раз. Их план сработал. Когда эмоции улеглись и я, медитируя над кружкой, представила, что бы со мной было, если бы Ангелина обратилась не к Захару, а к кому-то менее принципиальному и воплотила свой чудовищный план в жизнь — меня окатило волной холодного ужаса. Ведь после насилия не у всех получается вновь подняться на ноги, некоторые до конца дней остаются надломленными или и того хуже, накладывают на себя руки.

Пугающая перспектива заставила меня посмотреть на ситуацию другими глазами. Теперь Тимур и Захар не представлялись мне людьми, которые собрались беспардонно нарушить мои личные границы, они стали теми, кто милостиво бросает мне спасательный круг в тот момент, когда захлёбываюсь и тону. Именно поэтому я не только согласилась, что теперь меня повсюду будет сопровождать охрана, но и пообещала с терпением отнестись к присутствию чужих людей рядом и не мешать выполнять им работу.

Нет, я не могу сказать, что решение опять довериться Калинину и Ногинскому далось мне так уж легко. Конечно, сомнения были. Но обида на Тимура за моё безжалостно разбитое сердце растворилась ещё в горах, когда он меня спас. И злость на Захара за установку прослушки в моём кабинете тоже угасла, поскольку он отказался вступать с Ангелиной в сговор и даже предупредил меня об опасности.

Единственное, что меня беспокоит, Тимур и Захар не постеснялись воспользоваться сложившимися обстоятельствами и постепенно, с осторожностью, на мягких лапках оба вернулись в мою жизнь.

Я вновь тружусь в прежнем офисе, в здании фирмы Ногинского, потому как так безопаснее. Сначала Захар заглядывал ко мне лишь на минутку, узнает, как дела, и уйдёт, но с каждым днём его визиты плавно и незаметно становились длиннее, в последний раз мы с ним больше часа болтали, совсем как раньше, непринуждённо и обо всём.

Тимур тоже регулярно меня навещает, причём аж два раза в день: утром он приезжает с кофе и пирожным, а в обед с салатом и каким-нибудь мясным блюдом. Так привыкла с ним перекусывать, что если он опаздывает, даже могу ему позвонить и поинтересоваться, в чём дело.

— К тебе не прорвёшься, пришлось под дверью ждать сорок минут, пока от тебя выйдет клиент, — заглянув ко мне в кабинет, посетовал Захар. — У мужика реально тяжёлый случай, или он просто сидел и мучил тебя жалобами на жизнь?

— Скорее жаловался на жизнь, — выдохнула я. — А ты зачем так долго ждал, ещё и под дверью, есть новости об Ангелине?

— Нет, с её стороны пока всё тихо. Я бумагу принёс, вчера заметил, что ты из шкафа достала последнюю упаковку, — Ногинский поднял руку, в которой держал пачку бумаги для принтера.

— Спасибо, — поблагодарила я, хотя дефицит в бумаге совсем не испытываю, у меня за перегородкой, вместе с другими припасами, целых две коробки стоит. И Захару об этом прекрасно известно: пару дней назад он сам лично эти коробки, как и другую канцелярию, презентовал мне со своего склада.

Ногинский каждый день выдумывает новую причину, чтобы ко мне заглянуть, уже устала ему повторять, что он может приходить ко мне просто так, без повода.

— Лера, зачем тебе пустые клиенты, чтобы бесплатно слушать их бредни? — заметил Захар, плюхнувшись на диван и вольготно вытянув ноги. — Давай ты опять будешь на меня работать, хотя бы на четверть ставки. Мой начальник юридического отдела, горючими слезами по тебе плачет. Каждый день жалуется, что без тебя как без рук. Даже нанял новую сотрудницу, вы с ней прямо одно лицо. Только она вообще не справляется, придётся увольнять. Хотя жалко девчонку, молодая, красивая, может, и не уволю, просто переведу на другую должность.

— Красивая и молодая, значит, — раздражённо фыркнула я, потому как одной женщине