Волк в зеркале - Николай Владимирович Беляев Страница 69

Я хотел было в очередной раз задать вопрос, на который скорее всего опять не получил бы ответа, но меня прервал громкий Юркин голос:

— Эй, голубки, спуститесь на грешную землю!

Напарник и Волков стояли метрах в десяти от машины. Юрка дождался, пока я обернусь, и поинтересовался:

— Найдёнов, а хочешь вернуться в свой мир? Вот прямо сейчас?

Глава 29. Виковщина. 28 июня, четверг, вторая половина дня

— Юрик, вы там точно не пили? — на всякий случай уточнил я в тон напарнику. Волков, смотрю, стоит рядом с ним, глаза смеются.

— Я завязал, — сообщил он. — И Юрке не предлагал.

Но видно, что его происходящее откровенно забавляет, несмотря на всю серьёзность и даже несуразность ситуации.

— Ты, кстати, в курсе, что твоя подруга испарилась? — добавил он.

Речь спокойная, видно брата-провалившегося — явно нездешний, тон совершенно другой. Или… иной вообще. Полное спокойствие.

Единение с Природой? Очень может быть.

Я обернулся — и правда, Любы рядом уже нет. Вот ведь беспокойная у меня подруга…

— Найдёнов, я не шучу, — повторил Юрик. — Оказывается, Серёга может открывать пробои. Туда, куда захочет. Потому на него и охотились и Колледж, и Управа… заразы.

Ах вот как. Ну… это многое объясняет. И не только интерес к почти незнакомому мне Волку со стороны местных «структур» — но и то, как оборотень оказался на другой стороне реки.

— Только туда, где есть знакомый мне ключ, — спокойно уточнил Волков.

Ещё интереснее. Да, многое встаёт на свои места — выходит, ключом для него в тот раз стал Юрка, с которым они отлично знакомы… Судя по сказанному напарником, пусть и мимоходом — они пуд соли вместе съели. Не зря Юрик так хотел во всём разобраться…

— Слушай, Игорь, — обратился Волков уже ко мне. — Юрик опять хохмит, а я серьёзно. Ты Юркин друг, а потому скажу прямо: могу открыть пробой в мой бывший мир. Именно в мой. Может, он и твой тоже. Может — нет. Если повезёт — останешься там. Если нет — можем вернуться. Ничего не теряешь.

Вот это да. Воистину царское предложение. Случись оно месяцем-двумя раньше — наверное, я бы согласился не раздумывая. Но теперь…

Я вспомнил изгоев, Любу, четыре зеркала, о которых говорил отец Андрей, те соображения о проходе через зеркала, что пришли в голову только что…

— Я не могу уйти, — просто сказал я. — Не могу, и всё. Мне… нужно разобраться.

Юрка с удивлением и сожалением охнул, а Волков просто сказал:

— Я понял тебя. И я в тебе не ошибся. Действуй, брат. Всё у тебя получится.

И опять это ощущение — словно я смотрюсь в зеркало… Может, Юрка прав, и у меня и правда есть что-то общее с этим парнем, который, судя по виду, старше меня-истинного, но моложе меня-здешнего…

Юрка и Волков пожали друг другу руки, и, пока напарник шёл к машине, Волк уже исчез в мареве пробоя.

— Никогда б не поверил, если бы не видел своими глазами, — только и сказал я, пока напарник заводил двигатель.

— Я до сих пор не верю, — пробормотал Юрка. — Но — верю, мать его… Вот ведь сукин сын этот Каращук…

— Знал?

— Конечно, знал. Что Серёга оборотень — знал. И про то, что он может усиливать и открывать пробои — знал. Правда… правда, Серёга сказал, что Каращук лучше, чем может показаться. И знаешь… Волкову я верю, — он, прищурившись, посмотрел на меня: — Расскажешь Богданычу, что мы ездили сюда?

— Он и сам уже скорее всего знает, — предположил я.

— Я не об этом. Я о тебе.

— Тогда спрошу — а как ты хочешь?

— Не знаю, — буркнул напарник, разворачивая «козелок». — Вот правда — не знаю. У меня какое-то… опустошение, что ли. Я узнал всё, что хотел. Но не скажу, что мне от этого легче…

— Думаешь, Каращук «примет меры»?

— Да вот пофиг, честно! — мельком глянул на меня Юрка и крутанул руль, выравнивая машину. — Знаешь, я завидую Волку. Он сейчас в стороне от всех этих интриг. Как вольный волк — делает, что хочет. Кажется, у него и девчонка есть — прямо не сказал, но по глазам видно… как и у тебя, кстати.

Я хотел было возразить — но впервые за всё время, что называется, «язык не повернулся». Промолчал.

Он прав. Она у меня есть. Я могу не любить её, мы можем собачиться — но Люба и правда у меня есть…

— Знаешь, я тебе так скажу, — подумав, решил я. — Спросит — скажу. Не спросит — а не пошёл бы он. Но, мне кажется, он и сам всё знает. Иначе как объяснить, что оборотня в Виковщине велено не трогать?

— Да, наверное, — рассеянно протянул Юрка. Видно было, что тем для размышлений ему на сегодня точно хватит…

На КПП нас не задержали. Неужели Каращук прошляпил? Может быть… хотя более вероятно, что он выжидает. Не тот он человек, чтобы что-то упускать из виду.

В «Турист» мы, конечно же, не пошли. Юрка выглядел совершенно выбитым из колеи, ушёл домой, даже машину просто во дворе оставил. Уж не знаю, что он там собирается делать — может, пивом нагрузится, а то и водочкой, может, спать завалится… Сегодняшний день всё ещё в нашем распоряжении — тут Каращук, думаю, слово сдержит.

Повезло — по пути от Юрки заглянул в «Столовую № 1» и успел поесть, пусть и остатками перед закрытием. В «Турист» уже неохота, да и что там одному делать? Конечно, компания найдётся, но с людьми я схожусь неохотно, так что расслабиться точно не выйдет. Ладно — значит, в общагу. Есть повод лечь спать пораньше — не исключено, что день завтра будет бешеный. Хотя, после сегодняшнего ещё можно поспорить…

В общаге меня ждал сюрприз — не то чтобы неприятный, но странный. На моём этаже, прямо напротив лестницы, вдруг обнаружилось зеркало, которого там никогда не было — ничуть не старинное, обычное настенное советских времён, вроде того, что я видел в кабинете Каращука. Явно не новое — по краям видна чернота, царапин много… Возможно, много лет провисело где-то, а то и в кладовке лежало.

Несколько секунд я стоял перед зеркалом — чуть сбоку, чтобы не отражаться в нём, — и не знал, что и подумать. Потом принял единственное верное решение — спустился к вахтёрше.

— Валентина Иванна, с чего у нас красота такая на этаже? —