Нет звёзд за терниями - Олли Бонс Страница 69

Проклятая рука подвела. Когда казалось, что вот она, разгадка, всё растворилось во тьме.

А позже кто-то дал воды, и случилось чудо — боль утихла. Она, терзавшая так долго, отступила, и Кори впервые за долгое время удалось уснуть. И сладок был сон после чёрного беспамятства, не дарующего отдыха.

Когда Кори открыла глаза, было темно. Голоса, негромкие и спокойные, долетали из светлой щели в потолке. Что за место? Точно, ведь это дом. Она успела добраться до Леоны, предупредила вовремя. Попалась-таки Рафаэлю, но сбежала. А дальше? Гундольф с часами господина Первого, мальчишка — что из этого было правдой, а что игрой воображения?

Кори приподнялась на локте, нащупала на столе механическую лампу, завела. Жёлтый огонь, разгораясь, блеснул на стекле пузырька. Откуда это здесь? Кори ясно помнилось, что дома запасов не осталось.

Она поднялась, вытянула руку, согнула в локте, пошевелила пальцами. Проверкой осталась довольна, но всё-таки приняла ещё капли и лишь затем поднялась по лестнице.

Чужаки прервали беседу, заметив её. Темноволосый сидел с ножом, глядя в миску вместо зеркала — видно, скоблил щёки. Отполированная, блестящая, как серебро, миска эта обошлась Кори впятеро дороже обычной, но уж очень захотелось именно такую.

Седой держал эту самую миску. Себя он уже привёл в порядок, уничтожив следы долгого сидения в клетке. Тщательно старался, до красноты. Их младший товарищ дремал на постели, а Флоренц торчал у окна, отодвинув край занавески. За окном был день — светлый луч прорвался, позолотил встрёпанные кудри мальчишки, наполнился пляшущими пылинками и утёк в щели пола.

— Как ты сегодня? — спросил Конрад. — Сядь, подкрепись.

И кивнул на стол, где разложены были припасы: сыр, яблоки и вяленая рыба. От запахов рот наполнился слюной.

— Только особо не налегай, — добавил темноволосый, — а то там, где мы добыли жратву, её больше нет… Конрад, выше подними, я ж не грудь брею!

Второй раз просить не пришлось. Кори ела и думала.

Мешал мальчишка — сел напротив, уставился на руку. И что смотреть, тут ею не воспользуешься особо. Если рыба или сыр попадут в сочленения, замучаешься вычищать. Нужно было надеть перчатку.

— Так кто твой брат? — спросила она.

— Разведчик, — упрямо повторил мальчишка.

— Уверен? Что ты знаешь о его работе, расскажи.

— Да тебе-то что за дело до Эриха? — спросил этот недомерок.

Взъерошился весь, нахмурился. И ведь отчего-то сбежал, не остался с братом. Помнилось, упоминал про Ника. И всё-таки защищает своего Эриха, как понимает, и боится сказать лишнее.

— Видишь ли, помог мне однажды в жизни один человек. Не было надежды, что попаду в Раздолье, если бы не он, — сказала Кори.

Она взяла нож, ненадолго отложенный темноволосым, протёрла тряпкой и рассекла яблоко одним движением. Помедлила, выбирая половинку.

— С тех пор всё хотелось его отыскать, но когда меня приняли в город, он уже не работал на прежней должности. Не знаю, правда, твой ли это брат. Надеюсь, что он. Вы похожи, а я его лицо до смерти не забуду.

— Помог, правда? — оживился мальчишка. — А что он сделал для тебя?

— Куда девался нож? — спросил чужак, оглядел стол и нашёл пропажу. — Эй, я вообще-то его мыл!

— Мой нож, беру когда хочу.

— Так что с Эрихом? — поторопил Флоренц. — Что он сделал-то?

— Я расскажу тебе однажды, — пообещала Кори. — А ещё больше мне хотелось бы, чтобы он сам тебе рассказал. Так объяснишь, как его найти?

— А ты вот скажи сначала всю правду о Нике, — заупрямился мальчишка. — Что с ним сделали в городе, а?

Не дал поесть спокойно.

— И мы бы послушали, — встрял темноволосый, переходя ко второй щеке. — Давай, поделись, что тут случается с людьми, которые болтают о другом мире. Сама понимаешь, нам узнать полезно.

И так как он пытался говорить и действовать одновременно, то обрезался — и поделом.

— Ваш Ник, — сказала Кори, — явился к воротам…

— Ты знала! — взвился мальчишка. — Лгунья!

— Тихо, — осадил его Конрад. — Сядь и остынь, дослушай сперва.

— С цветком. Захотел обменять его на припасы и вещи, но в Раздолье никто прежде не приносил зелёные растения. Стражи не вправе были решать такие вопросы, так что Ник дождался, когда к воротам выйдет госпожа Первая, Золотая Маска.

— Почему её так зовут? — спросил парень, разбуженный шумом. Он приподнялся на локте и тоже слушал рассказ. Рыжеватые волосы смешно примялись и торчали хохолком.

— Когда-то Светлыми землями правил Пресветлый Мильвус, — пояснила Кори, — один из детей самой Хранительницы…

— А, эту сказочку мы слышали, ещё когда гостили у Рафаэля, — перебил её темноволосый. — Давай ближе к делу.

Кори вообще не хотелось ничего пояснять, тем более так. Хотелось задавать вопросы. Как только она вызнает всё, что нужно, пойдёт своей дорогой, и плевать на этих людей. Пусть решают сами, как им быть. Только мешают.

— Пресветлый Мильвус ушёл, — продолжила она.

— Сбежал, — подсказал темноволосый.

— Прошу, продолжай. Я вижу, ты знаешь больше меня.

— Только до этого момента.

— Джо, — укоризненно произнёс седой. — Ты бы правда не мешал.

Темноволосый развёл руками, но промолчал. Вернулся к миске и своей бороде.

— Пока люди не успели сообразить, что случилось, трое вышли к народу. Говорят, они были из числа тех, кто и при Мильвусе стоял у власти. Не знаю, отчего он не взял их с собой. Эти трое сказали, правитель ушёл на поиски Хранительницы, чтобы просить о помощи, а в его отсутствие назначил их главными. Так или нет, но некому было оспорить эти слова, и трое начали править. За ними — их дети, дети детей…

— А маски? — напомнил паренёк.

— Принимая власть, отрекаются от личных стремлений. Клянутся жить уже не для себя — для Раздолья, чтобы было не совестно перед Мильвусом, когда он вернётся. В знак этого прячут лицо и принимают новые имена — Золотая Маска, Серебряная Маска, Белая Маска.

— Да говори уже про Ника! — встрял мальчишка. — Хватит увиливать!

Он был прав. Кори тянула, не желая сознаваться. Не тот был поступок, которым можно гордиться.

— Госпожа Золотая Маска пригласила твоего Ника в город, — нехотя сказала она. — Позвала других правителей. Она думала, если иной мир существует, с его людьми к нам придёт и надежда на лучшую жизнь. Но Третий и Второй опасались, что всё не так просто. Кто, в самом деле,