Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №08 за 1987 год Страница 7

— Всю массу этих отложений,— отмечает Владимир Борисович,— когда-то перелопатил ледник, а теперь накрепко сцементировал. Эти ледяные прослои — такой же каркас, как и железная арматура.

— А если повысится температура,— с тревогой спрашивает главный геолог,— и этот «цемент» начнет таять?

— Думаю, это пока штольне не грозит. Здесь отличная вентиляция, сильный ток воздуха... Да и вообще лед хорошо держит холод...

Легкий морозец — в штольне несколько градусов ниже нуля — заставляет двигаться проворнее. Повышенная влажность и низкая температура разрисовали стены лепестковыми ледяными узорами, и любой выступ, каждый шнур или кабель обрастают гирляндой ледяных кристаллов.

Мы движемся все дальше и дальше. Стены штольни теперь сложены из углистых сланцев, похожих на спрессованные пластины. Но все чаще в породе встречаются вкрапления льда, сланцы сменяются глыбами морены, ледниковыми отложениями, спаянными льдом, жилы и линзы которого в разрезах становятся все толще, чище, и, наконец, перед нами открывается ледяная стена с редкими включениями камней. Лед в стенах выработки оплавленный, сглаженный, перемежающийся темными и светлыми слоями. Вот мы и внутри ледника! Геологи прошли его вглубь всего на несколько десятков метров: хотели разведать, какие породы лежат под ним. Но...

— Дальше продвинуться побоялись,— говорит Никаноров,— все же ледник ползет. Там, где штольня подходит к нему, часто случаются смещения и разрывы. К тому же недавно при проходке мы вскрыли подледниковую линзу воды. Один отсек затопило, и пришлось откачивать воду помпами,— Валентин Васильевич удрученно разводит руками.— Поэтому от вас, гляциологов и мерзлотоведов, мы ждем выводов о состоянии ледника и хоть какой-то прогноз на его будущее поведение. Закончить разведку и составить подробную карту месторождения мы должны к 1989 году. От вас потребуются точные данные о местных ресурсах — воде, запасах вечной мерзлоты, об объемах ледников, а также о просадках и оползнях на склонах. Тогда мы будем знать перспективы развития нашего высокогорного поселка...

До недавнего времени воздействовать на ледники не умели. Ледяные потоки, глетчеры, сползая со склонов, разрушали постройки, перекрывали тоннели и рудники, угрожали железным дорогам. Лишь с XVIII века люди стали пробивать во льду каналы стока для спуска паводковых вод, чтобы предупредить, смягчить прорывы подпрудных озер. Ледники надо было изучать, а значит, прорубать экспериментальные тоннели для систематических наблюдений за физико-механическими свойствами льда. Когда такие тоннели были проложены в малоподвижных частях Гренландского ледникового щита, то под ним обнаружили месторождения свинцовых, цинковых, вольфрамовых руд, были найдены следы редких элементов, залежи мрамора, графита и бурого угля. Сейчас там уже добывают криолит — сырье для выплавки алюминия.

На территории СССР высокогорные ледники тоже стали объектом изысканий. Здесь, у северного склона горного массива Ай-Шыйрак, геологи разведали месторождение полиметаллов. Оно занимает район трех мощных ледников: Сары-Top, Давыдова и Лысый. Чтобы точно определить расположение жил залегающих металлов, наметить границы скоплений россыпей, приходится бурить ледники, пробивать под ними штольни, а в скором времени надо будет взрывать лед, прокладывать в его толще тоннели и, возможно, разрабатывать карьеры. Да только взрывать лед непросто. Он пластичен, вязок, текуч и быстро затягивает свои раны.

Поэтому наша научная группа и занимается изучением взаимодействия снежно-ледниковых процессов с окружающей средой, прогнозированием ледникового стока, чтобы затем дать практические рекомендации геологам. Нам предстояло определить радиозондированием рельеф горных пород ложа ледника Давыдова. Радиоволны, отражаясь, дают ясную картину горного русла ледника, но на сей раз получили пять результатов и все... разные. Какому же верить?

— Радиоволны могут отражаться не только от дна русла ледника,— говорит Айзин,— но и от мореносодержащего придонного льда, и от линии раздела пород, лежащих метров на 20—25 ниже ледника. Так что,— решает Владимир Борисович,— будем применять термобуровую иглу. Она всегда нас выручала.— Он взглянул на Юрия Яковлевича Мочарета, нашего главного специалиста по термобурению, и тот молча кивнул.

Термобуровая игла представляет собой в принципе что-то вроде паяльника. Острие ее накаляется и протаивает лед. Вот такую установку мы на следующий день и пустили в дело. Мочарет направлял иглу, а я травил трос лебедки, опуская раскаленный стержень все глубже.

Сначала все шло нормально, пока, по нашим подсчетам, игла не достигла слоя придонной морены. Здесь она словно завязла, шла медленно, натыкалась на камни. Бензоэлектрический агрегат болезненно тарахтел и часто останавливался, будто задыхался в разреженном воздухе. Проходка одной 40-метровой скважины затянулась на месяц...

Но вот однажды Мочарет выключил установку и облегченно произнес:

— Готово!

— Опускайте в скважину гляциологические термометры,— торопливо махнул рукой Айзин. Вскоре мы выложили на стол начальника данные замеров. Приборы зафиксировали внутри ледника сначала резкое понижение температуры до минус 6 градусов, затем ниже 30 метров она оказалась постоянной, близкой к минус 0,5 градуса. Такое температурное расслоение характерно для «теплых» ледников. И эти данные были крайне важны, ведь на леднике Давыдова шли геологоразведочные работы. Теперь ясно, что проходчики могут встретить под ледниковым телом скопления воды, и к этому им придется быть готовыми...

— Вода у ложа ледника,— замечает Айзин, поглядывая на главного геолога,— облегчает его скольжение, да и прочность льда снижается...

Мы его поняли сразу. В ледниковой выработке установлены датчики для измерения скорости движения ледника. Через полчаса мы были в штольне, и всем стало ясно, что опасения Владимира Борисовича не напрасны. Правый рукав ледника Давыдова за сутки сполз на 133 сантиметра. Но и в других, относительно спокойных участках, как показали измерения, ледник может за месяц сместиться на несколько метров. Но случаются и места, где ледниковое тело приморожено к ложу.

— Да, этого вполне достаточно,— говорит Никаноров,— для разрыва штольни, для того, чтобы технику погубить...

В тот день мы вернулись в поселок вместе со сменными рабочими, но нам предстояло еще просмотреть образцы, техническую документацию, уточнить расположение выработок, буровых скважин для дальнейших исследований.

Юрий Супруненко, кандидат географических наук

Ладак: по пути Рериха

Хотя много написано о Ладаке, но чувствуется, что еще множайшее может быть открыто в этих местах и может дать потерянные вехи многих путей.

Н. К. Рерих

Перекресток

Окно, занимавшее всю стену большой комнаты, было похоже на огромный экран. Оттуда лился странный серебристый свет, заполнял комнату, менял формы предметов, находившихся в ней, делал их легкими, призрачными. И в этом свете возникал и приближался старинный невиданный город. Над ним стояла луна; в ярком ее свете мерцали голубые снега на изломанных линиях Ладакского хребта. Громада королевского дворца бросала четкие густые тени на обрывистые скалы, на сухую утоптанную землю королевской дороги. Светились изъеденные временем стены уснувших крепостей и массивных сторожевых башен. Лунный ветер раскачивал гирлянды цветных флажков над вершинами скал, гулял по узким улицам, вдоль квадратных домов под плоскими крышами.

На одну из крыш поднялся человек в фиолетовой шляпе-цилиндре и, зябко кутаясь в халат, неотрывно и пристально стал смотреть на голубоватую луну, повисшую над городом. Притянутый ее странным, магическим светом, он стоял долго и неподвижно, словно высеченный из камня.

Я вгляделась в «экран» и увидела вдруг фантастический город, созданный когда-то воображением великого русского художника: те же массивные, сложенные из тяжелых каменных блоков дома, те же узкие улочки меж глухих стен, те же арочные проходы в толстых стенах...

Об этом поразительном сходстве картины, писанной в России в 1915 году, и старинным городом, расположенным в сердце Гималаев, писал и сам Н. К. Рерих:

«Развалины исполинских замков бледнеют перед этим живописным нагромождением, вознесшимся среди чаши разноцветных гор. Где мы встречали такие высокие террасы крыш? Где мы ходили по таким разрушенным закоулкам? Это было на картине «Мехески — лунный народ». Да, это те самые башни».

Читая эти строки, я еще не знала, что попаду в Ле, и даже не совсем поверила тому, что написал Рерих. Казалось, что воображение художника соотносит несоотносимое. Теперь, лунной ночью, я поняла, как была не права...