Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №05 за 2009 год Страница 7

Район Санта-Тереса называют «местным Монмартром». Одна из его достопримечательностей — старый трамвайчик. Проезд на подножке бесплатный, и уличные мальчишки часто упражняются в запрыгивании в него на ходу

Мечта 3. О красивой жизни

В 1924 году в пригороде Рио появился роскошный отель «Копакабана Палас». Очень быстро пляж перед ним стал самым знаменитым во всей Южной Америке: голливудские звезды  и прочий бомонд съезжались сюда сыграть в казино или повеселиться в ночных клубах. Уже к 1930-м слава «чудесного города» гремела на весь мир: о нем мечтал даже Остап Бендер, вдохновившись простой энциклопедической статьей. В 1930—1940-х годах образ Рио как экзотической столицы гламура активно использовал Голливуд. В шпионском триллере Альфреда Хичкока «Дурная слава» (1946) Кэри Грант и Ингрид Бергман, прибывшие сюда для разоблачения немецкого барона-нациста, обмениваются информацией на фоне роскошных панорамных видов, в модных кафе и, конечно, на скачках (в то время Рио славился своим ипподромом). Впрочем, тогда же, в 1940-е, начался массовый рост фавел...

Со временем роль Голливуда в прославлении красивой столичной жизни перехватила местная медиаимперия «Глобу». Во главе ее долгие годы стоял бразильский «гражданин Кейн» — Роберту Маринью. Его отец, всю жизнь проработавший корректором, в 1926-м основал вечернюю газету. Спустя три недели после этого он умер от сердечного приступа, и дело перешло к 20-летнему сыну. Роберту оказался не только отличным наездником и обаятельным молодым человеком, но также способным журналистом и толковым бизнесменом. К 1940-м годам империя «Глобу» уже имела в своем составе радиостанции, в 1950-х — телестудии, а в 1960-х запустила производство сериалов. Маринью руководил концерном до самой смерти в 2003 году и все это время считался влиятельнейшим человеком Бразилии. С его уходом холдинг перестал активно вмешиваться в политику, но продолжает влиять на умы. Правда, в последние годы сериалы, «сделанные в Рио», стали затрагивать и реальные проблемы большого города.

Сейчас заведения, гремевшие в 1920— 1940-х годах, приходят в упадок. Стены огромного ипподрома исписаны граффити. И хотя по выходным тут по-прежнему устраивают скачки, а в будние дни в жокейском клубе можно элегантно отобедать, горстка его завсегдатаев и близко не сравнится с толпами фанатов на стадионе «Маракана». Сверхпопулярность Копакабаны со временем сыграла с ней злую шутку: район чересчур застроили, превратив в цементные джунгли. Те, кто мог себе это позволить, перебрались оттуда в соседние пляжные кварталы — Ипанему и Леблон. Рио уже не ассоциируется с аристократизмом и роскошью. Здешнее представление о красивой жизни — скорее неформальная элегантность и культ тела: пляж до работы, фитнес после или наоборот.

А вот фавелы со временем только разрослись. Это уже давно такой же «бренд» Рио, как панорамные горы и пляжи. В 1994-м незаконные поселения впервые нанесли на карту города, а самое большое из них, Росинья (более 100 000 жителей), получило официальный статус района. Сегодня по «образцовой фавеле» водят экскурсии. Говорят, они  весьма популярны, но вместе с нами туда отправилась только одна девушка — социальный работник из Японии . Быть может, потому, что накануне в этой фавеле опять была перестрелка. Росинья — не потемкинская деревня, тут все по-настоящему и, как и в других трущобах, всем правят банды наркодилеров. Правда, благодаря их контролю фавелы — единственное место в Рио, где можно не бояться уличных воров: грабить у себя дома запрещено, хочешь заработать — отправляйся к туристам на Копакабану.

Росинья — крупнейшая фавела Рио (100 000 жителей). Там есть даже гостиница и банк, а в каждый дом проведено бесплатное электричество (как — показано на фотографии). Но общее впечатление от нее все равно удручающее

На входе в фавелу нас встречает молодой человек в футболке с надписью «Экзотик-турс». Леандру вырос и живет здесь, мать его работает тут парикмахером, а он выучился английскому у местных волонтеров-иностранцев. Сначала он водил экскурсии только по своей Росинье, теперь получил общегородскую лицензию. Но о том, чтобы жить где-то за пределами родной фавелы, пока и не мечтает. Мы входим в лабиринт мокрых улочек. Откуда-то сверху продолжает капать вода, хотя дождь давно прошел. «У нас по этому поводу шутят: в Рио дождь идет час, в Росинье — два». Эта фавела особая, и не только из-за размера. Дома сплошь из кирпича, во всех проведено электричество: вдоль стен тянутся спутанные толстенные пучки проводов. Конечно, бесплатный отвод энергии чреват пожарами. На этот случай в каждом хозяйстве припасен мешок с песком. «Как-то тут пытались установить счетчики, и даже квитанции потом присылали. Расчет произвели по обычным тарифам — примерно в ползарплаты среднего жителя Росиньи. Еще ползарплаты ушло бы на аренду жилья — хоть это и нелегальный самострой, но тут тоже есть свои хозяева и квартиросъемщики. То есть выбор был такой: голодать или не платить. В конце концов на нас махнули рукой». Претензий к правительству у Леандру нет. «Государство считает, что ничего не должно нам, мы — ничего не должны им. В общем, это по-честному».

В Салвадоре нам часто встречались полуразрушенные дома, почти лачуги, многие — довольно симпатичные на вид. «Это фавела?» — спрашивали мы. «Нет, просто бедный район». В Росинье поражало полное отсутствие чего-либо, что радовало бы глаз, и это угнетало даже больше, чем нищета. Здесь не было ни художественно раскрашенных стен, ни увитых цветами веранд, какие еще попадались в «просто бедных кварталах». От здешних джунглей не осталось и кустика. Разве что здесь и там встречались клетки с канарейками, призванные воссоздать иллюзию природы. Каждый доступный сантиметр поглотили невысокие кирпичные постройки, оставив только тесные проходы — в дождь там даже толком не раскрыть зонт. «Да, тут свои правила общежития. Хочешь послушать музыку — подумай: понравится ли она соседу? Бывает, из-за этого сильно дерутся. Но когда надо, соседи всегда выручают. А как иначе? Любую крупную покупку — холодильник, например — надо затаскивать через окно: помогают соседи по обе стороны улицы». Потом Леандру показал нам свой дом. По крутой лестнице (такой низкой, что приходится сгибаться) мы поднялись на небольшую террасу — гордость семьи. («По меркам Токио это очень большая терраса, почти гигантская», — деликатно заметила соцработник из Японии.) С нее открывался вид на некогда прекрасные горы. Сверху они еще были девственнозелены, но снизу на них уже наступала единым выцветшим фронтом Росинья, пожирая все на своем пути.

Сказать, что государство бездействует, конечно, нельзя. Существуют различные социальные программы по обустройству фавел и жилищные — по их расселению. И тут оказывается, что многие жители вовсе не желают покидать свои тесные домики ради просторных новостроек на окраинах. Ведь в Рио многие фавелы, как Росинья, расположены бок о бок с дорогими центральными кварталами. Отсюда ближе до работы, а еще — до знаменитых пляжей, где классовые границы стираются и возникает иллюзия причастности к жизни «чудесного города», обманчивое ощущение, что рано или поздно обязательно выпрыгнешь из нищеты. А если кого-то и удается расселить, их место тут же занимают новые переселенцы с северо-востока страны: раз в неделю прямой автобусный рейс доставляет их прямо в Росинью. Суровые условия этих людей не пугают: в их деревнях та же нищета плюс еще безысходность и скука. А здесь — хоть какой-то шанс вытащить счастливый билет. Единственной очередью, которую мы видели в Росинье, была очередь в лотерейный киоск...

Бразилиа

Город Солнца

Бразилиа воплощает желание перечеркнуть прошлое и начать все с чистого листа. Она не просто построена с нуля: в ней заложено противопоставление всему, что было раньше, всем прошлым столицам. Вместо густонаселенного побережья — неосвоенные пространства в глубине континента, вместо извилистых улочек с шумными кафе и рынками — ширь проспектов и площадей. Иными словами, вместо хаоса — порядок, вместо отсталости — воплощенный прогресс.

Бразилиа была построена феноменально быстро — за три с небольшим года, с 1956-го по 1960-й, в первую очередь благодаря воле и энтузиазму президента Жуселину Кубичека. Памятник «отцу-основателю» Бразилиа был установлен в 1981 году, проектировал его, как и все основные постройки города, Оскар Нимейер

Мечта 4. «50 лет прогресса за 5»

Бразилия рано начала воспринимать себя как страну неиспользованных возможностей, огромного нереализованного потенциала, скрытых богатств. Тогда же возник миф о том, что исправить ситуацию может перенос столицы вглубь материка. Начиная с XVIII века политические деятели самых разных взглядов мечтали о том, что когда-нибудь это свершится. Но ярче всех на эту тему высказался не бразилец, а известный итальянский священник, впоследствии святой Иоанн Боско. 30 августа 1883 года ему приснился один из его знаменитых пророческих снов: будто он пересекает Южную Америку на поезде в сопровождении ангела. Между 15 и 20 градусами южной широты он увидел длинный и широкий отрезок земли, свободный от леса. Посреди него на глазах растекалось озеро. Там раздался голос с небес: «Когда люди добудут сокровища, скрытые в этих местах, здесь, на Земле обетованной, рекою потекут молоко и мед. Она будет несказанно богата». Трудно сказать, совпадение это или — что вероятнее — прямое следствие предсказания, но Бразилиа выстроена между 15 и 16 градусами южной широты, у рукотворного озера Параноа.