Ледокол - Ann Lee Страница 7

— Тебе виднее, ты же за него замуж выходила.

Я в ответ только фыркаю. Тоже мне нашёлся цензор. Даже отвечать не собираюсь, не хватало ещё, чтобы морали мне читал бандит.

Ямал отстаёт. Вопросами больше не мучает. Да и по фиг ему, наверняка.

Машина сворачивает к тёмным высоткам. Двор огорожен забором, и воротами, которые послушно сейчас открываются, и мы продолжаем путь. Спускаемся в подземный паркинг, и там уже тормозим.

Я сижу до тех пор, пока он сам не открывает дверь с моей стороны. Руку правда не протягивает, но он и не джентльмен. Я спускаюсь с высокой подножки, и иду рядом.

Лифт. Прозрачный, такой, что видно ночной город. Отворачиваюсь от него, хотя всё равно в стекле отражается его высокий силуэт. Словно скала позади стоит. Кабина несётся всё выше, и вскоре замирает и двери позади разъезжаются, скала пропадает, и есть большой соблазн, нажат кнопку, с цифрой один и умчаться, но…

Опять это но.

Я выхожу следом, он уже стоит у одной из дверей, гремит ключами, распахивает дверь, и заходит, даже взгляда не бросил, удостовериться, иду ли я за ним.

Куда я денусь?

Захожу, притворяю дверь, замок тут же щёлкает. Оглядываюсь, стою в шикарной круглой прихожей. Мягкий свет струиться из овальных ниш в стенах, и мерцает с потолка. Рядом просторная вешалка, на которой абсолютно нет никакой одежды, и никакой обуви снизу. Пустой шкаф-купе, с раздвинутыми дверцами. В углу стоит кожаный пуф, на нем валяются ключи. Я неловко, нога об ногу стягиваю кроссовки, и кидаю свою сумку на пуф, как раз в этот момент из светлого проёма, одной из комнат выходит Ямал.

— Ну чё, замерла? — кидает он, и снова скрывается там.

Я несмело иду. Сердце с каждым шагом стучит чуть ли не в ушах.

Ну что я там не видела?

Уговариваю сама себя, а не получается уговорить. Как представлю, что этот мужик, сверху ляжет, прижмётся…

Бр-р-р!

Захожу следом на автомате, всё ещё в этих мыслях, и тут же врезаюсь в твёрдую грудь.

Отскакиваю. Когда успел раздеться по пояс. Стоит ухмыляется. Вся грудь, руки, забиты татуировками. Трудно сейчас рассмотреть, есть и надписи, и рисунки. Блин он без одежды ещё страшнее, со своими габаритами, под разрисованной кожей при каждом движении ходят жгуты мышц.

Увожу взгляд. Осматриваюсь. Эта спальня, и единственный атрибут, самый заметный, это кровать позади меня. Большая, и низкая, с тёмным постельным бельём. Такие же овальные ниши в стенах дают приглушённый свет. Окно занавешено тяжелыми портьерами.

Уютненько, ничего не скажешь!

— Тебе не жарко? — усмехается Ямал, и тянет ко мне свою кувалду.

Я отпрянула.

— Я… Мне, наверное, надо сперва в душ… — я растерянно верчу головой.

Мысли скачут в голове, не одна не задерживается. Найти способ избежать этой близости никак не получается.

— Потом сходишь, — отрезает он, и шагает ко мне.

— Тогда в туалет! — выпаливаю я, и выскакиваю в коридор, верчу головой. — Мне нужно в туалет!

— Вон та дверь, — выходит следом Ямал, я спешу ретироваться туда, куда он указал. Запираюсь, и прислоняюсь спиной к двери, сползаю вниз. Сижу напротив унитаза, и таращусь на красивую настенную плитку.

Вот бы нам в туалете такой ремонт!

Блин, о чем я думаю?

Соберись Юлëк! Соберись и вали, подсказывает внутренний голос. Только сейчас замечаю, что сижу в куртке, вот и хорошо, получиться быстро улизнуть.

Если получится.

Какой же он пугающий. Весь в этих наколках. Жесть. Точно ледокол, не зря у меня с ним такие ассоциации.

Я поднимаюсь на подрагивающих ногах, и даже воду спускаю. Выхожу, предварительно выглянув. Не знаю где он, но рядом нет. В другом конце коридора тоже горит свет, помимо спальни, может он там. Я крадусь к двери, тихо обуваюсь, и начинаю колдовать с замком, но, ни хрена не получается.

Как это открывается? Что за фигня? А потом на мои руки ложится огромная ладонь. Горячая и шершавая. Сдавливает мои пальцы, и я медленно оборачиваюсь. Он смотрит спокойно, холодно.

— Решила слинять? К Шмелю возвращаешься? — вопрос, который отрезал все пути отступления.

8

— Я… Я… Нет… Я не могу… — выдаю более менее оформившуюся мысль.

— Заканчивай, ломаться, — припечатывает грубостью, и к себе разворачивает, — ты же не целочка, чего представление устраиваешь?

— Тебе виднее, — внутри разгорается знакомый пожар ярости, — ты, наверное, привык женщин насиловать!

— Следи за базаром, — режет слух низким рыком, — харе выёбываться!

И дёргает мою куртку. Кнопки отлетают, молния с мясом выдрана. Я стою в лохмотьях. Она и раньше была лохмотьями, но целыми, а теперь что мне делать?

— Да что же вы все рвёте мою одежду⁉ — верещу я и накидываюсь на громилу с кулаками. Луплю его опешившую рожу и твердую грудь.

— Вы её покупали? Неужели нельзя… — на этом мой запал резко пресечен, дорыванием куртки, а также футболки, ну а про лифчик и говорить нечего. Я замираю, перед ним по пояс голая, у ног валяется моя бывшая одежда. С ужасом смотрю, как его зрачки расширяются, и стараюсь прикрыться.

Он мгновение смотрит на мою вздымающуюся грудь, потом взгляд медленно наползает на моё лицо. Серые глаза пронзают, острее стрел, прошивают насквозь. Я под этим взглядом цепенею, как в замедленной плёнке, вижу, его огромную ручищу, что ложится на мою шею, сдавливает, и к себе припечатывает. Грудь упирается в стальную стену его мышц, плющиться. Я неотрывно смотрю в потемневшие глаза. Меня накрывает его ароматом, волнующим, но все, же чужеродным. Это настолько противоестественно. Вдыхать запах чужого мужчины. Касаться его самым откровенным образом. А дальше будет ещё хуже.

— Ямал, прошу… — сиплю я, упираюсь ладошками в его плечи.

Но он только по-хозяйски проходиться второй рукой вдоль моей спины, и сжимает ягодицу, сквозь джинсы, прижимает к уже отчётливо чувствующемуся твёрдому члену.

Он, безэмоционально, словно я, и не говорила ничего, смотрит на меня, потом склоняется и кусает за нижнюю губу, на себя тянет. Больно, сразу чувствую металлический привкус, во рту. Открылась незажившая трещинка. Он втягивает в себя нежную плоть, и накрывает своим ртом полностью, поглощая мои стоны. Язык тут же врывается в мой рот, водит по нёбу, и дёснам, трётся о мой. Его вкус наполняет меня. Свежесть ментола, и табак, растворяются на моём языке. Он продолжает мучить мой рот, вытягивая из нижней губы кровь. А я замираю и неотрывно смотрю