Прекрасный закат - Виталий Иванович Ячмень Страница 7

Тесть, как всегда, за едой читал книгу и, как результат, не обращал на меня внимания. Но тёща сверлила меня взглядом без остановки. Трудно сказать, чего было больше в её взгляде, учитывая её предыдущие слова обо мне, то ли переживания, то ли жалости, но это взгляд постепенно прожигал во мне дыру. Я даже периодически начинал думать, что она разгадала мой план, и за всеми её словами, типа «не делай ничего дурного», скрывается именно предостережение не мстить Минину, а не предупреждение сохранить себе жизнь и не сводить с ней счёты.

Дальше терпеть её взгляда я не мог и решил уйти к себе.

— Спасибо, Татьяна Геннадьевна, было очень вкусно, но у меня нет аппетита, вы же знаете.

С этими словами я планировал покинуть кухню, но тёща меня остановила:

— Коля, ты как себя чувствуешь?

— А как вы думаете, Татьяна Геннадьевна, как я себя могу чувствовать? — Мне нужен был этот разговор и я повёл беседу в нужном мне русле. — Вы же всё прекрасно знаете! Что я могу вам ещё сказать?

Я играл роль немногословного человека, убитого горем, и мне не надо было много рассказывать о своих переживаниях. Хотя, если честно, я почти сразу, когда увидел свою цель, перестал испытывать горе, так как эта цель вернула мне смысл жизни. Но тёще знать этого не надо.

— Коля, я всё вижу. Ты задумал что-то нехорошее. Точнее, ты задумал сделать с собой что-то нехорошее. Одумайся, Коленька, ты их этим не вернёшь.

Тесть отложил газету и смотрел на нас, так, как будто не мог никак понять, откуда мы здесь взялись. В его глазах было явное желание что-то сказать и я про себя просил его об этом.

Тёща взяла меня за руку, и я сделал вид, что не понимаю то, о чём она говорит. По крайней мере, мне казалось, что именно это мой взгляд и отображает.

— Татьяна Геннадьевна, вы о чём? Неужели вы могли подумать про меня такое! — И театрально закатываю глаза. — Я ценю жизнь. И не только свою, но и жизни других людей.

— А зачем ты тогда такое смотришь? Читаешь зачем такие страшные вещи? — Она крепко сжала мою руку. — Мы не переживём этого!

Я знал, что она врёт или обманывает себя и меня за компанию. Она пережила смерть дочери и внучки, мою точно переживёт. И, как покажет практика, в этом я был прав.

— Мама, успокойтесь. Можете не беспокоиться обо мне. Я человек взрослый и всё прекрасно понимаю. — Я смотрел на неё успокаивающим взглядом и ждал хода тестя. Он себя ждать не заставил, точнее его религиозность, которую он постоянно пытался совать везде, куда добирался со своими словами.

— Танечка, ты же видишь, Коля у нас умный парень. Всем давно известно, что самоубийство это грех. Так что даже думать о таком не надо. Он знает, что доченька его ждёт и будет ему помогать оттуда, как помогают все наши умершие родственники.

— Папа, где она меня ждёт? Сказать вам, где она меня точно ждёт? На кладбище, в урне под землёй. Там она меня и ждёт. Там же, где меня и жена дожидается, и я надеюсь, что меня поселят рядом с ними, хоть я и не ваш прямой родственник. И не поможет она мне, так как нет её больше. Не поможет и не подаст стакана воды на старости лет, да и вам Алина уже не поможет. И почему это самоубийство грех? Может, иногда это единственный выход из ситуации?

С этими словами я выдернул свою руку из руки тёщи, которая просто до боли вцепилась в мои пальцы, и с лёгкостью смогла бы их оторвать, если бы этого захотела. Закрывая за собою дверь в свою комнату, я просто физически чувствовал на себя два взгляда: первый удивлённый, от тестя, и второй перепуганный, от тёщи.

Я сделал свой ход, но у меня ещё был шанс остановиться и вернуться назад. К сожалению, там нет ничего, только пустая кровать в нашей спальне, куда я теперь не захожу, и пустая кроватка в детской, которая теперь стала главным указателем к моей цели. И я к ней пошёл…

* * *

Я закрывал дверь в свою старую жизнь. Если говорить точнее, то на данный момент я просто закрывал дверь в свою квартиру, понимая, что больше я в неё не вернусь. В ней осталось всё то, что оставалось от моей прежней жизни, всё то, что я так любил. К сожалению, самая важная часть этой жизни покинула меня навсегда, и теперь дверь просто отделяла мою прежнюю жизнь от моей новой жизни, в которую я выходил этим весенним вечером.

Для реализации своей цели у меня был небольшой план, который я наскоро набросал в своей голове ещё в суде, а потом, в течение нескольких недель оттачивал в своей голове.

Во дворе светили фонари, и только они провожали меня в новую жизнь — волею судьбы двор моего дома был пуст. Наверное, тому способствовал лёгкий дождик, который зарядил ещё с обеда и определил вечернее времяпрепровождение для жителей моего города.

Я шёл налегке. Всё что я мог унести с собой — я уже вынес. Это всё поджидало меня под мостом, аккуратно спрятанное в незаметном тайнике, который я готовил не один день, прогуливаясь по берегу реки, где так любил проводить время со своими девочками. Сейчас я должен был идти пустым, чтобы не вызвать ни у кого подозрения, так что руки у меня были пустые, сверху простая куртка, на ногах лёгкие кроссовки. Да, выглядел я не совсем по погоде, но, а как должен выглядеть человек, который последнее время убивался за своей погибшей семьёй, а теперь решил покончить с собой в этот дождливый день? Мне казалось, что именно так, как я и выглядел.

Полчаса я шёл к реке, поглядывая исподлобья на редких прохожих. Никто из них не рассматривал одинокого мужчину в лёгкой промокшей куртке, уверенной походкой идущего к водоёму.

Подойдя к реке, я остановился и посмотрел по сторонам. Понимание того, что теперь мне никогда больше не придётся стоять на этом месте, так как для всех я пропаду в относительно