Иван Ильин - Русский Колокол. Журнал волевой идеи (сборник) Страница 8

Эта идея есть древняя и исконная русская идея. Она предносилась нашим подвижникам и летописцам; нашим государям и полководцам; и простым людям, и образованным; и разумным, и юродивым. Она национальна по происхождению. Но она национальна и по цели. Ибо она утверждает, что русский народ уже доказал и утвердил свое право на существование, создав великую, духовную и державную культуру; и что потому он прав перед лицом Божиим, отстаивая свое бытие и свои права. «Россия» есть имя великой национальной культуры и великой государственной организации; это есть имя того духовного лона, созданного русским народом, в которое сто сорок различных племен сделали свой бытовой, а иногда и духовный вклад, и в котором они нашли свою родину. Созданиям этого творческого лона ныне изумляются другие народы; а впереди его ждет грядущий творческий расцвет и величие. И потому Россия должна не служить другим народам, жертвуя собою, сокрушаясь от непосильных напряжений и поучая их своим крушением, но беречь свои силы и воспитывать своих сынов к духовным достижениям и подвигам.

Расцвет русского духа и русского творчества есть цель, верная и ценная сама по себе. Всякий, борющийся за нее, прав перед лицом Божиим и перед всем человечеством; и недалек тот час, когда другие народы научатся чтить нас и перестанут делать из нас простое орудие для своих целей. Но для этого мы сами должны познать и признать свою мировую ценность; мы должны научиться чтить в себе свое национальное достоинство, не переоценивая других народов и не подражая им; мы должны спокойно и уверенно внять инстинкту нашего национального самосохранения.

Такова наша религиозная и патриотическая, национальная и государственная идея. Она есть то первое, в чем нуждается Россия.

Второе, что необходимо ей, – есть воля и характер.

Не выдумывать, не мечтать, не вздыхать призваны современные поколения русского народа в целом и русской интеллигенции в особенности, – но видеть и разуметь; разуметь и решать; решать и осуществлять. Россия требует от всех нас воли и дела. Не легкомысленных толчков; не коротких порывов; не безответственных эксцессов. Но – глубоких, выдержанных и властных решений, изливающихся в систему организации и в систему организованных действий.

Это нужно не на «завтра» и не на «послезавтра»; это нужно на несколько поколений. России нужны люди, умеющие любить и притом любить самоотверженно; умеющие желать и притом из глубокой и сильной воли; умеющие поступать и брать на себя ответственность за свой поступок. России необходимы не растерянные и напуганные обыватели, но люди с гражданским мужеством; не слабые, а сильные; не гнущиеся, а ведущие; люди с крепким национальным характером; русские адаманты[69]. Они необходимы ей не только для того, чтобы совершить ее освобождение и восстановить ее; но еще для того, чтобы воспитать в ней новые поколения с гражданским мужеством и с характером.

Воспитание характера – вот великое национальное задание России; вот ее волевая идея на века. Русскому человеку необходим характер, религиозно укорененный, патриотически накаленный, способный к деяниям долгого замысла и медленного, выдержанного исполнения.

От расовых кровей и от внешней природы русский человек получил много даров; но это свойство он должен выстрадать и приобрести сам. Русская душа дышит легкостью и внутренней свободой, – и нуждается в волевой дисциплине. Она богата талантом, – и нуждается в трудолюбии. Она глубока и темпераментна, – и нуждается в волевом и разумном трезвении. Она добра и гостеприимна, – но не проработана чувством долга. Она религиозна по природе, – но нуждается в зорком очищении и в выдержанной борьбе с соблазнами. Она мечтательна, созерцательна и в чувствах своих неуравновешенна, – но именно поэтому она нуждается в самообладании и в силе характера.

Эта сила не дана русскому человеку, а задана ему; и вся наша история, начавшаяся с разочарований татарского ига, исполненная непрерывных военных напряжений и гражданских жертв, не облегчала нам это самовоспитание, а затрудняла его: сильные гибли в героической борьбе, а слабые привыкали к пассивному терпению.

Россия нуждается в сильных людях. Чтобы вести других, надо самому уметь стоять и уметь идти. Слабые ничего не возглавят, никого не поведут и никого не воспитают. Воспитывать могут только сильные: только мужественный может взрастить мужественных; только трудолюбивый может приучить к трудолюбию; только добросовестный может воспитать добросовестных. Только честный и грозный страшен злодеям. В русской истории перевернута страница безответственной мечтательности и пассивной критики. Суровое и трудное время требует твердой воли и трезвой, железной работоспособности. Пусть это будет меньшинство: всякую страну всегда ведет меньшинство; но это меньшинство должно быть качественно на высоте – оно должно быть религиозно идейным, организационно умелым и технически знающим. И тогда в ответ на качественный зов – народ начнет выделять из себя качественных людей и развернет свои лучшие и благороднейшие свойства.

Это второе, в чем нуждается Россия.

И третье, что ей необходимо, – это свободный и спокойный патриотический реализм для мирного и творческого выхода из революции.

Мы знаем и понимаем, что революция была духовною болезнью, великим всенародным несчастьем, от которого все русские люди бесконечно много потеряли: одни потеряли всё и даже возможность жить у себя на родине; другие потеряли очень много, гораздо больше, чем они приобрели и чем они, может быть, ныне сознают это – ибо тот, кто в революции приобретал для себя, тот терял вместе со всею страною бесконечно больше приобретенного.

Ныне мы все ищем духовного и политического выздоровления от этой болезни. Мы знаем и понимаем, что впредь в России многое будет совсем иным, чем было раньше; и никто из нас не желает восстановить все по-старому. Мы видим впереди новую Россию, лучшую, в истории еще небывалую. Правда, она сначала будет несравненно более бедна и слаба, и несравненно менее образованна; но мы принимаем все эти тяжелые последствия революционной беды и готовы нести их бремя жизнью и волею. Ни к кому из русских людей, любящих Россию как свою родину, мы не питаем ни злобы, ни мстительных чувств; напротив, выше всего ставя благо России, мы желаем одного – чтобы она была избавлена от нового, повального, имущественного передела и, следовательно, от новой гражданской войны…

Реальное благо России – стоит для нас выше всего; ему должны быть подчинены все частные, групповые и классовые интересы. Трезво и честно, ответственно и по совести определит сам русский народ в лице своих лучших людей, что нужно для его умиротворения и творческого труда; и да будет все согласно этому определению! Мы свободны от всяких дореволюционных, классовых и сословных предрассудков; мы ищем для России – величия, а для себя только одного: счастья идейно и честно служить ей до гроба!

Советская власть обречена; и она падет[70]. Она должна быть свергнута; и будет свергнута. И кто бы из русских патриотов, свергших ее, ни взял в свои руки власть, – пусть только он реально ведет и блюдет благо России, – мы готовы помогать ему трезво и честно, идейно и ответственно. Да свершится русское национальное дело! А мы ищем для себя одного: счастья верно служить величию России…

Вот в чем нуждается наша родина. Вот чего она требует от нас. Вот в чем мы видим ее спасение.

России нужен идейный волевой и творческий кадр: рыцарственный кадр. И она уже готовит его для себя в лишениях и испытаниях. Он мученически томится внутри страны; он героически ведет борьбу в лесах и в тюрьмах; он изнывает в непосильной работе по всему миру. Пусть же он знает и твердо верит, что в нем, в его духовной силе и зрелости – залог нашего национального спасения!..

И Россия скоро позовет его. Ибо близятся исторические сроки; и народ наш, потрясенный и отрезвленный, возвращается к своим национальным алтарям, к священным истокам своей жизни…

Да звучит же наш Русский Колокол!..

С нами Господь нашего Китежа!!.

О священном

Грозная беда постигла человечество: оно растеряло свои святыни и расшатало духовные основы своего бытия. Его жизнь стала бесцельна; его творчество – бессмысленно; его благие силы стали скудны и немощны; его влечения – низменны и необузданны. И чем дальше идет время, тем более становится оно слабым в добре и сильным во зле. Есть ли предел этому падению и где он?