Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №04 за 1984 год Страница 8

— Послушай, мама,— сказал Смирнов, обращаясь к Виргинии Карловне,— это о Ленине. Только врет Половцев: никто Ленина не предупреждал, сам почувствовал опасность и вовремя уехал. Теперь охранка хочет свой промах свалить на финляндцев.

— А как он там — «русский профессор»? — спросила мать.

— Из Стокгольма мне звонили, сказали, что все в порядке. Теперь он недосягаем для царских жандармов.

Дворцы на песке

Я не верил своим глазам. Впереди, в пустыне, возник не оазис с финиковыми пальмами и домиками под плоскими крышами, как это можно было ожидать, а вполне европейского вида городок, тонущий в зелени рощ и цветников.

— Вот это и есть Ахмади,— сказал наш провожатый, представитель министерства информации Кувейта Исмаил Хейдар.

В городке, как я знал, располагалась дирекция Кувейтской национальной нефтяной компании (КННК). Вовсе не аравийский облик Ахмади (не путать с портом Мена-эль-Ахмади) объяснялся просто: городок построили вскоре после второй мировой войны англичане, контролировавшие «Кувейт ойл компани» — тогдашнюю хозяйку нефтяных богатств страны. Строили англичане для себя в привычном колониальном стиле, рассчитывая на долгое здесь пребывание. Однако в 1976 году правительство страны национализировало «Кувейт ойл компани». Англичан заменили арабы, а облик Ахмади остался напоминанием о временах британского протектората.

Дешевая нефть, дорогая вода

В офисе нас встретил молодой стройный мужчина с тонкими чертами лица.

— Я из управления информации нефтяной компании. Ответственный за аудиовизуальную пропаганду,— представился он на хорошем английском языке.

— Можешь говорить по-арабски, Стефан,— сказал Исмаил.— Наш гость все понимает.

— Отлично! — ответил по-арабски молодой человек. По его выговору было ясно, что он ливанец.— Чем могу служить?

Я протянул ему визитную карточку и объяснил, что съемочная группа Советского телевидения готовит репортаж из Кувейта, в котором, конечно же, не обойтись без рассказа о нефтяной промышленности страны.

— Хорошо,— сказал ливанец.— Кое-что я вам смогу показать.

Мы сели в машину и вскоре вновь оказались в пустыне. Неподалеку от дороги тут и там поднимались из песка трубы, обнесенные металлической сеткой с колючей проволокой поверху.

— Вот и нефтяные скважины,— к нашему изумлению, сказал Стефан.— Давайте подъедем ближе.

Машина соскользнула с асфальта на плотный песок и мягко покатилась к проволочному загончику размером примерно пять метров на пять. За металлической сеткой торчала из песка труба с вентилями. От нее отходила параллельно земле другая, потоньше. Изогнувшись коленом, она исчезала в песке. «Скважина Ахмади-22»,— гласила укрепленная над трубой табличка. И ни одного человека рядом.

— Особенности залегания нефти таковы,— объяснил Стефан,— что ее не надо выкачивать из земли, она поднимается по трубам сама. Поэтому себестоимость добычи низкая, во всей нашей компании работает не более пяти тысяч человек...

Понятно теперь, почему Кувейт стал одним из крупнейших в мире производителей сырой нефти.

В 1982 году объем добычи составил, правда, всего 42 миллиона тонн. Это вызвано общим падением спроса на нефть на мировых рынках в последние годы. Но, например, в 1970 году добыча составляла сто пятьдесят миллионов тонн! Общие же запасы нефти здесь оцениваются в двенадцать миллиардов тонн.

Нефть в Кувейте нашли в 30-е годы совершенно случайно. Бурили скважины, искали воду — страну, где нет ни одной речки или озера, мучит вечная жажда,— а нашли нефть. Тогда никто по-настоящему не оценил находку. Но именно нефть помогла впоследствии решить и проблему питьевой воды: на доходы от ее экспорта построено несколько мощных опреснительных заводов. Жажда уже не угрожает стране, и все же до сих пор литр питьевой воды стоит в Кувейте в несколько раз дороже, чем литр бензина.

Мы обошли скважину, и тут только нам бросилась в глаза картина из разряда тех, о которых герои книги И. Ильфа и Е. Петрова «Золотой теленок» — журналисты из литерного поезда — дружно договорились не писать еще пятьдесят лет назад. По пустыне, пощипывая чахлую травку, бродили десятка три овец, а неподалеку в наисовременнейшем легковом автомобиле сидел пастух в традиционном кувейтском наряде — длинной белой рубахе с воротником-стойкой. Окна машины были тщательно задраены: пастух наслаждался прохладой кондиционера. Мы схватились было за свои кино- и фотокамеры, но Исмаил решительно остановил нас.

— Не надо снимать,— сказал он.— Не это определяет лицо сегодняшнего Кувейта.

Препираться с хозяином было невежливо.

— Если хотите посмотреть газораспределительную станцию, надо спешить,— поторопил нас Стефан.— Вы, вероятно, знаете, что рабочий день кончается в час пополудни.

Мы действительно это знали и успели уже понять почему. До лета было еще далеко, однако к полудню солнце начинало палить с такой силой, что до сумерек о работе не могло быть и речи.

«Не входить! Спички и зажигалки оставьте, пожалуйста, в офисе!» — остановила нас табличка возле газораспределительной станции. Дежурный инженер проверил, не искрит ли наша аппаратура. Только после этого Стефан ввел нас на территорию. Трубы, трубы, трубы и несколько резервуаров. Такой мы увидели станцию, куда со скважин самотеком идут нефть и газ. Здесь газ отделяют от нефти и подают по трубам на побережье, к порту Мена-эль-Ахмади, где топливо поступает в мощные танкеры. Все очень просто. В сменной бригаде было едва ли десять рабочих. Перекинувшись с ними несколькими фразами, мы поняли: как и Стефан, это не кувейтцы.

Коренные и «аджаниб»

По данным министерства планирования Кувейта, в 1982 году из примерно полутора миллионов жителей страны коренные кувейтцы составляли всего 38,8 процента, остальные иностранцы — «аджаниб». Причем вся жизнь страны организована таким образом, что каждая категория и кувейтцев и иностранцев имеет свой определенный общественный статус.

Наиболее привилегированное сословие — это граждане Кувейта, чьи предки поселились в стране до 1920 года. Они держат в своих руках главные рычаги политической и экономической жизни страны. Затем идут граждане Кувейта, поселившиеся там в период до 1940 года. Правовые возможности этой категории уже существенно ограничены. Скажем, они не имеют права голоса на выборах в Национальное собрание. Затем идут остальные граждане Кувейта. Законодательство страны в принципе предусматривает для иностранцев возможность получить кувейтское гражданство. Но условия очень жесткие, а ежегодная квота просто мизерна. Так что лишь единицы из сотен тысяч иностранцев, постоянно живущих в Кувейте на протяжении многих лет, имеют возможность стать в конце концов гражданами страны.

Расслоение существует и среди «аджаниб». Наиболее преуспевающая часть — технические специалисты, учителя, врачи. Как правило, это египтяне, палестинцы или ливанцы. В строительстве и обслуживании заняты главным образом выходцы из Южной и Юго-Восточной Азии: из Пакистана, Шри Ланки, Филиппин. В ресторане гостиницы, где мы обычно обедали, нас обслуживала одна и та же официантка — высокая, улыбчивая филиппинка Мерседекс. Как-то я спросил ее, почему она приехала в Кувейт.

— Но, мистер, это же ясно,— ответила она по-английски.— Здесь хорошо платят, не то что дома.

Да, зарплата «аджаниб» в Кувейте значительно выше, чем на родине, да и возможности трудоустройства, как правило, шире. Ради этого иностранцы готовы терпеть все неудобства жизни на чужбине, все многочисленные ограничения, наложенные местными властями. В Кувейте «аджаниб» не могут владеть недвижимостью, не имеют права заниматься какой-либо политической деятельностью, пользоваться социальными льготами. Причем власти бдительно следят, чтобы строгие ограничения в отношении иностранцев неукоснительно соблюдались. В противном случае нарушителей немедленно высылают из страны.

Представление о дифференциации коренных кувейтцев и иностранцев в экономической жизни страны дают такие цифры. Четыре пятых работающих кувейтцев — это служащие различных компаний, фирм, всевозможных дирекций и управлений. С другой стороны, сфера обслуживания, аккумулирующая три четверти всей рабочей силы государства, держится практически только на одних иностранцах.

Мы забрали в офисе газораспределительной станции свои зажигалки, попрощались со Стефаном и выехали из Ахмади в столицу, город Эль-Кувейт.

Историческая стена

Наверное, у каждой страны свой символ. Для Египта это пирамиды и сфинкс, для Ливана — знаменитые кедры. Кувейтцы своим символом считают так называемые «футуристические башни». Это построенные на набережной Эль-Кувейта три железобетонные стелы высотой около 150 метров каждая, две из которых несут огромные сферические резервуары с пресной водой. Их назначение не только утилитарное. Башни символизируют устремленность Кувейта в будущее. Изображение «футуристических башен» можно встретить в Эль-Кувейте повсюду: на плакатах и открытках, в отделке интерьеров общественных зданий. Действительно, страна за короткий срок сделала заметный шаг вперед. Прежде всего это видно по современным зданиям самого Эль-Кувейта, в котором проживает девять десятых населения страны. Гостиницы, банки, офисы различных компаний, торговые центры, мечети, особняки — все это создано совсем недавно. А точнее, за последние двадцать лет.