Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №06 за 2009 год Страница 8

Улица тщеславия

Где-то с 1550-х по 1650-е Генуя была богатейшим городом Европы. Отсюда и историографическое понятие — «генуэзский век», и знаменитая итало-испанская пословица: «Золото рождается в Америке, умирает в Испании и погребено в Генуе». Все это время генуэзцы кредитуют кровопролитные европейские конфликты, в основном между Францией и Испанией. Формально, со времен Андреа Дориа, заключившего в 1528 году союз с Габсбургами, и до конца XVII века Генуя оказывает им финансовую и военную помощь, что, впрочем, не мешает банкирам иной раз кредитовать и врагов испанцев.

Материальное воплощение богатство «генуэзского века» нашло в нескольких масштабных проектах — прежде всего в так называемой Новой (или Золотой) Дороге. Это первая в мире улица-ансамбль, с самого начала замысленная и построенная как роскошная магистраль из одних дворцов — до этого главные улицы городов складывались сами по себе и представляли хаотическое зрелище.

Улицу проложили на окраине тогдашней Генуи (сейчас это уже центр), на склоне холма, ранее занятого домами бедняков и монастырскими владениями. Градостроительный совет утвердил проект в 1551 году, но работы по разным причинам, прежде всего финансовым, связанным с восстанием на Корсике, начались лишь в 1558-м.

Строили примерно 20 лет и еще век потом достраивали, переделывали, перекрашивали. Получилось на любой вкус: дома, как взбитые сливки, как сундуки или сейфы, как что-то безоблачно-курортное — с аркадами и висячими садами, — словом, парадиз. О том, как все это смотрелось первоначально, можно судить по вдохновенному альбому Рубенса, который аккуратно собрал изображения фасадов и планов дворцов и издал их на родине, в Антверпене. В предисловии значилось: «Для архитектурного просвещения местной публики».

На Новой Дороге строились тоже по-семейному: брат напротив брата, тесть напротив зятя. Семья Спинола возвела тут четыре дворца, по два — Ломеллино и Паллавичино. Тему родства поддержали и архитектурно: портал дворца Тобио Паллавичино сделан по образцу стоящего через дорогу дома брата Агостино.

Общее же решение Новой Дороги традиционно связывали с проживавшим тогда здесь известным архитектором-перуджинцем Галеаццо Алесси, но теперь считается, что всеми работами руководил Бернардино Кантоне да Кабио, выходец из Ломбардии. На протяжении 30 лет он был руководителем всех городских работ. Его роль в создании улицы велика — он не только проектировал и надзирал за строительством, но и лично распродавал земли.

Признаюсь, в учебниках и на фотографиях этот сюжет казался мне артитектурным курьезом, но на деле Новая Дорога — пространство всего в семь метров шириной — оставляет очень сильное впечатление. И очень театрализованное, особенно ночью. Так и представляешь Дон Жуана, или Казанову, порхающего между дворцами. Это ощущение усиливается тем, что, в отличие от других улиц центра, Новая Дорога пешеходная и, как правило, пустынная. Улица ради улицы.

Аллюзия 4. Панегирическая

«Самой прекрасной в моей поездке оказалась Генуя... город мрамора с садами из роз... как сладко, должно быть, влюбляться на фоне подобных декораций», — писал в середине XIX века Гюстав Флобер, пораженный Новой Дорогой. Тогда роскошная Генуя еще восхищала приезжих. «Здесь есть нечто неописуемо прекрасное, величественное, необыкновенное; Париж и Лондон меркнут в сравнении с этим божественным городом и кажутся неинтересным и бесформенным нагромождением домов и улиц», — писал тогда же Вагнер. В 1853 году в письме к жене он обещал отвести ее на день рождения в Геную: «Мне кажется, это самый лучший подарок».

Но уже к концу века ситуация резко изменилась: город постепенно превратился в промышленный центр, и поездки туда быстро вышли из моды. В начале 1900-х даже такой внимательный путешественник, как Павел Муратов, автор знаменитых «Образов Италии», не счел этот город достойным внимания...

Если благодаря Рубенсу мы можем представить себе первоначальный облик улицы, то образы заказчиков и жителей сохранил его великий ученик Ван Дейк. Многие картины разошлись по чужим музеям, но некоторые вещи остались на прежних местах, лучшие — в Красном и Белом дворцах, названных так по цвету фасадов. Фламандец прибыл в город двадцатилетним и провел здесь несколько лет. Полтора года работы в мастерской Рубенса, хорошо известного в Генуе, были отличной рекомендацией, и местная публика приняла юношу на ура. С его картин на нас смотрят роскошно одетые люди — недоверчивые, меланхоличные, с неровным румянцем на щеках. Женщины — на грани нервного срыва, мужчины на охоте — с лукавым выражением лиц. По маньеристской моде того времени все вытянуто по вертикали, у всех огромные руки и тела и небольшие головы. Фоном служат поэтичные виды лигурийских предместий, которые, если вы никогда не были в Генуе, могут показаться художественными выдумками.

Оба дворца вместе с живописными собраниями в 1874 году были подарены городу их последними хозяевами, герцогом Рафаэле Де Феррари и его женой Марией Бриньоле-Сале. С этого момента началась и музеефикация Новой Дороги (ее нынешнее название — улица Гарибальди) как единого пространства, которая завершилась в 1990-х годах. Тогда убрали движение, подновили фасады, близ каждого здания разместили объяснительный стенд. Сегодня большинство дворцов отдано под офисы. Что же касается благодеяний Де Феррари, то на первом даре они не окончились: в конце XIX века герцог-филантроп дал 20 миллионов лир золотом на реконструкцию порта (это треть всей суммы, остальное выделило королевское правительство). Именно поэтому главная площадь Генуи, оформившаяся как раз на рубеже XIX—XX веков, получила имя De Ferrari, а в порту соорудили шестиметровую статую герцога-банкира (правда, она уже почти 20 лет как снята и реставрируется).

Генуэзские рыбаки — редкий кадр, за которым туристы и фотографы отправляются на окраину города. В XX веке город переключился на тяжелую промышленность, что, впрочем, не помешало сохраниться прекрасной генуэзской кухне. Фото: CUBOIMAGES/FOTOLINK

Монументальная джинсопись

Год назад в Епархиальном музее в присутствии папы римского Бенедикта XVI была открыта постоянная выставка генуэзских «джинсовых» тканей XVI века, расписанных религиозными сюжетами. Когда-то эти громадные полотна цвета индиго (некоторые достигают трех метров в высоту) украшали интерьеры пригородного аббатства Сан-Николо дель Боскетто. Цикл из 14 фрагментов изображает Страсти Христовы и представляет собой уникальный по сохранности ансамбль монументальной живописи на ткани. Это своего рода прообраз нынешней джинсовки, которая, кстати, своим названием обязана Генуе: когда грубую генуэзскую ткань стали вывозить в Америку, она получила название jeans от неправильно записанного французского имени города — Genes. Помимо этого, в музее есть великолепный дворик с двухэтажной аркадой. Его раскрыли несколько лет назад — до 1980-х годов в здании располагались обычные квартиры, аркады были закрыты стенами-времянками. В Средние века в комплексе жили каноники собора, их коллективный портрет можно обнаружить на одной из стен галереи. Среди прочих экспонатов — великолепная «Тайная вечеря» Луки Камбиазо, едва ли не самого оригинального генуэзского живописца XVI века, оформлявшего Эскориал для Филиппа II. Большеглазые, примитивно написанные апостолы, в которых подчеркнута их человеческая природа... Эта выставка — еще один важный знак «открытия Генуи» миру. В городе наконец задумались о том, что же действительно стоит показывать приезжим. Может, стоит еще переименовать Епархиальный музей в Музей джинсов, добавив несколько экспонатов из собрания Леви Стросса?

Бесконечный XIX век

В 1797 году Наполеон росчерком пера упразднил восьмисотлетнюю Генуэзскую республику и учредил на ее месте новую, Лигурийскую (по образцу французской). В 1805 году он и вовсе присоединил Геную к своей империи, а в 1815-м Венский конгресс европейских государей «присудил» ее Сардинскому королевству, то есть Пьемонту, нелюбимому соседу-франкофилу (генуэзцы — испанофилы и англофилы), о котором здесь по-прежнему снисходительно говорят: «Горцы, что с них взять?» Тем не менее под властью французов, а затем пьемонтцев город бурно рос как главный порт Сардинского, позже единого Итальянского королевства, а после Второй мировой войны — республики. Тогда же Генуя превратилась в целую агломерацию, были застроены окрестности, появились новые районы вокруг старинного ядра и на холмах — для состоятельных господ, а вместе с ними фуникулеры и смотровые площадки. С тех пор образ и характер Генуи уже мало менялись.

Повсюду стройка, какие-то работы, стучат отбойные молотки, сгребают мусор. Моросит дождик. Тут же на улице, несмотря на непогоду, спокойно сидят как ни в чем не бывало и пьют кофе дамы в роскошных манто. Я остановился именно в этой Генуе, поблизости — все знаковые точки: галереи, театры, кафе, крытая улица с магазинами. В кафе «Манджини» на площади Корветто встречаются адвокаты, банкиры, профессура. С кем бы я ни договаривался об интервью, мне назначали их именно здесь. Уже на второй день меня тут узнавали, спрашивали, как дела, советовали, что попробовать и чем это лучше запить в такую унылую погоду. «Манджини» — едва ли не самое старое из ныне существующих городских заведений — открылось в 1876 году. Табличка на стене напоминает о том, что его посещали Алессандро Пертини, генуэзский журналист, а впоследствии президент Италии, поэт Эудженио Монтале и актеры из соседних театров. Разговорился с барменом: он работает здесь почти 20 лет. Сами хозяева тоже за прилавком — пожилую элегантную даму в кассе время от времени сменяет дочь, на плечах у которой опять-таки манто с искрящимся меховым воротом — по моде 1960-х, которая, кажется, в Генуе актуальна по сей день.