Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №05 за 1989 год Страница 8

Профессор Е. И. Кычанов

Когда смолкнут выстрелы?

...Был обычный вечер в Бейруте. Со стороны моря налетал порывистый ветер, заставляя редких прохожих зябко поводить плечами.

Я направлялся в район Рамлет-Бейда в гости к старому ливанскому другу Фахреддину Дакрубу, инженеру по освоению горных земель. Времени в запасе было много, и, чтобы как-то скоротать его, я решил пройтись по близлежащим улицам.

Было холодно. Но я утешал себя тем, что нет дождя — этого настоящего бедствия для жителей Бейрута. Зимние ливни, обрушивающиеся на ливанскую столицу, превращают разбитые улицы и дороги в реки. Потоки воды заливают уцелевшие трансформаторные будки, подмывают опоры высоковольтных линий, и перебои в подаче электроэнергии длятся сутками. В холодильниках портятся продукты, а сами ливанцы (христиане и мусульмане) дрожат от холода в своих жилищах, в стенах которых застряли пули и осколки.

Единственное освещение — свечи или лампочки, питаемые аккумуляторами и переносными бензиновыми генераторами. А основное средство информации — работающие от батареек радиоприемники, так как из-за отсутствия электричества телевизоры, конечно, не работают.

Но вот что удивительно: во время ливневых дождей в кранах не бывает ни капли воды. Правда, многие бейрутцы, кому позволяют средства, используют для хозяйственных нужд... минеральную воду. Ну а большинство часами простаивает у общественных колонок, чтобы наполнить пластиковую канистру.

На перекрестке улицы Мар-Ильяс и бульвара Мазраа меня остановил патруль — одетые в пятнистые комбинезоны солдаты из контингента сирийских войск, которые вошли в Ливан в феврале 1987 года для наведения порядка. Увы, за два года их пребывания обстановка в стране так и не улучшилась.

— Инта мин? (Вы кто? (араб.)) — последовал вопрос.

— Сафари совьети (Советский журналист (араб.)),— ответил я и предъявил документы.

Солдаты заулыбались. Один из них пожал мне руку, другой похлопал по спине, повторив несколько раз слово «рафик», что в переводе с арабского означает «товарищ». Однако, следуя инструкции, тщательно проверили содержимое моей сумки.

Я не спеша шел дальше и думал о том, что, несмотря на относительное затишье (в этот мой приезд вооруженных столкновений не было), бейрутская драма продолжается.

Вот и район Рамлет-Бейда. Найдя нужный дом и увидев во многих окнах свет, я обрадовался: есть электричество, значит, работает лифт и мне не придется подниматься пешком на восьмой этаж.

Дверь открыл глава семьи, из-за его спины на меня смотрели две пары любопытных черных глаз — сыновей Дакруба.

Обменявшись крепким рукопожатием и традиционными арабскими приветствиями, через крошечную прихожую прошли в единственную комнату метров двадцати с большим, почти во всю стену, окном. Свисавшая с потолка до пола прозрачная штора, посеченная осколками, делила комнату на две половины. Одна часть, где стояла широкая тахта и трюмо, была спальней, другая — с диваном, журнальным столиком и тремя креслами — служила гостиной, здесь же спали дети.

— Это не худшее жилище,— грустно усмехнувшись, сказал Фахреддин.— Тесновато, конечно, но другие не имеют и этого. В Ливане сейчас полмиллиона людей, которые вынуждены жить в недостроенных домах, в пляжных кабинах и палатках. А сколько...

Он не договорил: из кухни появилась жена Ханна. Едва она поставила на журнальный столик поднос с закусками и села рядом, как неожиданно погас свет.

— Вот так постоянно,— вздохнул Фахреддин.— То электричество отключат, то воду...

— Но ведь когда-нибудь должен наступить долгожданный мир,— возразил я.

— Мир? — Фахреддин посмотрел на меня долгим задумчивым взглядом, потом с горечью сказал: — Ливанцы давно забыли, что это такое. Посуди сам: сначала гражданская война, затем две израильские агрессии, прямое военное вмешательство США, вооруженные столкновения противоборствующих группировок, «война лагерей»... Не много ли для одной страны?

«Много,— подумал я,— на восстановление Ливана уйдет не менее 10 лет и потребуется около 30 миллиардов долларов».

— Если обо всем рассказать...— нарушил молчание Фахреддин.

До начала гражданской войны они жили в предместье Бейрута Айн-Руммане. Фахреддин работал по специальности в пограничной зоне с Израилем — Марджаюне и Хасбайе, а затем перешел в Министерство сельского хозяйства и стал одновременно директором сельскохозяйственного техникума. Ханна преподавала в Сайде физику и математику в старших классах.

Когда вспыхнула гражданская война, семья Дакрубов была вынуждена покинуть Айн-Руммане, потому что фалангисты стали преследовать мусульман. Они сняли квартиру в горах, в местечке Байсур. Но там прожили недолго: война докатилась и до горных районов. Тогда они поселились на южных окраинах Бейрута, в квартале Губейри. Но вскоре пришлось уехать и оттуда.

Жена с детьми подались на юг Ливана к родственникам Фахреддина, а он — в Объединенные Арабские Эмираты.

— Я возвратился в Ливан сразу после войны,— вспоминает Фахреддин.— Но жить, как оказалось, нам стало негде. Фалангисты отобрали квартиру в Айн-Руммане, разграбили ее, сожгли нашу библиотеку, которую мы собирали много лет. К тому же нам, мусульманам, жить в христианских районах было небезопасно. Сильно пострадала и квартира, которую мы снимали в Губейри. Одним словом, нам пришлось начинать, как говорится, с нуля. Но мы, наивные, думали, что драма не повторится и в Ливане наступит мир.

Да, в то время люди действительно надеялись на лучшее. Но в ночь на 15 марта 1978 года израильские войска перешли границу и двинулись в глубь ливанской территории.

— Ну а что же теперь мешает урегулированию? — задал я вопрос, который уже не раз задавал и простым ливанцам, и лидерам партий, и депутатам парламента, и коллегам-журналистам, и даже нескольким премьер-министрам, сменявшимся в Ливане.

— Что мешает? — переспросил Фахреддин.— Многое и многие.

Он снова замолчал. Я не торопил его, потому что знал, как непросто ответить на этот вопрос.

— Я, наверное, не скажу ничего нового,— признался Фахреддин,— но помех в избытке. И внутренних, и внешних. Ты читаешь газеты, знаешь, сколько там пишут о национальном согласии и единстве, о примирении противоборствующих сторон, поиске политических компромиссов и решения социальных проблем путем переговоров. Но до решения кризиса очень далеко, потому что внутри страны много противоречий и сил, которые мешают урегулированию.— Он тяжело вздохнул, взглянул на жену и детей, потом убежденно произнес: — Я мог бы уехать с семьей за границу, как это сделали тысячи моих соотечественников. Но не хочу. Если все уедут, что же станет с Ливаном?

Бейрут — Москва

Константин Капитонов

Новый полет Дедала

И на этом они собираются лететь? На этой вот «стрекозе»? Что-то не внушает она особого доверия — всего 32 килограмма,— такая хрупкая на вид конструкция из бальзового дерева, стального корда и алюминия, действительно напоминающая гигантское доисторическое насекомое: тонкая трубка фюзеляжа-брюшка, каплевидная голова-кабина, в которой неизвестно как должен поместиться пилот, обтянутые тончайшей синтетической кожицей прозрачные крылья, трепетно вздрагивающие от доносящегося откуда-то с неба гула двигателей реактивного самолета. Неужели она способна поднять в воздух человека и нести его над морем в течение пяти или шести часов?

Этот «летающий велосипед» носит имя Дедала, героя античной мифологии, первым из людей сумевшего одолеть силу земного тяготения и осуществить извечную мечту человечества о свободном полете. Со своим сыном Икаром он бежал из лабиринта кносского царя Миноса, поднявшись в небо на крыльях из скрепленных воском перьев. Как известно, для юного Икара тот побег закончился трагически: опьяненный радостью полета, он поднялся слишком высоко, и солнечные лучи растопили воск на его крыльях. Согласно легенде отец похоронил сына на одном из островов Эгейского моря, носящем с той поры его имя — Икария. Было это более трех с половиной тысяч лет назад.

И вот теперь создатели «Дедала» — группа из 30 студентов и сотрудников Массачусетского технологического института, возглавляемая его недавним выпускником Джоном Лангфордом,— собрались на аэродроме греческого города Гераклион, чтобы оживить легенду — совершить 119-километровый перелет по маршруту Крит—Санторин на летательном аппарате, приводимом в движение мускульной силой человека. До Икарии, пожалуй, не дотянуть — далековато. Впрочем, среди специалистов по древней истории нет единства относительно «истинного» маршрута полета Дедала. Одни называют Сицилию, другие — южную оконечность Пелопоннеса.