Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №05 за 1960 год Страница 8

Бахарев неожиданно смеется и толкает локтем Касьяненко:

— Слышь, Касьяныч, представь картину: назначают тебя на «ТУ», и ты при галстучке, в пиджачке идешь по салону, а вокруг — стюардессы и семьдесят чистеньких пассажиров.

— Не трещи, выхлопная труба, — насмешливо обрывает механика Ясаков.

Но Бахарев доволен. Обстановка разрядилась.

Леонид шел по слежавшейся плотной гальке, не обращая внимания на воду, лизавшую новые туфли, — ичиги не успел надеть, спеша к вертолету. Теперь, когда он чувствовал под собой землю, к нему вернулась уверенность. Чиркуо больше не была голубой лентой, брошенной на таежный ковер. Перед ним бежала река со своим неповторимым цветом, особым, понятным ему запахом, характерным плеском, и очертания ее берегов уже казались ему знакомыми, в памяти постепенно и все более отчетливо проявлялись виденные когда-то картины. И точно — вот у этих трех камней, треугольником вдающихся в воду, он проплывал на своей лодке в прошлом году, и здесь, в двухстах метрах выше по течению, он удил хариусов. Еще выше, в километре от трех камней, — виска, соединяющая озеро с Чиркуо. Леонид прислушался к гомону гусей — да, там и озеро, а за ним, у небольшой безымянной речушки, должен стоять чум деда. Афанасий так и говорил: «повыше озерца». Видно, они пролетели над чумом, не заметив его. Скорей к летчикам!

Касьяненко ведет вертолёт над рекой. Вода еще светла, но в тайге, на склонах сопок, путаются, густеют тени. Альтиметр показывает стометровую высоту.

— Только бы парень на этот раз не напутал, — говорит Ясаков. — Поднимись повыше, осмотрим весь район.

Командир осторожно подтягивает рукоятку шаг-газа, и земля начинает удаляться. Горизонт открывает все новые и новые шири. Гусиное озеро, подернутое крупными морщинами ряби, за ним, за березовым пролеском, трава, точно сыпью, покрыта кочками. Болото.

И тут, неподалеку от болота, на лесной полянке, Касьяненко замечает странные черно-белые пятна, подобные тем, какие ставят на аэродромах для обозначения взлетных полос.

— Бахарев, погляди! Механик протискивается к окну.

— Олени, убей меня гром, олени!

Вертолет скользит к поляне. Касьяненко видит оленей, конусообразный чум, двух лаек... Людей нет. Поляна слишком мала для того, чтобы приземлиться близ чума, и пилот описывает большой круг над болотом. Посадка — это самый тонкий и ответственный маневр в летном искусстве.

— Будем зависать, Альберт, — говорит командир Ясакову. — Присматривай подходы. Черт бы побрал ветер!

Касьяненко обдумывает, как зайти на посадку. С юго-западной, подветренной стороны, у озера чистая, не тронутая рябью вода. В этом углу ветер, сорвавшись с берега, не успевает поднять волну. Значит, заходить надо с северо-востока, против ветра. Пилот гасит скорость вертолета. Машина идет над кустарником к самому краю болота: там вроде участок с высокими крепкими кочками.

«МИ-4», ревя пущенным на полные обороты мотором, повисает в десяти метрах над болотом и медленно, почти по прямой, снижается. В метре от земли Касьяненко останавливает машину, уравновесив ее тяжесть силой вращения винта. Для командира наступает самая трудная работа: надо удержать вертолет на одной высоте. Касьяненко выбирает ориентир — ольху, своей вершиной приходящуюся как раз под среднюю планку окна, и заставляет вертолет висеть так, чтобы ольха не меняла положения в окне. Теперь он должен справиться с ольхой, и только.

Все остальное сделают ребята. Смастерят носилки и осторожно, по кочкам, перенесут больного. Вот и все.

Потом они взлетят и сядут в Наканно.

Потом вернутся в Киренск. И когда их спросят, как прошел рейс, скажут: ничего, слетали. Или с усмешкой упомянут о рублях, которыми бухгалтерия измеряет налетанные километры...

Конечно, на рубли им начхать. Просто не хочется разглагольствовать о том, что составляет дело всей их жизни. Они никому не скажут, что чувствовали, решившись на этот полет. Может быть, вспомнят об озере, покрытом крупной рябью, или о флюгарке, показывавшей пять баллов. Пусть тот, кто умеет догадываться, поймет.

Касьяненко включает сирену, и Бахарев, открыв дверцу, прыгает из висящего вертолета на мягкую кочку. Ольха хочет покинуть свое место под планкой окна и уходит вниз, но Касьяненко чуть приметным движением руки заставляет ее вернуться. Командир поглощен борьбой с непослушным деревцем, он не замечает двух лаек, выбежавших из леса к болоту...

Радист местного отделения связи, склонившись над аппаратом, выбил две телеграммы: одну в Киренск, в управление, вторую в Ербогачен, заведующей райздравом. Через час диспетчер местных линий сделает отметку о прибытии борта 31408 в Наканно. А еще через несколько дней о содержании телеграмм узнают все, кто находится в тайге, — и Данила Петров, и Афанасий Прокопьев, и все промысловики, пользующиеся эстафетной охотничьей почтой.

Хивинцев вылетел в Наканно, когда тайга уже была припудрена чистой порошей. Озера матово поблескивали серебряным тонким ледком. Хивинцев вез в Наканно виноград, прибывший из Китая.

В районе начался отлов ондатр на озерах, и встречающих оказалось мало. К «Яку», притормозившему на мерзлой крепкой земле, подошли три геолога, с запозданием вышедшие из тайги, и старик эвенк в больничном халате, смуглый, молчаливый и торжественный.

Старик протянул Хивинцеву узкую жесткую ладонь и спросил, не видел ли пилот командира по фамилии Касьяненко.

— Касьяныч летает далеко, — весело ответил Хивинцев.

Старик не спеша раскурил потрескавшуюся трубку.

— Подарок ему хочу сделать, — сказал он. — Если увидишь Касьяненко, скажи: Василии Прокопьич в гости ждет.

Геологи почтительно слушали разговор летчика с охотником. Один из них, двадцатилетний бородатый парень, спросил:

— Касьяненко? Это тот, который вывозил нас с пожара?

— Может, и он, — сказал Хивинцев.

В. Смирнов

Гамарджоба, Сванетия!

«В лесов раскат, в скалистые края,

В твой синий сад, Сванетия моя*.

(Н. Тихонов)

Там, где сорок третий меридиан пересекает сорок третью параллель, среди горных складок, в грандиозном ущелье, приютилась Сванетия — маленькая горная страна, славящаяся красотой природы, памятниками древней культуры и приветливостью местных жителей. В наше время проникнуть в Сванетию, считавшуюся ранее труднодоступным районом, можно на самолете или на автомобиле — по горной шоссейной дороге. Но, как истые туристы, мы вошли в Сванетию через горы, через перевалы, по самому трудному пути.

...Кончились замысловатые петли тропы, что вилась по каменным осыпям и высокогорным лугам. Мы входим под раскидистую арку залитых солнцем буков. Еще шаг — и мы в первом сванском селении.

— Гамарджоба, Сванетия! Здравствуй, Сванетия!

Селения сванов, разбежавшиеся по долинам рек Ингури, Мульхры, Адиши, удивительно живописны. Но, пожалуй, самое красивое селение — Ушгул, орлиным гнездом прилепившееся в тесном ущелье на высоте 2 300 метров

...Однажды тропа привела нас на высокогорное пастбище. Там пасся скот, принадлежащий подсобному хозяйству ближайшей сванской школы. Мы решили сфотографировать девушек, сидевших у пастушечьеи времянки. Одна из них держала в руках толстенный том. Войдя в хибарку, мы обнаружили маленькую библиотечку.

— Только что кончили девятый класс, — объяснили девушки, — готовимся к новому учебному году. Столько надо прочесть!

...Веками жили сваны в тесных каменных мешках без окон — мачубах. Зимой в них находил приют и скот. Сегодня эти мрачные жилища уступают место новым домам — двухэтажным, с большими окнами и наружными галереями. Новые дома, любовно украшенные росписью и резьбой по дереву, строятся обычно рядом со старыми, которые используются для хозяйственных нужд.

...Местиа — столица Сванетии. Прямые ряды новых зданий, широкие асфальтированные улицы. Но отодвинутые на задний план высокие двадцатиметровые белоснежные башни-крепости, полукольцом охватившие город, не утратили своего величия. Это родовые гнезда сванов — в них жители гор спасались от врагов. Башни-крепости придают городу своеобразный архитектурный облик.

...Мощные ледники Сванетии питают десятки рек и речек. Все они вливаются в одну — Ингури. 120 километров пробегает Ингури по территории Сванетии, спускаясь на 2 400 метров. Понятно, какой бешеной энергией обладает эта масса воды. Семилетний план предусматривает строительство на Ингури каскада из восьми гидроэлектростанций.

...Хребты, стеной окружившие Сванетию, щетинятся внизу лесами, выше пестрят шелком лугов, сверкают вздыбившимися в синеву снежными вершинами. Добрый десяток из них выше прославленного Монблана. На затененных и влажных склонах стелется вечнозеленый ковер рододендронов, усыпанный нежно-кремовыми цветами с красными дрожащими тычинками.