Договорная жена. Завоевать любовь - Мила Реброва Страница 8

– Если вы не против, я могла бы с ним немного посидеть, – предложила я, прежде чем успела подумать. Слова просто вылетели из меня, поставив в неудобное положение.

– Правда? О, это было бы нашим спасением! – воскликнула женщина, прижимая руки к груди.

– Да, я уже переболела корью, да и болею я крайне редко, – улыбнулась я, поняв, что, в отличие от сына, мать не спешит обвинять меня черт-те в чем и готова принять мою помощь.

– Вы наше спасение! Султанчик сейчас в комнате Мурада. Понимаю, что это не совсем прилично, но мой сын одет, и я, конечно же, поднимусь с вами! – видимо боясь моих возражений, начала тараторить она. – Я бы и сама принесла малыша, но он никого из нас не признает, – с грустью вздохнула она, и я увидела, какую боль ей это приносит.

– Не волнуйтесь, я совсем не возражаю против того, чтобы подняться за ребенком. Заодно Мурад Бисланович сможет подписать бумаги, – успокаивающе улыбнулась я ей.

Правда, поднявшись в комнату к боссу, поняла, что ему точно не до подписи. Мурад Бисланович лежал на кровати, пристроившись рядом с малышом, который беспокойно хныкал, вяло маша одной ручкой.

– Бедненький… – прошептала я, глядя на красное, покрытое пятнами личико Пухляша.

– Мурад, кажется, задремал, – шепнула его мать. – Возьмете Султанчика? Боюсь, если я попробую, он тут же поднимет шум.

Кивнув, я подошла ближе к кровати и, отбросив всякое стеснение, перегнувшись через безвольно лежавшего начальника, осторожно подхватила малыша. Пухляш сначала заворчал, но потом, изучив меня глазами и словно узнав, затих, прижавшись к моей груди. Мать начальника укрыла сына и, поправив ему подушку, указала в сторону выхода, и я молча последовала за ней, прижимая к себе теплое тельце ребенка.

– Должна признаться, дорогая, что это я попросила Айну прислать тебя, – удивляя меня своей откровенностью, начала мама моего начальника. – Я была в полном отчаянии, и теперь, когда вижу, что мой внук действительно не плачет у тебя на руках, хочу обратиться с просьбой, надеясь на то, что ты пойдешь нам навстречу и поможешь…

– Помогу? – удивилась я, не понимая, чем я могу помочь тем, у кого всё есть.

– Да, как ты видишь, Мурад болеет и не может приглядеть за Султанчиком, и если бы ты смогла присмотреть за ним, пока Мураду не станет лучше… – сама понимая необычность своей просьбы, замолчала она, оглядывая меня в ожидании.

– Не думаю, что Мураду Бислановичу это понравится, – с сомнением протянула я. – Да и было бы странно, если бы незнакомая женщина…

– Я всё это понимаю, но я и правда в отчаянии! Вчера у Мурада всю ночь была температура, как и у Султана, а мы даже не смогли ему помочь! Моему бедному сыну пришлось самому присматривать за сыном в таком состоянии.

– Насколько я поняла, ребенок ни к кому не идет на руки? – сделала я вывод, который напрашивался сам по себе. Иначе зачем бы секретаршу из офиса, постороннего человека, просили остаться.

– Да, – чуть не плакала мать моего босса, качая головой и с тоской глядя на внука, так уютно устроившегося у меня на коленях. – Как мы только ни пытались приучить его к себе, он кричит как резаный и краснеет, тужится, успокаивается только тогда, когда его на руки берет отец. Ни ко мне не идет, ни к сестрам Мурада, нянь отвергает. То, что у тебя получается его держать на руках и он не плачет, настоящее чудо, – она улыбнулась по-доброму и снова посмотрела на внука. – Ты, должно быть, очень хороший человек, а ребенок это чувствует.

Слова матери Хамзатова ужасно смущали, я не знала, куда деться, нервничала и чувствовала себя неуютно. В чужом доме, с чужими людьми, с ребенком собственного босса на руках. Отягчало ситуацию то, что мне это давалось непросто. Узнав о бесплодии, я старалась избегать детей. Видеть счастливых матерей стало мукой. Смотреть на них и знать, что никогда не окажусь на их месте. А теперь меня просят добровольно подписаться на мучения.

– Поверьте, я очень хочу помочь, – осторожно начала я, – но лучше спросить у Мурада Бислановича, что он думает по этому поводу.

– Мурад согласится. Он сделает всё для своего сына! – горячо настаивала она. – По крайней мере сейчас решения принимаю я. Пока он болеет, я за главную. Скажи, Алия, с кем ты живешь? Мы можем попросить кого-то собрать тебе вещи на пару недель?

Я дернулась было отказаться, ведь я не давала согласия и не представляла, как отец отнесется к новости о том, что его дочь будет некоторое время нянчить ребенка босса. Уверена, у него появится куча вопросов, на которые я не смогу ответить.

Но отказаться я не успела, когда почувствовала, как малыш неожиданно крепко ухватил меня своей пухлой ручкой за большой палец и потянул к себе, словно привлек внимание.

– Смотри, Алия, наш Султанчик тоже уговаривает тебя остаться. Мы правда будем тебе очень благодарны. Это, конечно же, не бесплатно, я понимаю, что у тебя своя работа и жизнь, но речь идет о моем внуке, а он выбрал тебя.

«Ты выбрал меня?» – спросила я у ребенка одними глазами, оказавшись в странном состоянии, столь непривычном для меня. Мать моего босса уже практически приняла мое молчание за согласие, но что мне оставалось? Ребенок просто-напросто вцепился в меня и закричал бы, отпусти я его. Похоже, маленький карапуз крутит из меня веревки. Сердце дрогнуло, когда он тихо пискнул, сигнализируя о своем присутствии. Пухляш словно чувствовал мои колебания.

– Меня зовут Алия, – сказала я ему, будто он там что-то понимал. И он радостно растянул губы в улыбке.

– Вот и славно, – провозгласила хозяйка дома, и на этом вопрос был решенным.

Глава 5

Аля

– Как-то всё это неправильно, дочь, – говорил отец по телефону, когда, проводив в «мою» комнату, хозяйка оставила меня наедине с Пухляшом. Присев с ребенком на кровать, я тут же позвонила отцу, объяснив ситуацию и попросив разрешения остаться.

– Я знаю, пап, но что я могу поделать? Мне нужна моя работа, а если откажу, не факт, что меня не уволят. К тому же что плохого в том, чтобы помочь нуждающимся? Бедный малыш болеет и никого к себе не подпускает кроме отца, которого заразил корью, – вздохнула я, проводя рукой по теплому лобику Пухляша. – А мамы у него нет, – с горечью проговорила я.

– Хорошо, Алишка, – называя меня детским ласкательным именем, сдался отец. – Но,