На долгую память… - Александр Михайлович Кротов Страница 8

— Пойду, — ответила Лера.

— Я иду выкапывать клад. Хорошую часть отдам тебе. Себе заберу столько, сколько нужно для дела.

— Хорошо, — согласилась Лера.

В клад она не верила, но пока не придумала, как может помочь симпатичному мужчине с совсем несимпатичным расстройством психики. А помочь ему следовало обязательно, ведь для неё был очевиден тот факт, что без её участия Виктор угодит в беду.

Они сошли с перрона, мужчина с новой лопатой уверенно двинулся в сторону трассы. Девушка шла за ним.

— Как думаешь, сколько именно мне нужно для дела? — спросил Витя через несколько мгновений.

— Это очень хорошо, что мы перешли на «ты», но я не знаю, сколько вам нужно, — сказала Лера.

— А разве мы не знакомы… долгое время? — немного удивился Виктор.

— Наверное, вполне долго, чтобы перейти на «ты». И после этого дела, я хотела бы забрать лопату.

— Конечно. Ещё у тебя будет столько денег, что ты купишь себе много лопат. Возможно, купишь даже золотую. Одну. Или несколько. Там много было. Нужна тебе золотая лопата, раз тебе так нужна эта, обычная?

— Эта лопата нужна моему отцу. Мне больше бы хотелось получить независимость от него. Если клад действительно существует, то это было бы просто замечательно, — грустно сказала Лера.

Её посетило тревожное чувство, что приключения только начались.

— Я понимаю, что мне сложно поверить. Я и самому себе не верю. Своей жизни, своей памяти. Но на данный момент времени, у меня есть твёрдая уверенность в своей правоте. Твёрдая уверенность мне очень помогала в жизни, в работе. Были моменты, когда только такая уверенность помогала успешно завершить проект.

— А кем ты работаешь?

— Я? — зачем-то переспросил Виктор.

На самом деле, он не помнил, как именно называется его профессия, какая запись стоит в его трудовой книжке. Менеджер?

— Менеджер, — сказал он, после паузы на размышления.

— Хорошая работа — менеджер, — сказала Лера.

Ей становилось всё тревожнее на душе. Её родная деревня осталась позади. Они свернули с трассы на просёлочную дорогу, которая вела к реке, полю и лесу. А лес уходил на много километров вглубь необъятной Родины. Того места, где родился, и где изо всех сил пытаешься пригодиться.

— Думаешь? Серьёзно так думаешь? — Виктору казалось, что его профессия не дала ему удовольствия от жизни.

— На самом деле я думаю о другом.

— О моём кладе? — засмеялся Виктор.

Эта мысль его обрадовала только потому, что он понял, что запись в его блокноте никак не хочет покидать его голову. Она твёрдо засела в его мыслях.

— Виктор, не пугай меня, пожалуйста. Я и так себя чувствую очень глупо. Иду с человеком, который… которого я совсем не знаю.

— Меньше знаешь… лучше аппетит, и нет проблем со сном! — Витя был на редкость весел.

Жёлтое солнце давало ровно столько тепла, сколько было нужно, чтобы не замёрзнуть и не вспотеть от быстрого шага. Дул лёгкий ветер. Высокая трава по краям дороги кланялась навстречу кладоискателям. Вдалеке чернел густой лес. С правой стороны было бескрайнее поле, а с левой обрыв, там текла быстрая река.

А на душе у Виктора было хорошо. Он верил в то, что всё ещё может быть хорошо. День был замечательный.

— А далеко ещё идти?

— Куда? — резко остановился Виктор.

Оглянулся, посмотрел с недоверием на девушку, уныло плетущуюся за ним.

— Клад. Развод. Развод с женой, — поспешно напомнила Лера.

Она снова напугалась, ей хотелось бежать. Она поняла, что ей нужно бежать. Это было очень глупо идти за этим человеком, но механизм работы его сознания она уже поняла.

— Я помню, — серьёзно сказал Баюнов.

Он продолжил свой путь, уже менее уверенно делая шаги по пыльной дороге.

Небо стало темнее, мыслей стало меньше. Лера подумала о дожде и будто смирилась. С любым исходом. Может «эти дни», а может и вовсе — «эти года». Года, что сложились в одну большую бездонную печаль. Тоска по рано умершей матери, по одиночеству, в котором комфортно деградировать, уходить всё дальше от жизни, которой живут обычные люди. Да, это не «эти дни». Это чёртовы года бессмысленности.

Она много читала книг. Бытовая фантастика, где после долгой печали случалось что-то хорошее, навсегда хорошее. Но также она читала и реальную прозу. Про тот же быт, но без хорошего навсегда. На протяжении всей книги, всей жизни. В первую разновидность прозы больше хотелось верить, нежели примерять на себя беспробудность реалий. Но на то они и книги.

Было страшно закончить жизнь. Но было страшнее продолжать её также: в ожидании беспочвенной радости.

Сумасшедший маньяк вновь обрёл энтузиазм, ускорил шаг. Жертва послушно следовала за ним, изредка спотыкаясь о непонятно откуда взявшиеся на дороге камни.

— Как ты думаешь, какое число самое счастливое? — спросил Виктор, и побежал.

Лера побежала за ним. Мужчина быстро выдохся, но не сбавил шаг. Девушка бежала следом, пытаясь что-то ответить про числа.

— Три, или, может быть, семь? — предположила Лера.

— Три, или, может быть, даже семь. Семь. Пусть будет семь, — сказал, запыхавшись, Витя.

У него закололо в боку, он свернул в поле, держа курс к одиноко стоящему дереву.

Они добежали до огромного дуба, немного отдышались. Лера осмотрелась. Из-за высокой травы не было видно дороги. А лес был совсем близко. Она давно не была в этом лесу. Ей совершенно стало не интересно ходить за грибами и за ягодами тогда, когда она впервые поняла, что всё в её жизни зря. Не стоят ни белые, ни шабонька того, чтобы тратить на них своё время. Может быть, она это поняла слишком поздно?

Зато на чужую больную фантазию время было.

Виктор встал под деревом, аккуратно под огромной, тяжёлой веткой, которая могла свалиться ему на голову в любой момент. Дуб был сухим, на нём почти не было листьев. Дерево медленно умирало, а Баюнов отсчитал семь больших шагов, и принялся активно махать лопатой. Лера стояла рядом, глядя на то, как работает мужчина. Он весь запыхался, покрылся потом, но не снял своего пиджака.

Виктор заметно торопился. Вырыв приличную яму, он бросил лопату и выпрыгнул из ямы.

— Подожди пока здесь. Я скоро приду. Точнее, сейчас приду, — простонал Витя и согнулся пополам в приступах боли.

— Тебе плохо? — участливо спросила Лера, тронув мужчину за плечо.

— Нет! — оскалился Виктор, потом выпрямился и быстро направился в сторону леса. — Живот заболел! Сейчас приду!

Лера осталась растерянно стоять одна, у небольшой ямы, глядя в спину стремительно убегающего мужчины. Когда тот скрылся в густом кустарнике, она решила