Знак Пожирателя - Дмитрий Сангулиа Страница 8

Меж тем Лена, достав из печи каравай, подошла с ним к столу, заметно прихрамывая. Рядом с едой встали крынка яблочного сидра и три глиняных кружки. Девушка закончила приготовления как раз, когда её отец принялся костерить свою жену.

– Успокойся, отец, прошу тебя, – голос Лены был тихий, но приятный. – Неудобно перед гостями, да и тебе волноваться нельзя.

Староста пару раз сжал и разжал кулаки, затем мрачно кивнул.

– Твоя правда. Дочь у меня – золото, не человек. Простите, гости, что не сдержался. Ну да вы, сдаётся, о другом поговорить-то хотели.

– Верно, – с облегчением кивнула Лада, радуясь, что разговор, затеянный её наречённым братом, наконец ушёл в спокойное русло. – Ты сам знаешь, зачем мы здесь, староста. Так что давай напрямую. Что местные говорят? Какие-то странности, приметные события? Может, подозреваешь кого?

Мирч пожал плечами.

– Да вроде бы и некого подозревать. Что же до странностей – ну так вы и сами видели, что у нас творится. Куда уж страннее. Хотя, ежели подумать, вроде бы ещё старик Ягода, полоумный бирюк, нёс что-то про ночные огни на погосте. Да только туда мы давно уже не ходили. Из людей у нас редко кто умирает, а теперь, когда старик село взбаламутил, мужики побаиваются. Думают, духи на могилах появились. Неупокоенные мертвецы поднялись. Этого ещё не хватало, сохрани нас Создатель.

Староста провёл рукой перед лицом, делая охраняющий знак.

– Как же это – «подозревать некого»? – подала голос Лена, сидевшая в углу. – А Хольгу? Все знают, что она якшается с лесными духами. И в Создателя нашего не верует, всё о Старой вере толкует.

– Ну да, верно. Есть такое. Да только Хольга-травница с нами уже сколько лет живёт. Ещё родители её родителей тот хутор держали, да помогали нам.

– Ну а Вишка, жена кузнеца Хорста? Опять же, все знают, что она на старое капище ходит, приносит жертвы каждую полную луну.

Староста с силой хлопнул ладонью по столу.

– Ты про Вишку дурного слова сказать не моги! Она дочь единственную потеряла. Тебе, дурная твоя голова, невдомёк, что значит смерть ребёнка! Чтоб не слышал больше ничего про это!

В избе воцарилась звенящая тишина. Староста хмурился. Лена и гости молчали. Наконец, Мирч произнёс:

– Жалко бабу. Добрая она. И девчушка у неё была ладная. Все её любили.

– Не так уж она и хороша была, – тихо пробормотала Лена из своего угла.

Староста медленно поднялся, мрачно глядя из-под седых кустистых бровей на дочь.

– Ступай отседова, – процедил он сквозь зубы. – После поговорим.

Не поднимая глаз, Лена встала и вышла через заднюю дверь. Как только та закрылась, Лада спросила:

– Что она имела в виду, говоря так про дочь кузнеца?

Мирч отвёл взгляд, покряхтел, затем, с видимой неохотой, ответил:

– Не особенно мою Ленку покойница любила. Издевалась над ней с подружками.

– Из-за хромоты?

– Да нет, ещё до того, – мотнул головой староста.

– А что с её ногой, если уж зашёл об этом разговор? – подал голос Дроган, молча смаковавший деревенский сидр.

Ладе показалось, что с каждой новой фразой старосте становится всё неуютнее. Он отвёл взгляд и отвечал, будто нехотя.

– Полгода назад это случилось. Аккурат в тот день, когда нашего прошлого церковника в лесу волки загрызли. Лена тоже там была, хворост собирала. Говорит, как вой услышала, побежала назад в деревню, что было мочи. Да только под снегом не заметила корень, вот и попала в него ногой. Расшиблась сильно. Как ни старалась Хольга, нога правильно не срослась. С тех пор Лена замкнулась. Видать, всё простить не может травнице, оттого на неё и наговаривает. Да вы внимания не обращайте, сердце-то у дочки доброе. Несчастная она просто. Что до Милицы, покойницы нашей, так тут девичье. Мужиков-то после войны в нашем селе поменьше, чем баб, осталось. Вот и грызутся те меж собой. Эх, теперь-то, хромая, думаю, так и останется моя в девках.

Лада кивнула, стараясь не морщиться от таких рассуждений старосты. Вопросов у неё больше не было. Она бросила быстрый взгляд на Дрогана, но тот коротко мотнул головой. Видимо, тоже узнал всё, что хотел.

– Ну, спасибо за гостеприимство, хозяин. Мир твоему дому, - слегка поклонилась Лада, поднимаясь с места.

– Добрый сидр. Не зря яблочки зрели, – добавил Дроган.

– Эх, вам бы свежего попробовать, – отозвался староста, провожая гостей до ворот. – Этот-то прошлогодний. Заезжайте к нам месяца через два.

Особой искренности в его словах, впрочем, не было.

– Не взглянуть ли нам на кладбище, пока совсем не стемнело? Как раз успеем обернуться, – предложил Дроган, как только за спиной лязгнул засов.

Подумав пару мгновений, Лада кивнула. Чем бы ни были те огни, о которых рассказывал полоумный старик, за ними вполне мог скрываться очередной кусочек загадки.

Захоронения, расположенные позади церкви, окружала невысокая старая изгородь. Некоторые камни уже выпали из неё, и успели порасти травой. Охотники легко перемахнули через ограду, и принялись осматриваться, ловя последние отблески гаснущего дня. Вскоре Ладе улыбнулась удача.

– Смотри, – окликнула она Дрогана, отошедшего в сторону.

Когда воин приблизился, охотница продемонстрировала огарок факела. Судя по его виду, тот пролежал в кустах всего пару дней перед тем, как быть найденным.

– Вот тебе и ночные огни, – кивнул воин. – Насколько мне известно, призракам факелы ни к чему. А смотри-ка, что я нашёл.

С этими словами Дроган протянул руку. В его ладони лежал латунный браслет с затейливым орнаментом. Украшение не успело даже потемнеть или покрыться зеленоватым налётом.

– Определённо, кто-то регулярно наведывается сюда. Судя по размеру, этот браслет на женское запястье. Хотя сам по себе он ничего не доказывает. И мы всё ещё далеки от понимания того, что здесь происходит.

– Не скажи, – пожал плечами Дроган.

Он хотел что-то добавить, но вдруг замер и вскинул руку. Пару мгновений Дроган вслушивался в ночную тишину, затем коснулся двумя пальцами кончика правого уха и указал на здание церкви. Лада напрягла слух, и вскоре тоже разобрала звуки, насторожившие её товарища. Снова раздался тихий вскрик, а за ним – неясное бормотание. Стараясь ступать бесшумно, охотники прокрались к ближайшему окну. Изнутри оно было закрыто массивным ставнем, но снаружи, при должной ловкости, можно было забраться на раму, достаточно глубокую, чтобы сесть. Дроган