Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №08 за 1984 год Страница 9

Туристы со всего света съезжаются сюда, чтобы посмотреть красоты подводного царства,— здесь обитают полторы тысячи видов рыб, триста видов кораллов, шесть видов черепах, гнездятся 240 видов птиц. Но вот свидетельство недавних погружений экспертов: вместо райских кущ они встретили лунный ландшафт. Голые ветви кораллов лежат на дне как скелеты.

Сложная система взаимосвязи организмов подводного рифа, как оказалось, очень ранима. В сети, расставленные для акул, попадают ламантины. Эти животные, запуганные шумом моторных лодок, все реже появляются вблизи берегов. Риф зарастает водорослями, не поедаемыми теперь морскими млекопитающими. Рыбаки и подводные охотники без зазрения совести уничтожают всю живность, какая только попадается им под руку. Пираты Тайваня вывозят отсюда огромные раковины.

Кстати, о гигантских моллюсках. В водах Юго-Восточной Азии и Австралии знаменитая тридакна стала настолько редка, что ее пришлось занести в Красную книгу. Раковины более мелких моллюсков идут на поделки, а совсем мелкие в истолченном виде подмешивают в массу, из которой делают кафельную плитку. Мясо моллюсков продается в Гонконге по баснословным ценам.

Общественность Австралии уже много лет выступает за создание в этом районе заповедной территории. В 1975 году правительство учредило морской парк Большой Барьерный риф. Но сегодня только седьмая его часть действительно находится под охраной закона.

Между тем кораллы — большие неженки, они могут расти только в теплых чистых, просвечиваемых солнцем водах. Дело в том, что песок, пусть даже очень мелкий, да и любые взвешенные в воде частицы оседают на полипах, мешают току воды через кишечную полость. Сами кораллы не могут от них освободиться и погибают.

В своих выводах Келлехер мягко замечает: главный путь к сохранению рифа — ограничение экономической деятельности. Но разве сам статус морского парка не предусматривает прекращения хозяйничанья на его территории промышленников? Предусматривает, однако на деле законы эти редко когда соблюдаются.

Власти некоторых штатов не принимают меры по защите рифа, ссылаясь на то, что под ним находятся большие запасы нефти и необходимо проводить пробное бурение в различных частях заповедника. А если не удастся затея с нефтью, промышленники собираются выручить большие прибыли, добывая среди коралловых рифов известняк.

Есть ли предел изменений в среде обитания, за которыми наступает необратимое нарушение? Безгранично ли будет приспосабливаться человек к новым условиям или все-таки есть предел? Если да, то какой? Можно ли заменить природную среду искусственной? На эти вопросы конгресс не дал пока точных ответов. Да это просто невозможно. Процессы, происходящие в биосфере, настолько стремительны, что наука зачастую не успевает подбирать ключи к тем или иным проблемам. Вот вывод Мишеля Батисса, заместителя-ассистента Генерального директора ЮНЕСКО по науке: «Мы должны стремиться к гармонии между человеком и его планетой, невзирая ни на какие достижения науки и техники, промышленности и сельского хозяйства. Это очень важно для нас и нашего маленького мира».

Н. Непомнящий

На Минском шоссе

Всесоюзная вахта памяти... На ее торжественное открытие в Минск в апреле этого года съехались ветераны, делегации братских союзов молодежи социалистических стран, комсомольцы — участники похода по местам боевой и трудовой славы. В парке «Дружбы народов» в честь 40-летия освобождения Белоруссии от немецко-фашистских захватчиков участниками вахты памяти была посажена березовая роща. Люди говорят, что судьба леса повторяется в судьбе народа. И это так. Каждого четвертого недосчитались белорусы после войны, и каждое четвертое дерево из страха перед партизанами фашисты вырубили на этой земле. И белоствольная аллея — это как бы воздвигнутый зеленый обелиск в память павших. Ветераны войны встречались в бывшем партизанском лагере, под Минском, вблизи деревни Заболотье... Костер памяти зажигали командир партизанской бригады «Разгром» Павел Тимофеевич Клевакин и молодой гвардеец пятилетки с Белорусского автозавода Семен Кашевский.

Июнь сорок четвертого. Смоленщина. Батарея тяжелых самоходок после марша расположилась в лесочке. Где-то отдаленно глухо звучат раскаты грома. Фронт уже три дня как начал наступление. А у нас тихо. И вдруг слышу: «Командиров к комполка!»

До будки недалеко — минута, и мы там. Виктор Зверев, тоже командир батареи, балагур и весельчак, не теряя времени, шутливо «вводит в обстановку»:

— Застоялись?! Пора седлать!

— Шишкин, батарею к рассвету вывести в рощу «Н» и поступить в распоряжение комбрига Походзеева,— ставит задачу командир полка подполковник Карташев. — На борт взять дополнительно снаряды и по две бочки горючего. Двигаться без света. Вопросы есть?

— Нет!

— Выполняй!

Мы уже привыкли к лаконичным приказам Карташева, а потому без лишних слов я тут же начал наносить на карту место, куда следовало прибыть, уточнил у штабников дорогу, по которой мы должны двигаться в строгих условиях прифронтовой полосы, сигналы.

Подготовка была недолгой. Нам и раньше приходилось брать на машины по одной-две бочки и дополнительные боеприпасы. Поэтому крепления были уже подготовлены заранее. Осталось только получить и уложить получше бочки и ящики со снарядами. В итоге наши мощные ИСУ-152 с уложенными на крыше ящиками стали похожими на сухопутные дредноуты.

Нашлось время поговорить и с экипажами. Ведь при успехе начавшейся операции наша танковая армия выходила к начальным рубежам войны — к границе. Хорошо об этом сказал Вася Величай, командир машины:

— Не мы — так кто же? Кто должен снова встать на ту черту, откуда мы ушли когда-то? Мы, и только мы!

...Наступила темнота. В июне она слабая. Дорогу видно хорошо. И в назначенный район батарея прибыла раньше срока. К рассвету все машины были уже замаскированы, а экипажи выкопали даже щели-ровики — на всякий случай, для укрытия при бомбежке.

Стрелка-указатель с надписью «Хоз. Походзеева» помогла быстро найти его штаб. Комбриг был тоже не настроен на большие речи. Оглядев прибывших командиров, удовлетворенно, как бы сам себе, сказал: «Все на месте. Начинаем». И, не теряя времени, пригласил всех за штабной автобус, где среди кустов была вывешена план-схема предстоящих действий.

Здесь полковник Походзеев разъяснил, что бригада вводится в прорыв на Минском направлении в качестве передового отряда корпуса. Наступаем на Смоляны, Толочин, Борисов. Путь лежит по лесным дорогам, болотистым районам, где продвижение будет затруднено не только из-за сопротивления врага, но и сложными дорожными условиями. Главное — обойти врага и ворваться ему в тыл.

Головным предстояло идти батальону капитана Фещенко. За ним — мы.

До выступления оставался только один час. Но и его хватило, чтобы выйти к исходной точке и разъяснить задачу личному составу.

Обогнав стрелковые части, танкисты устремились по назначенным маршрутам. Но уже в ближайшие часы бригаде пришлось сбивать мощный заслон противника в районе Смоляны, а затем в Озерцах. Особенно упорным было сопротивление врага в Озерцах, на подступах к Толочину.

Лобовая атака на Озерцы не удалась. Противник сумел ее отбить, хоть и понес потери. В этих условиях батальоны бригады совершили обходной маневр, повторным ударом с двух сторон зажали противника в клещи и уничтожили. Самоходчики не подвели, в этом бою действовали отважно, но им пришлось пережить тревожные минуты.

Когда танкисты пошли в обход, сменили позицию и мы.

Дорога проходила через рощу. Даже не дорога, а тропа, но уже проторенная — по ней прошли до нас танкисты. И вот когда до огневого рубежа оставалось каких-нибудь двести-триста метров, на выходе из рощи застряли две самоходки.

Случилось это потому, что механик-водитель техник-лейтенант Николай Семенов заметил вдруг перед машиной мину и сделал резкий поворот. Гусеницы сорвали тонкий слой грунта и тут же глубоко зарылись в песок. То же самое случилось и с другой машиной.

Значит, на опушке минное поле?! И двигаться нельзя?! Саперов нет. И где их искать? А время? Ведь до открытия огня остались считанные минуты.

«Надо рисковать»,— не успел подумать я, как Семенов крикнул:

— Нашел! Отойдите все, и подальше!

Он продолжал «щупать» штыком землю. И точно — не более метра от первой в песке лежала другая мина. Не остановись Семенов при повороте — подорвались бы на ней.

Нашли четыре мины. Больше не стали искать — время торопило. Обозначили вешками и мины и проход.

А на рубеж мы все-таки успели. Там уже стоял танк комбрига. Доложил ему и, понятно, получил внушение за задержку. К «счастью», неприятный разговор был прерван налетом вражеской авиации. Загремели зенитки, залились звенящими трелями спаренные «максимы». Разрывы бомб, грохот, песок, дым, пыль.