Владимир Гусев - Искатель, 1997 № 10 Страница 9

— Конечно, — Харин кивнул, соглашаясь, — но это же оппозиция.

— Верно. А кто мешает нам так же говорить? Вот, возьми и перепиши. Не стесняйся, ты умеешь. И потом убери из выступления всю траву. Чтобы я ее не жевал, как телок. Надо чтобы все звучало по-военному. Раз, раз!

Харин вздохнул удрученно.

— У военных всегда есть противник…

— А у нас что, противника нет? Ну, Харин, ты меня удивляешь.

— Кого взять на прицел?

— Сегодня пугало, которое позволяет объединить вокруг власти обывателей — это организованная преступность. Нравится кому-то или нет, но ненависть к насилию пронизывает все слои населения. Вывод?

Харин заулыбался.

— Избиратели отдадут свои сердца и голоса тому, кто объявит преступности бой.

— Молодец! — Похвала губернатора прозвучала язвительно. — Если даже ты понял, то поймут и другие. И учти — до выборов меньше года. За голоса надо бороться уже сейчас.

Харин подковырку съел молча.

— Но это только посылка, Леонид Викторович. Обычно ваши выступления славятся конкретностью. Каждое слово — гвоздь. Где эти гвозди взять?

Немцев, принимая похвалу, едва заметно кивнул. Он однажды уже проверял лояльность спичрайтера. На крутом выпивоне один из друзей-газетчиков с высокой подачи губернатора задал Харину вопрос: «Небось все речи Немцу строгаешь ты?»

Харин находился под большим газом: глаза соловые, язык заплетался, но чуткий сторож в мозгах будто и не пил совсем. «Что ж, по-твоему, Немцев дурак? Я только запятые в основном и правлю. Это обычное дело. Вспомни сам, сколько я их ставил в твоих материалах».

— Факты возьми у Рылова. В Лужках вырезали целую семью — мать и дочь. Все возмущены. Объяви, что это стало прямым вызовом власти. Нам брошена перчатка. Мы ее подняли, вызов приняли. Те, кто совершил преступление, будут найдены и строго наказаны. Я лично беру дело под свой контроль. И приведи цифры уголовной статистики. Чтобы все выглядело — о’кей!

— Не получится, что мы подгоняем факты под схему?

— Тебя это пугает? Тогда ты не годишься в политики. Нельзя руководить, не подгоняя решения под схему. Коммунисты втискивали все в рамки учения Маркса-Ленина. Трещало, ломалось, а они запихивали. Тоже продолжается и сейчас. Только схема теперь не одна, а у каждого чиновника собственная. И во всех случаях они стараются затолкать общество в новые рамки.

— Я понял, Леонид Викторович. Будет сделано в лучшем виде.

Разговор с шефом окончился на деловой, или, как еще говорят в бюрократических кругах, «на конструктивной» ноте. Но внутреннее беспокойство не позволяло Харину считать, что гроза миновала.

Получив разрешение идти, он остался на месте. Стоял, переминаясь с ноги на ногу, и лицо его выражало крайнюю нерешительностъ.

Немцев понял — помощник собирается что-то сказать, но не может набраться решимости. Пришлось его подталкивать.

— Что еще?

— Леонид Викторович, — Харин заерзал смущенно, зашаркал ногами по ковролину, как пес, сходивший по-большому. — Есть одно предложение. Но я не знаю как вы…

— Не тяни. — Немцев не любил разговоров с подходами. Наговорят ему поначалу комплиментов, принесут всяческие извинения за беспокойство, потом подкинут просьбочку и уже послать подальше кажется сложным. А когда тебя просят сразу, без словесных ухищрений, когда просьба «голая» — отвергнуть ее нетрудно.

— Поступило предложение. Просит «Издательский дом «Кума»…

— «Кума»? Не знаю. Не слышал.

— Это Москва. Большое частное издательство. Владельцы Куперман — Ку и Макарчук — Ма…

— И что просят?

— Книгу. Чтобы вы написали, а они издадут.

— О чем, если не секрет?

— «Записки губернатора». Ваше видение жизни, людей, современных проблем общества…

Лицо Немцева поскучнело, уголки губ уныло опустились.

— Ты вот что, Харин, пошли их. Подальше, но очень вежливо. Мне сейчас писать книги некогда.

Последняя фраза была полна высокой многозначительности. Выдерни ее из контекста и пожуй, поймешь: губернатор Немцев вообще-то книги писал и пишет, но в данном случае дел у него позарез и писать просто некогда.

— Леонид Викторович! — Харин зашелся в притворном возмущении. — Разве мы не поможем?! Тем более условия крайне выгодные…

Слово «выгода» для делового человека является ключевым в принятии важных решений.

— Что за выгода? Много она мне славы добавит?

«Славу» Харин безошибочно перевел для себя как «деньги».

— Поллимарда. Наличными…

Харин запустил жаргонное словечко и подхалимски хихикнул, а попробуй иначе, если перед тобой господин, которому за один чих предлагают полмиллиарда рублей.

Улыбка вдруг исчезла с лица Немцева. Голос его прозвучал со строгостью следователя, который советует подследственному признать вину раньше, чем ее докажут.

— Ладно, Юрий, давай колись. Что я должен подписать за такой гонорар кроме книги?

Немцев изучал жизнь не по школьным учебникам обществоведения. Уж кто-кто, а он прекрасно понимал — даже губернатору за его ослепительную улыбку на зубок такой огромной суммы никто не положит, если это не связано с неким туманным интересом. Деньжата водятся только у тех, кто их умеет считать.

И обратное правило: умеет считать тот, кто не швыряется банкнотами ради спортивного интереса.

— Леонид Викторович! — Харин продемонстрировал приступ мистического ужаса: неужели шеф способен заподозрить его в двойной игре? Конечно же за просто так и чирей на заднице не выскочит, но разве надо было начинать разговор не с главного, а с дополнительных условий? — Не так страшен черт! Ситуация в вашей власти…

— Вот как? — Немцев загадочно улыбнулся. — Ты уже за меня решаешь?

— Нет, конечно. Как вы такое подумали?

— Разве ты не способен за хорошие деньги продать меня с потрохами?

— Что вы?! — Демонстрация мистического ужаса достигла кульминации. — Как можно!

— Что зашелся? — Немцев смотрел пристально, как рентгенолог, который разглядывает снимок в поисках трещины в кости. — Я сказал: «За хорошие деньги…»

Харин понял: отрицать такое предположение, значит бросить на себя серьезное подозрение. Поэтому тяжело вздохнул, опустил голову повинно:

— Конечно, если за хорошие, то куда ни шло…

Они оба весело засмеялись. Немцев даже глаза вытер чистым носовым платком. И тут же повторил вопрос:

— Итак?

— Когда Куперман кинул мне пробный шар, я его спросил напрямую: кто стоит за деньгами. Он не темнил. Дела «Кумы» в последнее время не блещут. Рынок забит книгами. Его контролируют мощные киты. Короче, издательство еще не горит, но уже слегка тлеет. Они нашли спонсоров. Те оплатят расходы по изданию вашей книги…

— Тебе не кажется, что это будет воспринято как взятка?

— Не кажется. Вы получаете гонорар…

— Он сейчас у всех писателей такой большой?

— Леонид Викторович! Почему вы должны походить на всех?

Главное — выплатить налоги и кому какое дело, сколько вы заработали?

Немцев хотел напрямую спросить: «А сколько ты, Юра, получил за право допустить просителей к моему телу?» Но портить настроение помощнику не стал. Пусть старается, пишет о незамутненной сомнениями душой.

— Хорошо, закончили. Итак?

— Дополнительные условия Куперману известны не были. Их ему не сообщали.

— И ты его послал подальше?

Харин победно вскинул голову.

— Зачем? Я выяснил главного заказчика. Это концерн «Руамал». «Русско-американский алюминий».

— Все?

— Нет. Состоялся разговор с господином Беляевым, президентом концерна.

— Знаю его.

— Просьба простая. Они просят помочь пробить аренду Шуйской гари на разработки.

— Подавали заявку?

— Да, но протесты этих борцов за природу… «зеленых», серо-буро-малиновых…

Немцев понимающе качнул головой.

— Думаю, это можно решить. Нашли мы управу на красных, найдем и на зеленых. — И тут же губернатор довольно пошутил. — Труднее было бы обуздать голубых…

Харин одобрительно засмеялся.

— Так я могу сообщить «Куме»?

— Только аккуратно. Скажи, книга уже готова, остается ее написать. И можешь садиться за работу. Тебе пятнадцать лимоном хватит?

— Леонид Викторович! Да я…

— Знаю, знаю. Но в первую очередь ударь по преступности и разгильдяйству, так что ли говорят?

Харин вышел из кабинета, как краб — бочком, бочком, загребая кривыми ногами, обуянными плоскостопием. Шел и думал «Вот, скотина! От поллимарда отломил пятнадцать лимонов и думает — озолотил! Ну, подонок!»

Что поделаешь, угодить холую невозможно.

Полковник Григорий Алексеевич Иванов (по инициалам подчиненные за глаза звали его «полковником ГАИ») возглавим госавтоинспекцию области, самую беспокойную и неблагодарную службу в составе управления внутренних дел.