Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №07 за 1982 год Страница 9

— А мы сами ничего не просим, за нас все заранее просчитали другие,— неожиданно говорит Мануэль.— Сейчас русский сеньор может своими глазами увидеть, как все происходит.

Действительно, когда, усталые, опаленные солнцем, мы ступили на берег, навстречу вышли не только жены и дети рыбаков, не только праздные туристы, которые считают Кудильеро идеальным местом для летнего отдыха. На крохотной площади возле причала какие-то сноровистые люди уже распахнули двери небольшого помещения, окрашенного в розовый цвет,— рыбный аукцион. Они ловко подхватывали рыбины, которые подвозили на тележках или тащили на себе в ящиках рыбаки, бросали на весы и тут же, не говоря ни слова, выписывали квитанции. Никто из вернувшихся с лова даже и не пытался торговаться с этими очень спешащими мужчинами в белых куртках. Из многолетнего опыта рыбаки знали, что спорить с оптовиками — дело совершенно бесполезное. У торгашей-спекулянтов все: склады, холодильники, транспорт, обширные связи с владельцами магазинов, лавок, кафе, ресторанов. У рыбаков — ничего. Поэтому вид у оптовых покупателей вызывающий: «Не нравятся наши цены, вези сам в город, продавай. Посмотрим, кто у тебя купит, скорее протухнет весь улов». При мне ящик мелкой рыбы весом 12 килограммов оценивался в 50 песет. За сто километров отсюда в городе каждый килограмм будет продан посредником за те же 50 песет. Как видите, задача для первоклассника: 11 килограммов свежей вкусной рыбы достается оптовику практически бесплатно.

Почему-то в этот момент мне вспомнилось, что лет двести назад именно Кудильеро был прибежищем морских пиратов. Здесь, на этой же площади, они делили добычу, закатывали веселые пиры. Но моим спутникам было явно не до гулянок. Усталость и очевидная несправедливость отнюдь не способствовали хорошему настроению. Правда, каждый любезно пригласил меня на ужин, выпить по стаканчику сидра. Но я, чувствуя, что они не в духе, пообещал зайти в следующий раз, после более удачного лова. Мы крепко пожали друг другу руки.

— Проклятая жизнь! Работаешь, работаешь, а все без толку! — зло выдавил из себя Мануэль.

— А что мы можем сделать? Сколько помню, всегда здесь так было,— грустно пожал плечами робкий Валериано.

— Бороться надо! Да не в одиночку, а всем вместе! — кажется, за весь день я впервые услышал голос Амадора. Судя по решительному выражению его лица, парень имел вполне определенные планы на будущее.

О Сидре и Фабаде

Столицей Астурии является Овьедо, город тихий и спокойный. По утрам жителей будят звуки колоколов центрального собора. На улицах и площадях не чувствуется той суеты и толчеи, что присущи большим городам, тому же Хихону, второму по значению центру области. Кстати, между этими городами идет постоянное соперничество: никак не могут решить, какой лучше.

— У нас за плечами сама история,— петушатся жители столицы, намекая на то, что она существует с VIII века.

— Зато мы современнее, у нас крупная индустрия,— отвечают хихонцы.

— Мы — средоточие астурийской национальной культуры, в Овьедо старинный университет, один из красивейших театров страны — «Кампоамор», где выступают лучшие певцы мира,— не сдаются овьедцы.

— А в Хихоне проводится традиционная международная ярмарка, здесь самый большой в Испании пляж. И не забывайте — это особенно важно— одна из сильнейших футбольных команд Европы — «Спортинг»...

Я не берусь судить, кто прав в затянувшемся споре. Каждый из двух городов имеет свои преимущества и недостатки, плюсы и минусы. Честно признаться, мне больше по душе архитектура Овьедо, его размеренная жизнь, таинственная тишина, поселившаяся в переплетении средневековых улочек; чинно-торжественный вечерний выход семей горожан на аллеи парка Сан-Франсиско; сосредоточенность мужчин в «сидрериях» — питейных заведениях, где посетителям подается исключительно местный сидр. Астурийцы гордятся им так же, как жители Риохи и Вальдепеньяса своим «тинто» — красным вином. Приготовляется сидр из специального сорта мелких кисловатых яблок, которые выращивают в здешних селах, а также в соседней Галисии.

Итак, астуриец угощает вас деревенским сидром. С шумом вылетает тугая пробка из запотевшей, покрытой паутиной бутылки. Хозяин тут же высоко поднимает ее правой рукой над головой. Левая рука со специальным широким стаканом в это время опущена вниз. Незаметным движением он льет жидкость с метровой высоты. Причем струя обязательно должна с силой упасть на грань стакана. Таким образом, часть напитка попадает по назначению, а часть выливается на землю. Считается, что только при таком разливе сидр сохраняет свой особый привкус. Налить его иначе — значит для астурийца испортить удовольствие. К тому же стакан наполняется примерно на одну пятую.

В поселке Навиа, считающемся родиной астурийского сидра, раз в два года проводятся специальные чемпионаты по разливу напитка, на которые со всех концов Астурии съезжаются мастера этого своеобразного вида «спорта».

Сидр не только утоляет жажду, но и возбуждает аппетит. Если ты особенно голоден, то ничего не может быть лучше на обед, чем знаменитая астурийская «фабада» — густая фасолевая похлебка. Чем ее заправляют хозяйки? Это зависит чаще не столько от кулинарного искусства, сколько от достатка той или иной семьи. Фасоль можно варить со свининой, говядиной, бараниной, с кровяными или копчеными колбасками, с окороком. В доме победней в фасоль добавляют оливковое масло и едят с белым хлебом. В шикарном ресторане типа «Каса Херардо», что находится между Овьедо и Хихоном, в фабаду кладут понемногу все виды мяса и сорта колбас, что я перечислил.

Однажды на прилавке книжного магазина я увидел любопытное издание под названием «Все о фабаде». И это была не брошюра из серии «О вкусной и здоровой пище». И написал ее не искусный кулинар, а известный писатель Пако Игнасио Тайбо, взявшийся за этот труд исключительно из любви к своему родному краю. Представляя свою книгу, построенную на любопытных историях, легендах, сказаниях, дон Пако то ли в шутку, то ли всерьез сказал: «Без фабады, как без наших гор, как без наших шахт, для меня Астурия не существует».

Перед отъездом в Мадрид я зашел проститься с моими друзьями в Сама-де-Лангрео. Висенте рассказывает мне последние новости о положении на шахтах, о забастовках, которые вновь начинают лихорадить этот неспокойный край. Одна за другой закрываются шахты, горняки остаются на улице. Мой собеседник явно озабочен. Только сейчас я замечаю на его красивом лице глубокие шрамы, а в густых волосах седину. Да, тяжелая была рука у франкистского палача.

— Привет Москве! — говорит Висенте.— Скажи, что здесь, в Астурии, борьба еще далеко не закончена и мы никогда не отступим.

Уже далеко позади остались огоньки небольшого горняцкого городка. По сторонам петляющей дороги тесно сдвинулись темные горы. Где-то недалеко шумит стремительная горная речка. Воздух напоен запахом только что скошенной травы. Но почему-то после всех встреч на этой поразительно красивой земле меньше всего хочется называть ее «испанской Швейцарией». Пусть уж лучше подобное сравнение остается только в рекламных проспектах и путеводителях для туристов. Потому что шахтерская Астурия — это сама Испания, трудолюбивая, сильная, гордая, не ведающая страха, постоянно готовая к борьбе за справедливость.

И. Кудрин, корр. Гостелерадио специально для «Вокруг света» Сама-де-Лангрео-Кудильеро — Овьедо — Мадрид

Небесный агроном

Пилот положил самолетик в вираж, и грунтовая полоса, именуемая здесь межколхозной площадкой сельскохозяйственной авиации, разом исчезла из виду. В утренней дымке за бортом поплыли дома большой кубанской станицы Брюховецкой. Потом в иллюминаторе подержалась ленточка реки, текущей на северо-запад, к Азовскому морю. А дальше пошли бесконечные поля. Двукрылый Ан-2 быстро достиг высоты пятисот метров.

— Справа — поле номер три, озимая пшеница,— сверившись с картой, крикнул Леонид Груздев своему напарнику.— Изреженности как будто нет...

— Вижу,— согласно кивнул второй бортнаблюдатель.

Оба сделали пометки в картах и снова прильнули к иллюминаторам.

Мартовский день обещал быть погожим, хоть и начался по-весеннему ветрено. Пригревающее солнце скоро растопило легкий туман, и все, что проплывало теперь внизу, просматривалось совершенно четко. Земля очистилась от снега, с удовольствием подставив весеннему теплу и свету раскустившиеся рядки хорошо перезимовавших растений.

— Подлетаем к полю номер десять,— донеслось до Груздева сквозь шум мотора.

Внизу простирался участок с Безостой-1 — самым популярным в Краснодарском крае сортом пшеницы. Сверху он выглядел сине-зеленым прямоугольником, аккуратно расчерченным темными линиями. Так вроде бы и полагалось смотреться ему с высоты птичьего полета. Но от наметанного глаза Груздева не ускользнули несколько широких полос, выделявшихся из общего фона всего-навсего более густой окраской. Кто-кто, а он-то хорошо знал, что это за полосы! Снова потянулся за карандашом, привязанным к планшету, и нанес обнаруженную аномалию на карту. «Не дай сюда ретарданта, урожай снизится процентов на двадцать, а если окропит хорошими дождиками, то и больше»,— мысленно прикинул он.