Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №09 за 2008 год Страница 9

В том, что мафия жива, а омерта не пустой звук, мы убедились в тот же день. Наконец, с третьего захода удалось попасть в ораторию Сан Лоренцо при церкви Сан Франческо д"Ассизи, где в 1969 году коза ностра, мстя за провал одной из своих операций с краденым искусством, похитила картину Караваджо. Еще при прежних попытках зайти в ораторию мы заметили, что на площади, куда выходит церковь, постоянно дежурят карабинеры с автоматами.

 — Неужели стоят с 1969 года, чтобы не украли остальное? — спросил я священника.

 — Нет, — грустно ответил падре, — охраняют соседнюю кондитерскую, владелец которой нарушил омерту.

В кондитерской «Антика Фокаччериа» — ни души, хотя в соседнем кафе яблоку негде упасть. Испуганные продавцы вжали головы в плечи, стоило мне полезть в сумку за фотоаппаратом. Подошел карабинер и сурово попросил здесь не снимать. На мои вопросы ни он, ни продавцы не ответили ни слова.

Столкновение с «мафиозной прозой жизни» стало последним впечатлением от Палермо перед нашей поездкой на противоположный конец острова. Хорошо, что перед тем как вырулить на автостраду, ведущую на восток, мы заскочили в городок Монреаль, ставший сейчас практически пригородом столицы. Тамошний собор вернул праздничное настроение, которым в основном радует Сицилия. Оказалось, что с византийским искусством острову повезло ничуть не меньше, чем с античными храмами: монреальские мозаики — это лучшее, что осталось на земле от искусства художников, создававших свои творения из кусочков разноцветного стекла — смальты. Такой сохранности, такого единства ансамбля и такой изумительной зрелости мастерства не встретишь ни в Константинополе, ни в Венеции, ни в Киеве. Всем этим мы обязаны норманнскому королю Сицилии Вильгельму II, пригласившему сюда мастеров из Царьграда.

Флэшбэк 5. Дерзость

Это блистательное рыцарское приключение началось в 1045 году, когда дружина всего в три десятка воинов отплыла от берегов Северной Франции искать счастья на юге Италии. Однако вел ее неукротимый гигант Робер Гвискар, один стоивший целой армии. Этому потомку викингов стало тесно в захваченной его предками Нормандии, и он решил завоевать славу и земли в Средиземноморье. Гвискар обладал не только легендарными силой и отвагой, но и мудростью великого человека. Громя войска папы римского, византийского и германского императоров, этот шестой сын захудалого барона превратился вскоре в герцога Апулии, Калабрии и Сицилии. Именно возвращение под власть креста Сицилии, отбитой им у арабов, сделало Робера Гвискара, некогда преданного анафеме «за разбой» и римским папой, и константинопольским патриархом, героем всего христианского мира. В 1130 году племянник великого воина Рожер II получил от папы уже королевский титул. При его внуке Вильгельме II Королевство Сицилия включало не только юг Италии и остров, но и современный Тунис. Норманны правили, проявляя веротерпимость и взяв все лучшее от западных католиков, православных византийцев и арабов-мусульман.

Собор в Монреале и мыслился королем Вильгельмом как символ этого синтеза культур. Именно потому в католическом храме мы видим византийские мозаики и стрельчатые арабские арки. Но даже этого норманну показалось мало. Подчеркнув свои амбиции на возрождение Римской империи, король украсил собор еще и великолепными античными колоннами.

Через полтора часа, когда о море остались одни воспоминания, мы добрались до самого высокогорного «райцентра» острова. Энну называют «балконом Сицилии», и, стоя там, наверху башни норманнской крепости, понимаешь почему. Цепи голубых гор, отливающих изумрудом весенней зелени, тают на горизонте в синеве неба. На величественной скале напротив Энны виднеется последний оплот арабов — город-крепость Калашибетта.

Арабо-норманнское противостояние остается позади, а наше погружение в историю продолжается. Проскочив живописный издали, а вблизи грязноватый городок Пьяцца-Армерина, оказываемся на древнеримской вилле Романо дель Казале. Обстоятельства ее находки заставляют вспомнить фильмы об Индиане Джонсе. Еще в XVIII веке при распашке уютной долины в пяти километрах от Пьяцца-Армерины крестьяне обнаружили золотые монеты. Нумизматы определили, что они относятся к III веку, и несколько поколений археологов пытались понять, как они оказались в таком захолустье.

Римские напольные мозаики на вилле Романо дель Казале в Пьяцца-Армерине — уникальное «окно» в Древний мир. Сцена охоты датируется III веком

Удача улыбнулась инженеру Луиджи Паппалардо. В 1881 году он наткнулся на часть великолепной напольной мозаики. Стало ясно, что под землей скрывается дом римских времен. Но затем на полвека работы в Пьяцца-Армерине прервались. Только в 1930-е годы Муссолини, стремясь всюду отыскать следы римского величия, организовал настоящие раскопки. Было вскрыто 3500 квадратных метров потрясающих по своей красоте и сохранности мозаик III—V веков.

Стоит ли удивляться, что Сицилии опять повезло и ничего подобного в мире нет?

Мозаики украшали полы грандиозной по своим размерам и богатству римской виллы. После нашествия готов и вандалов она была заброшена, а потом вообще погребена под горным оползнем.

Ученые провозгласили владельцем виллы соправителя Диоклетиана императора Максимиана, и она получила пышное наименование Императорской. Но последние находки указывают на то, что, скорее всего, хозяином был крупнейший «продюсер» древнеримского «шоубизнеса» Валерий Популоний. Он устраивал гладиаторские бои и звериные травли по заказу императора Константина. Не случайно сцены в цирке, а также ловли зверей встречаются чаще всего. Но хватает и других сюжетов — недаром вилла Казале считается самым богатым «справочником» по древнеримскому быту. Муссолини, например, был вне себя от радости, когда обнаружилось, что одежду легионеров украшали знаки свастики. А вот на римских дам в бикини тогда никто не обратил внимания. Только после того как подобный купальник был заново изобретен французскими модельерами в 1940-е годы, «танцовщицы в бикини из Казале» стали популярны. Журнал «Тайм» даже украсил их изображением свою обложку.

Уже в 1960-е годы над мозаиками возвели стеклянную крышу и перекинули металлические мостки, по которым может гулять публика. Две сцены заинтересовали нас особо: «Битва богов с гигантами» и «Одиссей и Полифем». И не потому что у циклопа Полифема не один глаз, а почему-то два нормальных и еще один во лбу. Заинтересовали — потому что напомнили о вулкане Этна, куда мы собирались на следующий день. Греки верили, что Афина придавила этой горой самого сильного из гигантов — Энкелада. Когда он пытается вылезти наружу, начинается извержение. А согласно Гомеру и Вергилию, именно на склонах Этны находились пещеры циклопов, в одной из которых Одиссей ослепил Полифема.

И вот мы у самого большого вулкана Европы . Чем дальше от последнего жилья в местечке Николози, тем сильнее ощущение, что ты попал в пространство древнего мифа. Пышная зелень остается внизу, и редкие поначалу языки остывшей лавы вскоре уже видны повсюду. Такой была Земля, когда родился наш мир, такой, возможно, она будет, когда он умрет. На высоте 1900 метров садимся в подъемник, и из кабинки открывается вид на кратеры прежних извержений. Этна каждый раз изливает свою лаву из нового отверстия в земной тверди.

На отметке 2550 метров пересаживаемся в автобусы-внедорожники и по черной пустыне из вулканической пыли, где местами лежит снег, катим вверх почти до 3000. Дальше нас пешком ведет гид Луиджи. Первое, что он говорит: если начнется извержение, то убежать успеем — у нас будет минимум 20 минут. За горой все время следят специалисты, а главное — новую попытку титана Энкелада выбраться наружу выдаст цвет дыма. Обычно сероватый, он сначала становится молочно-белым, затем красным и, наконец, синим. Потом начинается извержение. При нас все было тихо. Этна мирно курилась сероватым дымком, мы цепочкой шли по склону и любовались сногсшибательными видами лежащей внизу Катании. Было даже видно материковую Италию за зеленой гладью Мессинского пролива. Внешне разочарованные, но втайне обрадованные спокойствием вулкана, мы спустились вниз, а рванула Этна на следующий день — 10 мая. Луиджи не обманул — жертв не было. Извержения мы не видели, поскольку были уже в Сиракузах, но слышали — взрыв прогремел мощный.

Кинопутешествие

Во время извержения мы сидели в греческом театре под открытым небом в Сиракузах и смотрели трагедию Эсхила «Агамемнон». Несмотря на то что и театру, и трагедии два с половиной тысячелетия, древностью на сцене и не пахло. Музыканты играли на аккордеонах, актеры ходили с микрофонами и безо всяких масок и котурнов, а хористы вообще демонстративно курили, пуская дым колечками. Весь этот модернизм понятен: труппа и режиссер самовыражаются, им хочется показать, что театр в Сиракузах — дело живое, а не туристический аттракцион. Но Эсхил, который, кстати, умер не в родных Афинах, а во время «гастролей» на Сицилии, вряд ли бы был в восторге. Это все равно как если бы в Большом театре князь Игорь пел под балалайки, а половцы отбивали чечетку. Доконали нас кепки, которые поголовно носили все мужчины на сцене. Я не удержался и спросил соседей, что это значит. «Коппола — символ мафии». При чем здесь режиссер «Крестного отца» Фрэнсис Коппола, мы с первого раза не поняли. «Копполой по-сицилийски называется традиционная крестьянская кепка, которая стала символом сельских мафиози. Трагедия Эсхила прочитывается сквозь призму проблемы мафии», — пояснили нам.