В плену соблазна - Лилия Райт Страница 9

стороны была Разан, которую он не любил, но обещал её отцу перед всевышний быть с ней, а с другой стороны девушка в его покоя, которая одним своим видом заставляет кровь в его венах закипать. Мансур никогда никого не любил, но то что он чувствовал к этой женщине было сильнее всего, что он когда-либо чувствовал к кому-либо.

Положив телефон в карман, мужчина встал у цветущего в саду дерева и прижавшись к нему плечом посмотрел в сторону играющих у фонтана детей. Он хотел бы иметь семью, иметь детей, но иметь их от Разан или от любой другой из женщин в его гареме, он не хотел. Прожив в браке с женой столько лет, он ни разу не задумывался о том, что она может стать матерью его детям. А сейчас, наблюдая за весело играющих в прохладный фонтана детьми слуг, он жалел о том, что так и не познал радость отцовства.

Многие мужчины в его окружении в тридцать лет уже имели детей, у кого-то было трое, а у него нет ничего и никого, кроме его богатства. А кому оно достанется, если с ним что-то случиться? Тяжело выдохнув от направился к дому по мащенной камнем дорожке. Меньше всего сейчас он хотел бы столкнуться со своей женой, поэтому быстро поднявшись по ступеням, он вошёл в комнату и запер её на ключ.

Доносившееся из ванной напевание мелодии, словно магнит потянуло мужчину к приоткрытой двери. Потоки воды, тонкими струйками стекали по белой коже девушки, она напевала песню двигаясь в такт мелодии. Мансур облокотилчя на дверной проёме и молча наблюдал за Анной, как охотник смотрит за своей добычей.

Неосторожно повернувшись, он опрокинул со стеклянной полки хрустальный, который в ту же минуту звонко ударился о мраморный пол и расколоть на сотню маленьких осколков. Анна вздрогнул от испуга, понимая, что она не одна в торопях выключила воду и резко повернулась лицом к двери, прикрывая округлые формы руками. Бордовый румянец стыда обжегал щеки Мансура, он стоял перед ней как мальчишка, который совершил проступок и стыдится этого.

— Не выходи из душа… Тут везде осколки. — с хрустом наступая на то, что осталось от стакана, попросил мужчина взяв в руки полотенце и направился к девушке.

— Я и не собираюсь выходить, пока вы здесь… — ответила Анна, пронзительно всматриваясь в глаза Мансура.

— Вы поранитесь… Я не буду смотреть.

Мансур открыл стеклянные запотевшие двери душевой кабины и протянул ей полотенце, отвернувшись и зажмурив глаза. Анна взяла полотенце и быстро обернувшив в него стояла и молча смотрела на мужчину.

— Если вы не против, я возьму вас на руки… — сказал шейх, повернувшись к девушке.

— А вам действительно нужно разрешение? Я думала, что вам плевать на мои желания…

— Это не так!

— Нет, это именно так… Да кто вообще сейчас похищает женщин? Неужели у вас не хватило смелости познакомиться с девушкой без этих средневековых замашек?

— Все русские такие как ты? — не в силах сдержать гнев, спросил Мансур.

— Ты ещё не представляешь какой ад тебя ждёт… — прошептала Анна, на русском.

— А разве может быть хуже? — подняв бровь и икривив уголки губ в ухмылке, спросил у неё мужчина, на родном ей языке.

— Ты знаешь русский?

— Я знаю пять языков, в том числе и ваш, поэтому будь аккуратнее в выражениях и прекрати упрямиться. Достаточно того, что у тебя уже есть раны или ты хочешь ещё?

— Нет… — протянув руку Мансуру, ответила девушка.

Большие мужские руки подняли её в воздух и прижав к широкой груди мужчины понесли в комнату. Она была удивлена тому, что этот восточный хам, знает русский и говорит на нем очень даже не плохо, если не брать в расчёт акцент. Он казался ей уже не таким уж и неотесанным дикарем, хотя симпатии у неё это не вызывало. Анна все так же ненавидит его и все так же хочет домой…

Усадив женщину на край кровати, он сел в кресло напротив, внимательно изучая сидящую перед ним в одном полотенце особу.

— Вы что-то хотите? — невыдержав нависшей в комнате тишины и его сканирующего каждый сантиметр её кожи взгляд.

— Ты живёшь здесь уже несколько дней, а…

— Три ужасных дня… — прошептала Анна, перебив мужчину.

— Ты живёшь здесь три дня, а я до сих пор незнаю твоего имени…

— Ого… Вам стало интересно как меня зовут. Вот уж неожиданность, а я то думала, что у рабов в вашей стране нет имён…

— Прекрати это!

— Прекратить что? Ненавидеть вас? Боюсь, что это невозможно…

— Так как тебя зовут? — тяжело выдохнув, спросил он.

— Анна…

— Меня зовут Мансур. На случай, если тебе что-то понадобиться от слуг, можешь сказать, что это мой приказ и они исполнят.

— Лучшим приказом, было бы отпустить меня, но я подозреваю, что у вас на меня другие планы…

— Об этом я тоже хочу поговорить с тобой, Анна. Ты свободна, но в пределах этого дворца и само собой я не смогу держать тебя здесь вечно… Поэтому я прошу тебя дать мне тридцать дней.

— Зачем?

— Если через тридцать дней твоё желание уйти отсюда будет таким же сильным, как сейчас, я сам отвезу тебя домой.

— Очень сомневаюсь в этом… Но как я понимаю выбора у меня нет?

— Всего тридцать дней!

— Тридцать дней и если я буду вас ненавидеть, вы меня отпустите? — уточнила Анна, пытаясь найти подвох в словах мужчины, ей казалось все это слишком уж простым.

— Да…

— Хм… Вы готовы тридцать дней жить в аду?

— Не думаю, что они будут так уж сильно похожи на ад. — словно соперничая с ней, ответил Мансур.

— Я буду ненавидеть вас и через тридцать дней и через тридцать лет… А раз у меня нет выбора, я соглашаюсь, но на своих условиях.

— Какие у тебя условия?

— Мне нужны все мои вещи, которые остались в отеле и мой телефон. У меня есть семья, родные, они, наверное, с ума сходят из-за того, что я не отвечаю на звонки…

— Вещи привезут, а что касается те…

— Либо все то, что я сказала, либо можете хоть тридцать лет меня здесь держать, я буду пытаться убежать каждый день и будьте уверены, рано или поздно я или достигну цели, или умру. — сказала Анна, скрестив руки на груди.

— Хорошо. Будет тебе телефон… Но если ты позвонишь в полицию или посольство, то…

— Я буду звонить только родным… Если я подниму шумиху, моя мать может не выдержать этого.

— Тогда я распоряжаться, чтобы в твою