Сын змеи - Рони Ротэр Страница 9

Гилэстэл взглянул на юношу. Астид, не поднимая глаз, молча ждал продолжения.

— Тот вид змеи, яд которой убил Элайну, здесь не водится. Но они в изобилии встречаются на горе Айканг, что в трех часах пути от Вердэлэйна. Зачем ты это сделал?

Астида пронизал страх разоблачения и близость расплаты. Боязнь возможных последствий навалился тяжким камнем, вновь согнув его спину.

— Что я сделал? Я не понимаю, — отвернулся он, и глубоко вздохнул, пытаясь успокоить биение сердца. Выдох Астид сделать не успел. Пальцы Гилэстэла сжали горло полукровки, лишая возможности дышать и говорить. Голубые глаза князя превратились в колючие льдинки. Он развернул Астида лицом к себе, и с тихой яростью процедил сквозь зубы:

— Ты хоть понимаешь, что ты сделал?! Убить хозяйку в её собственном доме! Ты нарушил закон гостеприимства! Опорочил мое имя! Это… это недопустимо.

Гилэстэл отшвырнул от себя воспитанника, и Астид упал. Пока он, встав на четвереньки, восстанавливал дыхание, Гилэстэл нервно мерил шагами комнату.

— Встань! — приказал князь.

Астид поднялся и ссутулился в ожидании дальнейшей расправы. Но свое слово вставить все же не преминул.

— Эта дрянь сама напросилась, — прохрипел он, потирая горло.

Полуэльф остановился, разглядывая юношу — его беспокойные тонкие пальцы, теребящие обшлаг камзола, нервно подрагивающий кадык и красные пятна на шее. Глаза князя были уже не злы, но холодны и строги.

— Выпрямись, — произнес он, наконец, после долгого молчания.

Астид немедленно вытянулся в струну и бросил недоверчивый взгляд на господина. Гилэстэл кивнул.

— Всегда держи спину прямо. Прежде чем убивать, нужно научиться лгать — изящно, уверенно и правдоподобно. Я научу тебя и тому, и другому. Но в свое время и при одном условии — ты будешь слушаться меня беспрекословно. Так зачем ты это сделал?

— Она смеялась надо мной, — прошипел Астид, и в его глазах зажегся злобный огонек. — И над вами. Эта высокородная распутница была слишком высокого мнения о себе.

Гилэстэл поднял бровь.

— Ты все это время думал о том, что произошло полгода назад? Тебя это так задело? Истинного аристократа не должны волновать чужие насмешки.

— Мои обиды не имеют срока давности. И пусть все, кто осмелится нанести мне оскорбление, помнят об этом.

Гилэстэл изумленно воззрился на Астида, потрясенный тоном, каким были произнесены эти слова. А тот смотрел на полуэльфа исподлобья, решительно и гордо. Серые глаза полукровки потемнели, став цвета предгрозового неба, и взгляд — неподвижный и немигающий, стал напоминать волчий. Или змеиный.

— Что ж, возможно, мне есть чему у тебя поучиться, — покачал головой Гилэстэл, впечатленный переменой в своем воспитаннике. — Но все же, умерь свою мстительность. Научись пренебрегать насмешками. Даже оскорбительными. Какой бы Элайна ни была, смерти она не заслужила.

— Вам этого не понять, — запальчиво бросил полукровка. — Над вами никто не смеется. Будь я знатным — надо мной бы тоже никто не смел насмехаться.

Гилэстэл отошел к окну, разглядывая листья на росшей у окна сирени.

— Кем были твои родители?

Астид дернул плечом.

— Я их не знал. Трактирщик говорил, что мать была из благородных эльфов. Про отца я вообще ничего не знаю.

— Тебе повезло. Они не принесли тебе того разочарования и боли, которые достались мне. Так ты считаешь, что если бы ты рос в семье своей матери, то был бы избавлен от насмешек?

— Да, — со злой уверенностью выпалил Астид.

— Ошибаешься, — помедлив, тихо произнес князь. — Я расскажу тебе одну историю. Чуть меньше ста лет назад закончилась эпоха войн. Тогда воевали все со всеми. Земля Маверранума была усыпана ржавеющими доспехами и оружием, и пропиталась кровью настолько, что вырастающая на ней трава пахла железом. Мир был нужен людям, эльфам, огонам, урукхам. Потому что племена и рода наши стали малы, а женщинам было не от кого рожать. Железная эпоха закончилась последней битвой на южных рубежах. Исконные племена Маверранума объединились, дав отпор южнымзахватчикам. Эльф стоял рядом с человеком, а урукх бился спина к спине с огоном. Эльфы шли в бой с именем своей королевы — Илфириенны, наследницы главной ветви рода Хэлкериеса. Людей вел последний потомок королевского рода. Его имени я называть не хочу. Они выиграли ту битву. Её выиграла Илфириенна, своим умом, прозорливостью и отвагой. И именно ей присягнул весь Маверранум, как своей королеве. И именно она тогдавзошла на трон. А троном, знаешь ли, послужил стул, наспех сколоченный из щитов воинов Маверранума. Так на нем её и внесли в разгромленную столицу, и этот трон еще несколько лет служил ей. Она правила так, как должна править истинная королева — мудро и справедливо. Но, все же, она оказалась женщиной больше, чем королевой. И допустила чудовищную ошибку.

— Она погибла? — Астид смотрел на князя во все глаза. — Была убита соперником?

— Хуже, — ответил Гилэстэл, не отрываясь от созерцания сада. — Она влюбилась. К несчастью — взаимно. Тот человек, королевский потомок, стал её избранником. Любовь… Великая созидающая сила. И разрушающая… Эльфийскиекнязья, недовольные её выбором, и не желающие терпеть над собой человека, хотя бы и королевских кровей, поставили Илфириенне условие — или трон, или любовь. Она выбрала второе….

Голос Гилэстэла дрогнул, и он замолчал. Астид не смел прервать молчание ни вопросом, ни движением, ибо стал смутно догадываться о том, что будет сказано дальше.

— Королева Илфириеннна отреклась от престола, передав трон своему троюродному брату Мэнелгилу. Она оставила столицу, и сочеталась браком с тем, кого полюбила больше, чем весь остальной мир. В Вердэлэйне, где они обосновались, у них родился сын. Полуэльф. Полукровка, принимаемый при дворе со скрытым сожалением о его несовершенстве, пренебрежением и замаскированной брезгливостью. Пока с ним была мать, со стороны взрослых это ощущалось не так отчетливо. Но дети, в отличие от родителей, намного более жестоки и всегда говорят то, что думают, и то, что слышат от родителей. И маленький княжич вдоволь натерпелся от сверстников насмешек и издевательств, утратив навсегда веру в дружбу. Все свои дни мальчик проводил с книгами, которые стали его единственными и верными товарищами.

А когда ему исполнилось четырнадцать лет, умер его отец. Погиб по собственной глупости. На зимней реке провалилась повозка каких-то переселенцев. В ней были дети. Он возвращался с охоты и рванулся их спасать. Его затянуло под лед вместе с остальными. И бывшая королева, Илфириенна Несгибаемая, не нашла в себе сил перенести эту потерю. Её не остановил ни сын,