Рыцарь, и его проблемы - Иван Шевцов Страница 9

Интерлюдия “Важного” человека

Барон Рижский Серафим Исакович пребывал, в состояние мало контролируемого гнева. Он не понимал как это ему барону Российской Империи посмел отказать какой-то простолюдин. и не просто отказал, а увел из под его носа, в перспективе довольно важную игрушку. Ведь если бы Свояков действительно оказался одаренным, это был бы первый одаренный его службы безопасности и тогда можно было бы сказать, что его роду служат не просто какие-то бойцы, нет им служат одаренные. Но нет старик после разговора с ним быстро схватил внука и укатил в сторону Омска, где следы его затерялись. Как будто совсем не сходил с поезда. Искать же Так далеко от Дома, Рижский посчитал бессмысленной тратой денег которых и так оставалось не то чтобы много. Да и отсылать половину своей службы безопасности в другой город, было как то страшно, ведь оставшихся пяти человек могло и не хватить. Ведь врагов у такого влиятельного рода было ой как много.

Года летели. Дубы - Дубели.

Если вы хотели посмотреть что такое провинциальный город, то совсем не нужно рваться за тысячи и тысячи километров от столицы - достаточно отъехать от нее на каких, то двести триста километров. И вот там, скорее всего, вы найдете небольшой город, который живет по своим законам. Где все друг друга знают. Одновременно дружат и ссорятся, однако спокойно, с ноги, без стука, могут зайти к соседу в гости. За солью. И такие городки раскиданы равномерно по всей территории Российской империи. Время там застыло. Это не значит, что люди в них не интересовались новостями. Интерес их заключался лишь в обсуждении данных новостей между собой, да ожиданию поднятия налогов. Казалось, что то, как окотилась соседская кошка, было им интереснее чем кровавая война между соседними странами.

Одним из таких городков и был Тисуль. Даже название он получил только среди своих. И то из-за того что был одним из самых больших поселений в округе. Если верить статистике по численности населения, он не достигал даже нижнего значения города. Однако мало кого это волновало: вон даже больница была, да и “дохтур”, говорят, хороший там принимал, чуть ли не из самой столицы. А так ли это было уже мало кого волновало.

Сам же Доктор просто радовался любимой работе и просто получал удовольствие. За то время, что он провел на хлебной должности, у него появились довольно скромные по меркам столицы накопления, однако просто огромные по местным. Что позволяло ему просто работать. Единственное, что его печалило, это малое количество свободного женского пола. Над чем посмеивались его немногочисленные друзья. А что им еще делать - люди они пожилые и спокойно могли жить на не такие уж малые императорские пенсии. Вся их работа была, скорее, для развлечения, чем добычей пропитания. Подумаешь, один стал больничным дворником. На самом деле он следил за состоянием всей больницы практически в одиночку. А второй - в одиночку совмещал несколько должностей в местном околотке.

Однако поводом собрания старых друзей были не амурные дела доктора, о которых, надо отдать должное, Мароховский никогда не распространялся. А один малолетний оболтус, который за шесть лет жизни в городе стал чуть ли не Легендой местного пошиба. О его приключениях не говорил только немой от рождения столб, все остальные могли говорить только матом, в зависимости от того, попадали ли они под объект шуток Алексея, мат был либо восхищенный, либо черный. Но даже те, кто попадал под объект шуток Алексея, признавали, что виноваты по большей степени сами.

— Сегодня, 15 мая сего года, 160 трибунал над Алексеем Николаевичем Свояковым объявляется открытым, — шутя начал Рюмин. — В здании суда присутствуют: Доктор Мароховский С.В., Дворник Свояков А.А., водитель Прохор Иванов, ну и я, участковый Рюмин И.В. Обвиняемый, признаете себя виновным?

— Да, Лешка, покайся! Тебе скидка будет, — пробасил Прохор

— Брехня все.

— Ты мне в несознанку-то не уходи. Если б я тебя лично не поймал, Кузьмич бы потом к нам пришел, и влетело бы тебе еще хуже.

— Ну ладно, я это был. Я, а чо он на Хохла капканы ставит.

— Твоего Хохла вообще придушить надо, половину кур у Кузьмича извел, — ответил старший Свояков.

— А нечего было в меня солью стрелять!

— Ваши пререкания с Кузьмичом бесконечны как вселенная, Лешка, ты бы о стариках подумал, — пробасил Прохор.

— Ладно, “подсудимый”, выйдите, присяжные думу думать будут!

— Ну господа. Что делать будем? — спросил Рюмин. — Высказываемся от младших к старшим, начнем с Прохора.

— А что я-то? Я сам в половине его шуток участие принимал.

— Как и все мы.

— Не отвлекаемся, — попросил Свояков старший.

— Ну тогда лупить, — предложил Прохор

— Вам бы все лупить, — заступился за парня Мараховский, — вразумлять и наставлять.

— Ага, опять нудить над ухом будете!

— Лешка, не подслушивай, а то в ухо дам, — взревел доктор.

— Ага вам бы только бить

— Лешка, а ну кыш отсюда и Хохла своего прихвати. А то будет мне подслушивать тут, — взревел Свояков старший.

- И Кузьмича не трожь, — крикнул Рюмин.

Убедившись, что их никто не подслушивает, Рюмин продолжил собрание:

— Так что делать то будем, господа товарищи? — прогудел он. — Лёшку спасть надо. Ведь большинство его шалостей от скуки. А так и заиграться можно. Видел я таких.

— Скучно ему, супостату этому.

— А может отнять свободное время? — вдруг предложил Мараховский.

— Это как? — спросил Свояков, — Когда он бесполезной работой занимается, то совсем дурной становится.

— А зачем бесполезной? Мы его учить будем, — предложил Рюмин. — Чему знаем тому учить и будем понемногу, но каждый день.

— А давай! Только это у меня предложение, — внезапно высказался Прохор. - А давайте и Кузьмича в эту авантюру уговорим. Может помирятся?

Так и начались мои мучения

Глава 1. Внезапно.

“А сегодня то где я прокололся.” Думал я на бегу. Дядька Игорь Ну сильно осерчал, если обычно я бежал как говорится отсюда и до обеда, ну если что пару