Лирика смутных времен: не о любви (СИ) - Петров Андрей Алексеевич Страница 7

Холод и грусть.

Дай мне знак, ведь я без знака

Не разберусь!...

Отче, где ты? Слышишь, Отче?..

Знак... У окна....

Дивный Образ... Сумрак ночи...

И тишина.

***

Я купаюсь в крови,

Вырезано сердце,

Больше не согреться,

Больше не обновить...

И в груди пустота,

И вся кровь наружу.

Я под звон оружий

Ухожу в лета.

***

Засыпаю, растворяясь в тумане

Уносясь на крыльях длинных ресниц.

Сплю спокойно, не нуждаясь в охране

Кем-то выдуманных блеклых границ.

Просыпаюсь и об этом жалею,

Не желая отходить ото сна.

Но придуманное надо сильнее,

Ныне, присно и во все времена.

Я все делаю, как надо кому-то,

Как придумал кто-то в пьяном бреду.

Да, я раб, раб день, вечер и утро,

Но свободу ночью я обрету!

Время истин, время праздной свободы,

Сны реальностей, реальности снов,

От заката и почти до восхода

Время ритмов, слов и новых стихов!

***

Прощальные лучи от гибнущего солнца,

Крик белых журавлей, стремящихся на юг,

И лист, летящий вниз, описывает кольца...

Все это осень, наступившая так вдруг,

Пришедшая во двор и плачущая горько

Холодным серым нескончаемым дождем.

И бренность суеты, и жизни перестройка -

Все это слышится порою в плаче том.

И весело журавль на нас взирает с юга,

Он в осени прожить не мог и не хотел.

Пусть плачет дождь, пусть завывает вьюга...

Он вне, он выбыл, взял и улетел.

Вернется тот журавль уже под солнце мая,

С победным криком снова в сени к нам влетит.

А нам с тобой теперь останется, родная,

Сидеть и плакать вместе с осенью навзрыд.

***

Я завис над крышей дома

В сером небе октября.

В этот город незнакомый

Спустится уже не я.

Здесь над крышей я летаю

В белой ласковой пыли

И совсем не ощущаю

Притяжение земли

***

На обочине истории,

Свой отматывая срок,

Я писал, раз мне позволили,

Все, что мог и что не мог.

Я всего лишь был посредником

Между Богом и людьми!

Я писал.. Пусть так, пусть средненько,

Но на уровне земли.

То впадая в тьму отчаянья,

То взлетая к небесам,

Я писал! Я свои чаянья

И мечты доверил вам.

Я писал и лгал, мне верили,

Я не лгал - кто верил мне??

Вы стихи глазами мерили,

Не читая. В этом сне,

Что мне снился на обочине,

Я писал свои слова,

Растворяясь в гуле осени,

Ведь она всегда права,

Ведь она уже не юная,

Но пока что без цепей,

Оплетающих как вьюн. И я

Растворяюсь вместе с ней.

Памятник

Я памятник воздвиг, и он прочней металла,

Он выше пирамид и высочайших скал.

Над памятником время силу потеряло,

Ему не страшен смерч, шторм, артобстрел, вандал.

Умру! Но нет, не весь. Останусь лучшей частью

Навечно в этом лучшем (худшем) из миров.

И будут я навеки обладать той властью,

Что силу для сердец имеет и умов.

И вспомнят обо мне чрез парочку столетий,

И скажут, рот раскрыв: "Вот это был поэт,

Теперь на всей большой голубенькой планете

Таких больших талантов точно больше нет".

Помянут обо мне в истоках Дона, Лены,

Оби, Невы, Москвы, еще каких-то рек.

Останется поэт, а уж никак не Ленин,

Да хоть бы он и был хороший человек.

И вспомнят все о том, как был я неизвестен,

Но встал и стал велик. Я первый так писал,

Что врал и все вокруг считали, что я честен,

Что правду говорил, а все считали: врал.

За все, что написал, скажу спасибо музам,

И музе той одной, из-за нее живу.

Ты лавры не сочти, о муза, лишним грузом,

И ими увенчай прекрасную главу.