Британские коммандос - Паркер Джон Страница 10

«Если мы вообще собираемся воевать в 1941 году, операции должны быть десантными. Наверняка найдется немало возможностей для внезапных десантов легко вооруженных мобильных частей, привыкших действовать, как свора гончих псов, а не нудно маршировать, как, по их мнению, требуют приличия. Регулярные войска, обремененные сложной боевой техникой, транспортом и коммуникациями, трудно использовать в любой операции, где жизненно важным является время. Следовательно, мы должны развивать штурмовые отряды или коммандос. Я запросил 5000 парашютистов, и нам также необходимы, по меньшей мере, 10 000 членов маленьких «братств» (bands of brothers), способных на молниеносные боевые действия. Только таким образом мы сможем впоследствии сформировать более масштабные регулярные боеспособные части».

Черчилль старался не напрасно, даже его собственный сын Рандолф немедленно вступил добровольцем в коммандос. Джеймс Шервуд из Саутпорта в графстве Ланкашир, мотоциклист связи RAMC, развозивший приказы по Кенту, тогда же добровольно записался в «особые части» и в конечном счете оказался в 8-й роте отряда коммандос № 8, сформированном в Виндзоре капитаном Годфри Николсоном. Шервуд вспоминал:

«В октябре 1940 года мы оказались в сложной ситуации. В то время каждый отряд коммандос тренировался по собственному разумению. Все началось с отсеивания тех, кто не мог выдержать темп. В первые же сутки мы выстроились в полной боевой выкладке: винтовка, респиратор, каска и прочее снаряжение. Нами командовал Рандолф Черчилль, считавший нас толстыми и непригодными личностями, но сам доказавший, что способен на все, что должны делать мы. Я помню, как пот ручьями лил с него. Во время быстрого марша, почти бега, думаю, он потерял не меньше стоуна (6,35 кг). По-моему, он хотел довести скорость марша до семи миль в час, что при полной выкладке задача сложная, особенно для людей из частей, как моя собственная, которые большую часть войны просидели в автомобилях.

В течение почти часа мы сломя голову неслись на север по дороге вдоль озера с Рандолфом во главе. Потом, после короткой передышки, повернули назад и помчались с той же скоростью. Те, кто не выдерживал, падали на обочину, а на следующий день их отправили в свои части, и мы их больше не видели. Остальные просто корчились от боли. Рандолф, все еще истекающий потом, заорал: «В ногу». Какой-то бунтарь завопил в ответ: «Отвали!» Вот таким был наш первый день».

Подобная подготовка в конце концов утвердилась во всех отрядах, хотя на той стадии режим был весьма простым: форсированные марши и большие физические нагрузки. Пока организовывались столь необходимые полигоны для обучения младших морских офицеров маневрированию десантно-высадочными судами в Уорвошс (Warwash) на реке Хэмбл (Hamble River) и в районе Портсмута, коммандос проходили начальную подготовку в разных пунктах по берегам залива Ферт-оф-Клайд. Кажется невероятным, однако специальный учебный центр для коммандос открылся лишь в феврале 1942 года.

А до тех пор учения проводились в соответствии с требованием момента, и каждое подразделение само несло ответственность за подготовку. О бойцах 8-й роты отряда № 8 можно добавить, что на борту десантновысадочного корабля «Гленгайл»[7], незадолго до того приобретенного частями коммандос, они поднялись по Клайду до Гурока, откуда были переброшены в Ларгс на отдаленное побережье шотландского графства Эршир. Горожане, прежде никогда не видевшие солдат, теперь, в соответствии с приказом, предоставляли коммандос жилье. Коммандос расквартировывались по три-четыре человека. Как вспоминал Джеймс Шервуд: «Семьи из кожи вон лезли. Им все казалось, что они делают для нас недостаточно, и ухаживали за нами, как за родней».

Коммандос жили и тренировались в этом приморском городке около месяца, а затем их перебросили на остров Арран и снова разместили в домах в деревне Ламлаш. Однако плохие новости догнали их и здесь. Снова обратимся к воспоминаниям Шервуда: «Через день или два после прибытия сюда Годфри Николсон, командир 8-й роты, собрал нас и сообщил, к нашей ярости, что командование 8-го отряда считает наш уровень подготовки недостаточно высоким. Это означало для нас одно: возвращение в свои части. Все очень разозлились, так как полагали, что за подготовку отвечают офицеры. Многие на плацу ругались, что в других обстоятельствах обернулось бы против них».

По воле судьбы в то время в Ламлаше оказался лейтенант Роджер «Джамбо» Кортни, общительный и довольно известный человек. Он только что получил разрешение подполковника Боба Лейкока, командира 8-го отряда коммандос, на формирование экспериментального отделения «Фол-боут Секшн» («Folboat Section»). Кортни, сумасбродный и предприимчивый, которому на тот момент было 40 лет, между войнами успел побывать профессиональным охотником на крупную дичь и золотоискателем, а в 36 лет женился. Вместе с женой Доррис в двухместной складной байдарке, именуемой «Баттеркап» («Лютик»), он на веслах спустился по Дунаю. В другой раз он прошел на веслах по Нилу от озера Виктория до устья всего лишь с мешком картошки и острогой. Кортни убедил Роджера Кейса в результативности тайных атак коммандос, перебрасываемых на байдарках, организовав учебный налет на «Гленгайл». Насквозь промокший, он ворвался в помещение, где проходило совещание высшего командования, и в доказательство того, что проник на корабль незамеченным, бросил на стол кобуру. В результате и было сформировано байдарочное отделение «Folboat Section», ставшее трамплином для создания СБС, «Спешиэл Боут Сервис» (байдарочные штурмовые и разведывательные подразделения, созданные королевским флотом и корпусом морской пехоты), существующих до сих пор под знаменем Королевской морской пехоты.

Джеймс Шервуд и полдюжины разгневанных солдат расформированной 8-й рота отправились к Кортни в его штаб-квартиру в Ламлаше. Большая часть этой группы была принята и вместе с другими, всего 12 человек, составила основу безрассудно отважной команды «Folboat Section». Они отправлялись в рейды на подводных лодках, пересаживались в байдарки, гребли к берегу и, высадившись на вражеской территории, взрывали жизненно важные сооружения, совершали другие диверсии. Не все возвращались из этих рейдов. Еще несколько человек из 8-й роты, включая Рандолфа Черчилля, остались в 8-м отряде коммандос, впоследствии отправленном на Ближний Восток.

Глава 3. ЛУЧШИЕ РЕЗУЛЬТАТЫ

Идя навстречу пожеланиям Черчилля, в начале октября началась реорганизация отрядов коммандос. Остатки отдельных рот, используя выражение лорда Ловата, все еще «удрученно сидевшие по грязным палаткам в горных долинах», объединившись с отрядами коммандос № 5,6 и 11, укомплектовали три десантно-диверсионных батальона (Special Service Battalion). Каждый батальон состоял из двух рот по 500 человек, каждый формировался из уже существующих отрядов коммандос. Затем из отрядов коммандос № 3, 4, 7 и 8 набрали еще два батальона. Реорганизация завершилась в начале ноября созданием Бригады специального назначения.

Перемены означали окончательное исчезновение отдельных рот. Процесс их расформирования вызывал горечь у людей, отправленных в свои прежние подразделения. Это настроение отражено в дневнике майора Билла Копланда, покинувшего Отдельную роту № 4: «Итак, в новую структуру берут сливки Отдельных рот, рожденных в неразберихе, выстрадавших хаос Норвегии, терявших драгоценное время дома, когда другие части проваливали дела, в которых они преуспели бы… Надеюсь, что новое командование будет достойнее того, что контролировало их судьбы в Норвегии».

Роналд Суэйн признавал трудности момента:

«Мы избавились от офицеров и солдат, которых считали недостаточно подготовленными, негодными из-за плаксивости или пьянства, и тех, кто нам просто не нравился. Структура коммандос становилась похожей на закрытые клубы. Когда у нас появлялась вакансия, мы просто обращались с предложениями к полковнику. Решение принималось, как в системе черного шара при баллотировке, и у каждого подразделения были свои особенности. Офицеры, сержанты, рядовые всех отрядов отбирались очень тщательно. Мы, большинство из нас, были хорошо развиты физически, занимались спортом и теперь наслаждались долгими пробежками по горам, что приходилось делать очень часто. Нам ничего не стоило пробежать 20–30 миль в день по пересеченной местности, и мы стали еще сильнее».