Разведка особого назначения. История оперативного разведывательного центра английского адмиралтейства 1939-1945 - Бизли Патрик Страница 23

Но если говорить начистоту, то у ВМС немцев были основания верить в совершенство своей шифровальной системы. Ведь их эксперты считали, что применение машинного шифра с переменными кодами и почти бесконечным количеством вариантов задаст дешифровщикам, использующим методы математического анализа и ручные расчеты, буквально целые годы работы. При этом признавалось, конечно, что если противник захватит машину со всеми прилагавшимися к ней материалами и инструкциями, то он какое-то ограниченное время сумеет раскрывать шифры, но появление новых кодовых таблиц, по истечении срока действия предыдущих, отбросит его к исходной позиции. Поскольку инструкции печатались на растворимой в воде бумаге, немцам вполне резонно или даже более чем резонно казалось, что в случае захвата судна или подводной лодки с шифрматериалами на борту их своевременное уничтожение будет обеспечено. Короче говоря, немцы были довольны своей системой, считая, что дешифровщикам противника придется немало потрудиться над ней, а уничтожение действующих шифров и инструкций было более чем гарантировано. Но если даже этого и не случилось бы, то вредные последствия сказывались бы недолго.

Во время мюнхенского кризиса деятельность Правительственной школы шифрсвязи и дешифрирования, а также РУ нуждалась в расширении. В то лето начальник ПШШиД коммандер Элистер Деннистон посетил своих коллег в Оксфорде и Кембридже и отобрал в этих двух университетах несколько преподавателей. Когда кризис миновал, они вернулись к научной работе, но через год, в августе, их снова призвали. В их числе оказался и преподаватель из Кингза Фрэнк Берч, работавший в 1918 г. в Комнате 40. Это был человек блестящих способностей и отличный пародист. Он прославился исполнением роли дамы в провинциальной пантомиме, выступая там каждое рождество. Берч стал начальником военно-морского отдела БП.

Работа по дешифровке носила строго централизованный характер, но все же были созданы и самостоятельные отделы по связям с армией, авиацией и дешифровщиками ВМС. После расшифровки радиограмм немецких ВМС, а затем и вермахта армейская и авиационная секции БП объединились. На них легла обязанность обеспечивать надежную рассылку расшифрованных материалов оперативного значения. Было ли это наилучшим решением — трудно судить, но для Адмиралтейства материалы разведки по армии и ВВС немцев особой ценности не представляли. Задачи Адмиралтейства определялись трезвыми практическими соображениями, а не желанием некоторой части командного состава флота высокомерно продемонстрировать превосходство «главного» вида вооруженных сил и пренебрежение к армии и ВВС. В отличие от министерства армии и министерства ВВС Адмиралтейство являлось и органом оперативного руководства ВМС. Оно осуществляло оперативный контроль над всеми военно-морскими силами Англии, сохраняя за собой право, которым оно пользовалось при многих (некоторые считают — при слишком многих) обстоятельствах, удерживать в своих руках даже контроль над действиями тактического характера. В ряде случаев, когда, например, в Атлантику прорывались «Шарнхорст», «Гнейзенау» или «Бисмарк», это, бесспорно, имело важное значение. Ибо, во-первых, только Адмиралтейство могло определить, какому командиру и каким кораблям нужна была специальная информация, и передать ее кораблям в море, а также отдаленным военно-морским станциям английских ВМС через радиостанцию Уайтхолла. Во-вторых, как мы уже отмечали в связи с Комнатой 40, важно было сопоставлять полученные рас» Шифрованные материалы до их оперативного использования с другими видами разведданных. Этот момент еще до войны признавался Деннингом, с ним соглашались Деннистон и Трауп. В-третьих, разведцентр обязан знать о планах и размещении вооруженных сил Англии, а БП не мор этого знать в такой подробной и достоверной форме. Наконец, хотя сохранение в тайне расшифрованных в БП не военно-морских материалов обеспечивалось, по-видимому, отлично, все же лучше было их профильтровать в ОРЦ перед тем, как передавать морякам; ведь его призвание — поддерживать строгое равновесие между желанием получить максимальную выгоду от знания расшифрованных материалов и важностью не возбудить подозрений у немцев, что их шифры вскрываются.

Вместе с тем тесные контакты между Адмиралтейством в лице ОРЦ и БП имели особое значение. Нельзя было допустить поток информации только в одном направлении. Дешифровщики нуждались в помощи по чисто военно-морским вопросам и в знании того, что нужно было прежде всего для ВМС. Попытка решить эту задачу, оставив небольшой отдел Саундерса при ОРЦ после того, как ПШШиД переехала в Блечли-Парк, по какой-то причине успехом не увенчалась, и в декабре 1940 г. этот отдел снова перекочевал в БП.

По тем же соображениям, несмотря на слияние армейского и авиационного отделов, военно-морской отдел Берча продолжал всю войну функционировать самостоятельно. Он сыграл ключевую роль в успехах ОРЦ, причем не только благодаря тому, что подсказывал и Деннингу, и Уинну решение трудных вопросов, но и потому, что вел подробный и систематизированный учет информации с помощью специальных форм и указателей, в первую очередь, конечно, для целей самих дешифровщиков, когда приходилось возвращаться к ранее расшифрованным материалам. Это имело важное значение для ОРЦ.

Сразу же после начала войны Деннистон нанес вторичный визит в Кембридж и Оксфорд. Но если в 1938 г. он отобрал преподавателей, то на этот раз — более десяти студентов старших курсов. В их число попал и Гарри Хинслей из Сент-Джонса (Кембридж). Он поступил в военно-морской отдел. Мы уже упоминали о нем в связи с его исследованиями в области радиоперехвата. Хинслей стал более близким сотрудником Деннинга и Уинна, чем все другие, кроме самого Берча. Неудивительно, что этот богато одаренный профессор теперь назначен ректором своего прежнего колледжа и деканом факультета истории международных отношений. Еще двумя сотрудниками морского отдела стали братья Уолтер и Эрнест Эттингхаузены; первый под новой фамилией Эйтан позже станет послом Израиля во Франции и постоянным секретарем израильского МИД.

К концу войны БП вырос в учреждение со штатом oколо 10 000 человек. В БП широко использовались счетные устройства Холлерита, а на довольно ранней стадии — и механический прообраз современного электронного компьютера, сконструированный Эланом Тьюрингом для ускорения математических операций, которые, как правильно считали немцы, заняли бы месяцы работы у наших дешифровщиков, если бы они работали вручную. Дело кончилось тем, что появилось несколько десятков таких тяжеловесных машин. Их устанавливали в БП и выносили подальше от городов в такие места, как Исткот и Стенмор. Управляли этими монстрами около 1200 женщин из вспомогательной службы ВМС (WRNS). Почему их одних избрали для такой монотонной работы, остается загадкой. Она, подобно пребыванию в тюрьме, надрывала душу. Разница только в том, что в БП за хорошее поведение не полагалось досрочного освобождения. Даже наоборот, многие способные и очень интеллигентные женщины застревали там надолго почти без всяких надежд на повышение. Контактов с остальной частью морского ведомства — никаких, общение с посторонними даже в свободное время — самое ограниченное из-за соблюдения правил секретности. Техническое обслуживание этих «бомб», как их нередко называли, производилось небольшой бригадой механиков из королевских ВВС. Интересного и веселого в их жизни было не больше, чем у женщин из WRNS. Единственным, можно сказать, утешением для этих преданных делу мужчин и женщин было послание Уинстона Черчилля, встреченное восторженно. Выражая свою похвалу в типичных для него выражениях, он отмечал: «Курочки отлично несут яички и не кудахчут».

Но мы забежали вперед. В начале 1941 г. немецкие шифры все еще представляли большие трудности для БП. Там понимали, что только «кража» — захват морской машины типа «Энигма» с действующими шифрами и приложенным к ним материалом — могла обеспечить нам необходимое начало.

Первая такая «кража» в какой-то степени оказалась случайной. 23 февраля 1941 г. во время рейда к Лофотенским островам был выведен из строя немецкий вооруженный траулер «Кребс». Его командир был убит прежде, чем он успел уничтожить секретные документы; оставшиеся в живых покинули судно. Поднявшись на борт «Кребса», «абордажная команда» англичан обнаружила разрозненные роторы от шифровальной машины, но сама она вместе с шифрами была выброшена в море.