Андрей Васильченко - Арийский реализм. Изобразительное искусство в Третьем рейхе Страница 13

Как уже говорилось в предыдущей главе, культурная политика в первые годы существования Третьего рейха была во многом противоречивой. Ее однозначность и категоричность на самом деле являлись результатом длительного процесса. Более поздний неоклассицистический стиль официального национал-социалистического искусства отнюдь не исключал того, что в первые годы диктатуры часть партийных функционеров оказывала посильную поддержку искусству в стиле модерн (о Геббельсе мы уже говорили выше). Учреждение министерством Имперской палаты культуры, а затем и отраслевых палат давало многим художникам большие надежды. Многие из них полагали, что подобная мера позволит им стать более автономными, то есть заниматься свободным творчеством.

После прихода национал-социалистов к власти многие из поклонников творчества Эмиля Нольде полагали, что теперь его дела пойдут в гору. В этом нет ничего удивительного, так как в художественной среде Нольде считался ярым антисемитом. Людвиг Юсти вспоминал о посещении в начале 1933 года Национальной галереи Розенбергом. Картины, на которых были изображены человеческие фигуры, идеолог НСДАП сразу же отверг, но при этом признал, что пейзажи Нольде были вполне приемлемыми. «Это давало мне определенные надежды, так как именно из-за картин Нольде в национал-социалистической прессе стала раздаваться жесткая критика в мой адрес». В том же самом году Нольде было предложено профессорство, совмещенное с президентством в Высшем государственном художественном училище Берлина. Кроме этого, в 1934 году Нольде выпустил мемуары, в которых он описывал свою жизнь в 1902–1914 годах. На страницах своих воспоминаний художник изображал себя «старым борцом» с еврейским засильем в немецком искусстве, прежде всего в среде торговцев предметами искусства. Надо отметить, что книга пользовалась популярностью у немецких читателей. После этого Кирхнер написал Хагеманну, что «Нольде является пошлым конъюнктурщиком, страдающим манией величия». Также Гозебрух считал, что данная книга была выпущена только для того, чтобы втереться в доверие национал-социалистам. «То, что касается антисемитских и слишком уж тевтонских отдельных глав книги, то они соответствуют тому впечатлению, которое Нольде производил с давних пор. Я не считаю это проявлением вкуса, он хотел произвести впечатление».

Между тем поклонники Нольде радовались его публикации, которая появилась на страницах журнала «Искусство нации». Они считали, что национал-социалисты наконец-то оценили по достоинству его борьбу «с преобладанием ненемецкого духа в искусстве, со спекуляцией предметами искусства, равно как и самим искусством». В первые годы национал-социалистической диктатуры редакцией того самого журнала Эмиль Нольде изображался как «самый большой духовидец среди немецких художников». «Кельнская газета» даже позволяла проводить себе некоторые параллели. До 1914 года Нольде активно боролся против «модных тенденций в искусстве и торговцев культурой», а потому находился в некоторой изоляции. После победы национал-социалистов Нольде вновь рисковал оказаться в изоляции. Это был явный намек на то, что в НСДАП одерживали верх «буржуазные, нереволюционные элементы». Вестник студенческой корпорации «Академия» пытался защищать Нольде как самого оригинального и уважаемого немецкого художника. «Демонические мотивы в его живописи являются ярчайшим свидетельством его глубочайшей нордичности». При этом Изображение Христа хоть и является «проявлением его благочестивой, но все-таки едва ли христианской души». Но защищать Нольде было не так-то просто, особенно если принять во внимание его утверждение, что «искусство стояло много выше религии и расы».

У Нольде хватало и неприятелей, которые пытались изобразить его как «эстетствующего болтуна, патологически охочего до похвал директоров музеев и художественных критиков, которые с редкостной изворотливостью пытаются спасти себя и свои посты в Третьем рейхе». Официальный печатный орган СС «Черный корпус» подключился к травле Нольде в 1936 году. Редакция «Черного корпуса» считала морально недопустимым, что Нольде существовал за счет своей жены, которая работала танцовщицей. Кроме этого, то же самое печатное издание давало некие «справки» о психическом состоянии Нольде. «Нольде является отдельным патологическим случаем». Ему ставилось в вину, что, начиная с 1933 года, искусствоведы и журналисты пытались «спасти господина Нольде посредством использования авторитетного понятия “нордический”… Эти господа не должны себе воображать, что, основываясь на его свидетельстве о рождении и на заключениях профессоров, которые обладают знаниями преимущественно в сфере истории искусства, могут помешать вынесению народом справедливого национал-социалистического приговора».

Несмотря на звучащую критику, Нольде на протяжении нескольких лет продолжал выставляться. Так, например, в реконструированной в 1935 году Гамбургской художественной галерее было представлено одиннадцать его картин. В том же самом 1935 году его творения, приобретенные графом Баудиссином, были выставлены в музее Фолькванг. Собственно, до 1937 года Нольде было грех жаловаться на недостаток внимания к нему со стороны музеев и галеристов. В 1933 году его выставка проходит в музее Рихарда Валлрафа в Кёльне, в апреле 1934 года – у Мёллера (представленные акварели Нольде пользовались большим успехом), в ноябре 1934 года – в Кестнеровском обществе (Ганновер) и в музее Леопольда Гёша в Дюрене, в январе 1935 года – в выставочном зале Кельнского художественного союза (в силу того, что выставку посещало огромное количество людей, ее пришлось продлить), в марте 1935 года – выставочном зале Дюссельдорфа, который принадлежал Союзу художников Рейнланда и Западного Пфальца, в мае 1935 года – в бранденбургском музее Виттен, в 1936 году – опять же в Кестнеровском обществе, в октябре 1936 года – в галерее «Комметер» (Гамбург), в декабре 1936 года – в галерее «Фёмель» в Дюссельдорфе.

Каждая из этих выставок сопровождалась многочисленными статьями и заметками, публиковавшимися как в местной, так и общегерманской прессе. Ситуация начинает меняться весной 1937 года. Эрнст Гозебрух запишет в дневнике: «О прекраснейшей выставке Нольде у Мёллера, впрочем, как и прошедшей в Мюнхене выставке Гюнтера Франка, почти ничего не сообщается в прессе. Впрочем, это отнюдь не мешает самому Нольде успешно продавать свои работы. За первые дни выставки он продал девять самых дорогих акварелей». При этом Нольде зарабатывал на своем искусстве настолько прилично, что мог себе позволить оставить у себя самые лучшие свои творения. Только весенняя выставка 1937 года принесла ему 20 тысяч рейхсмарок. Даже после того, как Нольде будет как художник объявлен «вне закона», он не будет влачить нищенского существования. Некое противоречие между его социальным статусом и подаваемыми налоговыми декларациями даже привлекло внимание пользовавшейся дурной славой в Третьем рейхе СД (служба безопасности СС). Летом 1938 года Нольде безуспешно пытался вернуть свое прежнее положение и разрешение на официальную работу, обратившись с просьбой к некогда благоволившему ему Й. Геббельсу. Он просил вернуть ему все конфискованные картины (в том числе девятичастную «Жизнь Христа»), также прекратить кампании клеветнической травли. Но полученный ответ был достаточно жестким. Это было вдвойне удивительным для Нольде, который считал, что он «еще до возникновения национал-социалистического движения был единственным немецким художником (!), решившимся на открытую борьбу с проникновением в немецкое искусство чуждых течений». В своем письме, адресованном Геббельсу, Нольде писал: «Эта длившаяся на протяжении десятилетий борьба принесла мне немалые убытки. Когда национал-социализм выступил против моего искусства как «вырожденческого» и «декадентского», я понял, что произошла ошибка, так как мое искусство является немецким, мощным и искренним». Единственной уступкой, сделанной Нольде, было возвращение художнику его цикла картин «Жизнь Христа».

В 1936 году Нольде дописал третью часть своих воспоминаний, которая называлась «Мир и Родина». Однако на тот момент никто не решался публиковать вторую часть мемуаров «Поездка к южным морям», которая описывала события из жизни художника, произошедшие в период с 1913 по 1918 год. В 1941 году он решился самостоятельно размножить свою рукопись и отдать ее на ознакомление друзьям. Этот неосмотрительный шаг привел к конфликту с органами власти. Между тем Нольде решил приняться за четвертую часть своих воспоминаний «Поездки. Изгнание. Освобождение». 23 августа 1941 года, во время работы над рукописью, он получил шокирующее известие. Он был исключен из Имперской палаты культуры, а стало быть, не мог заниматься живописью. Политической лояльности было явно не достаточно, художник в Третьем рейхе должен был «творить» в четко обозначенных рамках.