Юлия Щербинина - Эротикурс Страница 2

Однако мы счастливы и этим. Мы можем оживлять тексты и картины их чтением и созерцанием. Вот призывно смотрит на нас девушка, расчёсывая длинные волосы на картине Браунинга. Вот, стыдливо отводя взгляд, демонстрирует мужчине хрупкую ладонь и обнажённые пальцы ног скромница Годварда. Вот, нарочито отставив пяточку и мизинчик, со снисходительной полуулыбкой бросает поклоннику цветок с балкона юная девица Лейтона. Вот нежно раскрыляет руки и глядит ввысь, словно готовится взлететь, «Невинность, увлекаемая Любовью» Грёза. И нас вдохновляет, что мы тоже можем когда-нибудь взлететь и уж точно бросить либо поймать цветок. Как повезёт. Мы любуемся застывшими в томных позах прелестницами Альма-Тадемы, источающими сладострастие даже при чтении свитков-книг. Удивляемся тому, как бесконечно женственны в порыве ревности героини Герена и Мунка. Нас завораживает медитативная поступь продажных женщин Тулуз-Лотрека, не теряющих грации даже на позорном медосмотре.

Особенно нас манят неопределённость и недосказанность. Полустыдливо-полуразвратно прикрывают чресла воин Фрагонара и юноша Сомова. То ли вправду спят, то ли игриво притворяются нимфа Пуссена и Ролла у Жерве. Уклоняясь от атакующего Амура, юный любовник на полотне Бордоне не то придерживает, не то отодвигает складки платья возлюбленной; она же своей рукой вроде мягко отводит его руку, а вроде и незаметно продвигает к девственному лону.

Наконец, нас интригуют многоплановость и многослойность. Ладони «Влюблённых» Хоторна говорят красноречивее губ. Причудлив и сложен параллельный диалог рук на картине Милле «Да!». Завораживает жестикуляция участников «Разговора» Ренуара. А «Насилие» Дега – целая история отношений, заключённая в живописную раму.

Некоторые полотна загадывают загадки или требуют расшифровки. Например, несведущему зрителю непонятно, чем занят живописец и что вообще происходит на картине Сюблейра «Навьюченное седло». Необходимо пристально вглядеться в знаменитый «Грех» фон Штюка, чтобы увидеть там не только насмешливый лик Евы, но и нечто ещё… Сами искусствоведы до сих пор расходятся во мнениях по поводу названия картины Ватто «Грубая ошибка» или «Удача».

Литература и живопись неутомимые поставщики сюжетов и образов, как предельно откровенных, так и прячущих эрос внутри строк, за слоем красок. Франты и кокетки, ловеласы и альфонсы, развратники и ревнивцы, эротоманы и порнографы, томные девицы и похотливые юнцы, коварные соблазнители и блюстители нравов… Вообще люди каковы они есть: целомудренные, бесстыжие, слабые, сильные, неопытные, искушённые – обо всех написано и кистью, и пером.

Живопись в чём-то опережает литературу, а где-то тянется у неё в хвосте. Подвижное пластичное слово проникает в самые тёмные глубины эроса. Застывшее статичное изображение схватывает эрос в его самых выразительных позах и деталях. Слово и изображение движутся навстречу друг другу. Место их встречи – книга, где органично соединяются речь и зрелище. И само чтение есть не что иное, как форма чувственного созерцания.

Но всё же самая пьянящая прелесть эротики – в невозможности целиком заключить её ни в словесную оправу, ни в живописную раму. Как невозможно удержать солнечную тень. Вечное светило Эроса нельзя закатать в банку искусства – можно только любоваться его бесчисленными художественными отражениями.

Что такое Эротикурс?

Название книги может быть расшифровано как литературный курс эротики или как эротический дискурс в литературе. Кому что больше нравится, кому что более понятно. Интимные переживания и эротический опыт, отражённые в русской литературе конца XIX – начала XX века и проиллюстрированные разными художниками того же и более раннего периодов.

Форма книги необычна: цикл фрагментов из художественных произведений, выстроенных в определённой последовательности и соединённых внутренними взаимосвязями – идейными, образными, ассоциативными, цитатными. Так «кусочки» разных текстов «сцепляются» между собой, «вырастают» друг из друга, взаимоперекликаются – и прочитываются как единый текст. Основные темы и проблемы:

• осознание собственного и познание чужого тела,

• первый и последующий сексуальные опыты,

• эротические фантазии и сны,

• особенности женского и мужского эротизма,

• флирт и искусство соблазнения,

• муки ревности и разлуки,

• секс в отношении к любви, браку,

• демонизация и вульгаризация интимной сферы,

• однополые и полигамные отношения,

• отношение к проституции и порнографии.

Что есть плотская любовь для частного, конкретного человека в разные периоды его жизни? Как зарождается, растёт, крепнет и почему остывает, тускнеет, исчезает сексуальное чувство? О чём рассказывают эротические грёзы? На какие вершины поднимает и в какие бездны ввергает эрос? Чем мучается и от чего страдает человек в интимной жизни? Где границы дозволенного и запрещённого в отношениях между полами?

Об этом и многом другом рассуждают как известные писатели (Л. Толстой, В. Брюсов, Е. Замятин), так и чаще незаслуженно полузабытые авторы (А. Мар, Е. Нагродская, П. Романов, С. Рафалович, В. Муйжель), знакомые преимущественно узкому кругу специалистов-филологов. Попутная задача книги – ввести цитируемые тексты в широкий читательский оборот. «Эротикурс», разумеется, не открывает заново, но наглядно демонстрирует фатальную двоичность и парадоксальную двойственность пола. На одном полюсе культ человеческого тела, поклонение физической красоте, чувственная привязанность, возвышенное слияние мужского и женского, наконец деторождение. На другом полюсе – насилие, распутство, перверсии, проституция, порнография. Между этими полюсами – всепоглощающая страсть, пир плоти, вожделение-обладание. На стыке литературы с живописью эта полярность проступает особенно явно.

Текстовые фрагменты сочетаются с репродукциями картин, иногда просто иллюстрирующими их содержание, а иногда и раскрывающими дополнительные, порой вовсе неожиданные, смыслы. Некоторые картины подобраны по принципу иронии, смыслового перевёртыша или столкновения разных эпох – моделируя пространство для собственного воображения читателя-зрителя, предлагая самостоятельно разгадывать ребусы.

В подборе репродукций намеренно не выдерживается единство стиля. Тут избыточность рококо Фрагонара и салонная псевдоантичность Альма-Тадемы, сложный символизм Босха и сахарная приторность Зацки, золотая мозаичность Климта и галантная претенциозность Сомова, хаос линий Шиле и филигранность почерка Бёрдсли… Цель показать самые разные возможности живописи (и чуть-чуть графики) в изображении чувственной сферы.

Таким образом, «Эротикурс» не художественный альбом и не механическая компиляция текстов. Это МЕТАКНИГА о Чувственности, «написанная» 25 писателями и 75 художниками. Для её чтения вовсе не требуется каких-то особых знаний и специальной подготовки. Это увлекательная интеллектуальная игрушка и просто красивая вещица для эстетического удовольствия. Хотя, возможно, кто-то и услышит в ней новый зов или примет её как ещё один вызов Эроса.

Эротикурс

…Вся почти новая литература пишет о том, как демоничен пол, как не может с ним справиться современный человек.

М. Слефогт «Мужчина и женщина»

И. Босх «Любовная пара»

…Как чудно, что вот – чужой человек, совсем чужой, и ноги у него другие, и кожа, и глаза, – и весь он твой, весь, весь, всего ты его можешь смотреть, целовать, трогать; и каждое пятнышко на его теле, где бы оно ни было, и золотистые волосики, что растут по рукам, и каждую бороздинку, впадинку кожи, через меру любившей.

И всё-то ты знаешь, как он ходит, ест, спит, как разбегаются морщинки по его лицу при улыбке, как он думает, как пахнет его тело. И тогда ты станешь как сам не свой, а будто ты и он – одно и то же: плотью, кожей прилепишься, и при любви нет на земле большего счастья, а без любви непереносно, непереносно!..

И легче любя не иметь, чем иметь, не любя. Брак, брак; не то тайна, что поп благословит, да дети пойдут: кошка, вон, и по четыре раза в год таскает, а что загорится душа отдать себя другому и взять его совсем, хоть на неделю, хоть на день, и если у обоих душа пылает, то и значит, что Бог соединил их. Грех с сердцем холодным или по расчёту любовь творить, а кого коснётся перст огненный, – что тот ни делай, чист останется перед Господом. Что бы ни делал, кого дух любви пламенный коснётся, всё простится ему, потому что не свой уж он, в духе, в восторге…

В это лето началось ещё новое, что сначала очень удивило и заняло нас. Мы поняли как-то вместе, что в этой устроенной, ясной, чистой жизни, где мы гуляли как бы по лужочку на верёвочке, что в ней есть что-то от нас скрываемое и что это скрываемое было не только что вне нас, но и в нас самих. Я думаю, что и Володя так понял, не только я. Потому что в нём проснулось большое и жгучее любопытство.