Коллектив авторов - Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище Страница 24

Уважающая Вас Н. Давыдова

Институт рукописей ЦНБ им. В. Вернадского (Киев). Ф. XXXI. Ед. х. 902.

[Без конверта, без даты (1906-?)]

Милый Николай Федотович,

повторяю опять, что не помню, чтобы я взяла 5 вышивок! Поищу на всякий случай, но быть не может, чтобы я не помнила. Как бы я всегда возвращала всякий лоскутик. На счет Шаврина – было 3 всего – 2 побольше и один маленький. Дубликаты вышивок возвращаю – все получено от Вас на сумму 14 рублей.

Всего хорогего.

Пред<анная> Вам

Н. Давыдова.

Институт рукописей ЦНБ им. В. Вернадского (Киев). Ф. XXXI. Ед. х. 906.

5 Киевский Музей Императора Николая II. Комиссия по устройству выставки прикладного искусства и кустарных изделий. К., 1905. С. 1.

6 Киевский Музей… С. 5.

7 Киевский Музей… С. 8.

8 Мишуга Олександр. Спогади. Матеріали. Листи. Київ, 1977. С. 160–161.

9 Каталог выставки современного декоративного искусства. 1915. С. 2.

10 Т-дъ Я. Выставка современного декоративного искусства // Русские ведомости. 1915. С. 2. № 257. 8 ноября. С. 6.

11 Там же.

12 Дуглас Ш. Беспредметность и декоративность // Вопросы искусствознания. 1993. № 2–3. С. 103.

13 Т-дъ Я. Там же.

14 Ляховская М. Выставка художественной индустрии // Мир женщины. 1916. № 1–2. С. 22.

15 Там же.

16 Дуглас Ш. Беспредметность и декоративность. С. 104.

17 По выставкам // Раннее утро. 1917. 8 декабря. С. 3.

18 Давыдов Дмитрий Львович (1870–1929) – племянник П.И. Чайковского, автор текстов интермедий для «Пиковой дамы». На тексты Д.Л. Давыдова Шимановский написал «Три песни» для голоса и фортепиано ор. 32. Выпустил несколько поэтических книг, среди них – сборник «Стихотворения» (Киев, 1904 г.), посвященный Н.М. Давыдовой. Занимал пост Киевского Уездного Предводителя дворянства. Умер и похоронен в Монте-Карло. Давыдов Денис Дмитриевич (1894-196?) – сын Н.М. и Д.Л. Давыдовых. Воспитанник Александровского лицея. Вольноопределяющийся кавалергардного полка. Умер и похоронен в Париже.

Давыдов Василий Дмитриевич (1896–1967) – сын Н.М. и Д.Л. Давыдовых. Корнет лейб-гвардии гусарского полка. Умер и похоронен в Париже.

19 ОР РГБ (Москва). Ф. 746 (М.О. Гершензона). Карт. 33. Ед. хр. 1.

20 Шимановский Кароль (1882–1937) – польский композитор, пианист. Родился и вырос на Украине. Состоял в родстве с русскими музыкантами Г. Нейгаузом и Ф. Блуменфельдом. С 1919 г. жил в Польше. Имение Шимановских Тимошивка находилось в восьми километрах от Вербовки. Близкий друг Н.М. Давыдовой, ей он посвятил ряд своих произведений, в их числе и знаменитую Вторую фортепианную сонату. В романе Шимановского «Эфеб» в образе графини Ланской выведена Н.М. Давыдова.

21 Район Киева, где находилась ЧК.

22 Известия ВУЦИК (Киев). 1919. № 34.34, 6 мая:

«Выставка крестьянского творчества

8-го мая в Первом пролетарском доме искусств (бывшее Купеческое собрание. – Г.К.) открывается выставка современного крестьянского творчества. На выставке будут представлены живопись, скульптура, вышивки, резьба».

См. также: «Искусство» (Киев). 1919. № 4, июнь. С. 43.

23 ОР РГБ (Москва). Ф. 746 (М.О. Гершензона). Карт. 33. Ед. хр. 1.

24 Выставка «Союз берлинских художников» // Дни (Берлин). 1923, 17 июня.

25 Лурье Вера Иосифовна (1901–1996) – поэт, литературный критик, мемуаристка. Уроженка Петербурга, с 1921 г. жила в Берлине. Запись беседы с В.И. Лурье в Берлине 17 мая 1992 г. Архив автора.

26 Rubinstein Artur. Moje dlugie. Warszawa, 1988. T. 1. S. 141.

Парижская газета «Возрождение» в № 2857 за 29 марта 1933 г. поместила следующее сообщение: «Наталия Михайловна Давыдова, урожденная Гудим-Левкович тихо скончалась 28 марта, о чем сообщают сыновья покойной. Панихида на дому, 6, rue Massenet, сегодня, в 12 часов 30 минут дня и в церкви на rue Daru в 8 часов 30 минут вечера. Заупокойная литургия и отпевание состоится в четверг 30 марта, в 9 часов 30 минут в храме на rue Daru».

Строгановская школа и русская историко-архитектурная наука конца XIX – начала XX в.

Основание С.Г. Строгановым в 1825 г. Рисовальной школы в отношении к искусствам и ремёслам дало начало истории отечественного художественно-промышленного образования. Однако роль Строгановской школы в истории русского искусства не ограничивалась функцией «кузницы кадров». В данной статье нам бы хотелось затронуть аспект истории училища, который ещё не рассматривался специально, но, бесспорно, представляет интерес в контексте изучения становления отечественной историко-искусствоведческой науки. Факты, приведённые нами ниже, относятся к разряду известных и сами по себе не должны произвести сенсации. Однако впервые собранные вместе, эти фрагменты складываются в целостную картину участия Строгановского училища в существенном для XIX – начала XX в. процессе выявления характера и истоков национальной художественной традиции.

Хотя начало научной деятельности Строгановского училища относится ко второй половине XIX столетия (когда училище, собственно говоря, и возникло благодаря слиянию двух учебных заведений1), здесь всё же нельзя не сказать несколько слов о научно-археологических интересах самого графа Сергия Григорьевича Строганова (1794–1882). Занимая должность попечителя московского учебного округа, он выступил основателем императорской Археологической комиссии, был председателем Общества истории и древностей российских при Московском университете. Тесные отношения связывали Строганова с профессором университета Ф.И. Буслаевым2, признанным основоположником научного изучения искусства в России, которому, по словам Г.И. Вздорнова, «посчастливилось создать цельную картину художественной жизни русского средневековья»3. Но если Буслаев сосредоточил своё внимание на исследовании древних рукописей, являвших собой образцы синтеза словесности и изобразительного искусства, то Строганов, напротив, стал одним из первых исследователей древнерусского зодчества и архитектурного декора. Подтверждением этому служит написанная Строгановым книга о Дмитриевском соборе во Владимире, и сегодня сохраняющая актуальность для изучения архитектуры Владимиро-Суздальской Руси. Она содержит важное соображение о том, что храмы Владимира XII в. представляют собой «произведения второй эпохи романской (Ломбардской) архитектуры»4. Это заключение основано на сообщении В.Н. Татищева о том, что мастера-строители были присланы во Владимир Фридрихом I Барбароссой5. Современные исследователи не столь категоричны, однако западноевропейское происхождение артелей Андрея Боголюбского и Всеволода III подчёркивали в своих работах и Н.Н. Воронин, и А.И. Комеч6.

Наиболее полно историко-архитектурные взгляды С.Г. Строганова проявились в полемике, развернувшейся вокруг русского издания книги Э. Виолле-ле-Дюка7. Важная роль этой работы для становления русской искусствоведческой мысли уже не раз подчёркивалась исследователями8. Труд Виолле-ле-Дюка вызвал настоящее возмущение у Ф.И. Буслаева9 и был основательно разобран на страницах журнала «Зодчий» Н.В. Султановым, который показал несостоятельность многих идей французского автора10 и в то же время изложил точку зрения на проблему происхождения русского искусства, которую можно считать принятой в отечественных учёных кругах того времени. Неправота Виолле-ле-Дюка, по единодушному мнению критиков, к числу которых принадлежал и Строганов, состояла в стремлении обосновать самобытный характер русской художественной традиции посредством отделения её от европейского культурного пространства и отождествления с культурами Востока (например, белокаменный резной орнамент Дмитриевского собора во Владимире Виолле-ле-Дюк возводил к сирийским, армянским и персидским источникам11). Особенность позиции С.Г. Строганова заключалась не только в отрицании такой «ориентализации» древнерусского искусства, но и в скептическом отношении к самому факту существования в допетровской России национальной художественной школы: «…Постоянно черпая, и надо прибавить, без большого усилия, в горнилах византийском, романском, итальянском и татарском, черпая чаще всего иноземными руками, русское искусство не проявило в произведениях своих того, что в самом деле можно было бы назвать самобытным национальным стилем»12.

Одним из главных участников полемики вокруг труда Э. Виолле-ле-Дюка был Виктор Иванович Бутовский (1815–1881) – первый директор Строгановского училища и энтузиаст развития российской художественной промышленности, которое не мыслилось им в отрыве от изучения истории отечественного искусства13. (Ил. 1) Его взгляды на этот предмет коренным образом отличались от взглядов С.Г. Строганова и Ф.И. Буслаева. Более того, русское издание книги Виолле-ле-Дюка было осуществлено именно благодаря инициативе Бутовского (книга вышла в издательстве Музея Строгановского училища), который явился и главным апологетом французского исследователя, отстаивавшим достоинства его труда14. Книга Виолле-ле-Дюка важна для Бутовского прежде всего тем, что в ней «самостоятельность нашего искусства была впервые систематически доказана и торжественно провозглашена»15, пусть даже ценой преувеличения той значимости, которую имели в древнерусском искусстве восточные влияния. Будучи приверженцем европейского пути развития России, Бутовский желает видеть её полноправной участницей европейской культурной и экономической жизни, что достижимо лишь через утверждение самобытного характера отечественного искусства, его специфического генезиса. Радея о будущем русской художественной промышленности, Бутовский пишет: «Наши фабрики и ремёсла не могут поддерживаться только чужими моделями и рисунками да копиями с чужих произведений: это вечное заимствование составляет нашу слабость и являет резкую противоположность с нашими техническими успехами»16. Характеризуя деятельность Строгановского училища по собиранию образцов древнерусского орнаментального искусства (в слепках и факсимильных копиях), он подчёркивает, что в этой коллекции «содержится богатая руда для наших мастеров по части орнамента, формы и рисунка»17. Поэтому Бутовский не мог согласиться с Буслаевым и Строгановым в их утверждении, что древнерусское искусство являлось провинциальной версией искусства Запада. Неприятие этой идеи побуждало Бутовского, в частности, заметить, что мнение С.Г. Строганова и А.С. Уварова18 о романском характере владимиро-суздальских рельефов является не более чем «предположением»19, т. е. подлежит сомнению и обсуждению наравне с гипотезой Виолле-ле-Дюка об их восточных истоках.