Валерий Попов - От Пушкина к Бродскому. Путеводитель по литературному Петербургу Страница 5
- Категория: Разная литература / Визуальные искусства
- Автор: Валерий Попов
- Год выпуска: неизвестен
- ISBN: нет данных
- Издательство: -
- Страниц: 12
- Добавлено: 2019-10-12 10:47:53
Валерий Попов - От Пушкина к Бродскому. Путеводитель по литературному Петербургу краткое содержание
Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Валерий Попов - От Пушкина к Бродскому. Путеводитель по литературному Петербургу» бесплатно полную версию:Во все века в Петербурге кипела литературная жизнь – и мы вместе с автором книги, писателем Валерием Поповым, оказываемся в самой ее гуще.
Автор на правах красноречивого и опытного гида ведет нас по центру Петербурга, заглядывая в окна домов, где жили Крылов, Тютчев и Гоголь, Некрасов и Салтыков-Щедрин, Пушкин и Лермонтов, Достоевский, Набоков, Ахматова и Гумилев, Блок, Зощенко, Бродский, Довлатов, Конецкий, Володин, Шефнер и еще многие личности, ставшие гордостью российской литературы.
Кажется, об этих людях известно все, однако крепкий и яркий, лаконичный и емкий стиль Валерия Попова, умение видеть в другом ракурсе давно знакомых людей и любимый город окрашивает наше знание в другие тона.
Прочитав книгу мы согласимся с автором: по количеству литературных гениев, населявших Петербург в разные времена, нашему городу нет равных.
Валерий Попов - От Пушкина к Бродскому. Путеводитель по литературному Петербургу читать онлайн бесплатно
И об этом Гоголь тоже знает не понаслышке – наверняка и он проходил здесь с вверенными ему чадами. Приехав в Петербург из малороссийского города Нежина, закончив лицей, где он прославился забавными байками и актерскими способностями, Гоголь был полон самых тщеславных планов, но в первое время вынужден был работать педагогом сперва в семьях, а после – в учебных заведениях.
«Но чем ближе к двум часам, тем уменьшается число гувернеров, педагогов и детей… <…> В это благословенное время от двух до трех часов пополудни, которое может назваться движущеюся столицею Невского проспекта, происходит главная выставка всех лучших произведений человека. Один показывает щегольской сюртук с лучшим бобром, другой – греческий прекрасный нос. Третий несет превосходные бакенбарды, четвертая – пару хорошеньких глазок и удивительную шляпку, пятый – перстень с талисманом на щегольском мизинце, шестая – ножку в очаровательном башмачке, седьмой – галстук, возбуждающий удивление, осьмой – усы, повергающие в изумление. Но бьет три часа, и выставка оканчивается, толпа редеет… В три часа – новая перемена. На Невском проспекте вдруг настает весна: он покрывается весь чиновниками в зеленых вицмундирах. Голодные титулярные, надворные и прочие советники стараются всеми силами ускорить свой ход. Молодые коллежские регистраторы, губернские и коллежские секретари спешат еще воспользоваться временем и пройтиться по Невскому проспекту с осанкою, показывающею, что они вовсе не сидели шесть часов в присутствии. Но старые коллежские секретари, титулярные и надворные советники идут скоро, потупивши голову: им не до того, чтобы заниматься рассматриванием прохожих; они еще не вполне оторвались от забот своих; в их голове ералаш и целый архив начатых и неоконченных дел; им долго вместо вывески показывается картонка с бумагами или полное лицо правителя канцелярии.»
И Гоголь тоже ходил по Невскому в этой зеленой чиновничьей толпе – покончив с преподаванием, служил в департаменте уделов, и потом изобразил с невиданной силой тягостную и трогательную жизнь чиновного люда. Вспомним его гениальную «Шинель» или еще более пронзительные «Записки сумасшедшего», где чиновник от бесправия своей жизни, от безнадежности сходит с ума.
Гоголь изобразил и блеск Невского проспекта, и сладкие грезы, возникающие тут, и опасность слишком сладких надежд. Лучше него про Невский не написал никто. Одно время он и жил тут неподалеку, на одной из близлежащих улиц – на Малой Морской. И туда мы еще заглянем.
Чуть дальше по той же стороне Невского находилась знаменитая книжная лавка Смирдина, где на открытии были и Пушкин, и Гоголь, и Крылов, и Жуковский, и Вяземский, и потом не раз встречались здесь. Сейчас туда поднимаешься на несколько ступенек и оказываешься в уютной кондитерской в старинном стиле, с книжными шкафами и надписью на стене, напоминающей о том, что здесь было.
Поперечные тихие улочки, пересекающие в этом месте Невский, назывались одно время громкими именами душегубов и цареубийц, боровшихся, впрочем, за светлое завтра. Улице Желябова, названной в честь вождя народовольцев, и улице Перовской, махавшей платочком своим единомышленникам, убившим Александра Второго, возвращены прежние исторические названия – Большая Конюшенная и Малая Конюшенная. Большая Конюшенная вдали упирается в здание царских конюшен и неказистую Конюшенную церковь, где отпевали Пушкина.
ГОЛЛАНДСКАЯ ЦЕРКОВЬ
Между Мойкой, где была последняя пушкинская квартира, и Большой Конюшенной, ведущей к церкви, где его отпевали, стоит красивый голубой дом с куполом посередине. Это великолепное творение архитектора Жако – голландская церковь с двумя ее доходными домами по краям. В одном из этих домов жил знаменитый дипломат фон Геккерн, вошедший в историю прежде всего потому, что погубил Пушкина. Именно из-за его интриг в пользу его как бы приемного сына Дантеса, с которым его связывали вовсе другие узы, и состоялась роковая дуэль Пушкина: Геккерн усиленно сводил красавца Дантеса с женой Пушкина Натальей Николаевной. Успеха им добиться не удалось, но сплетни были для Пушкина невыносимы, и дуэль неизбежна. Именно в доходный дом голландской церкви было доставлено Дантесу оскорбительное письмо Пушкина, где он назвал Геккерна «старой сводней».
Другой злодей другой эпохи тоже отметился в этом доме. После революции, в двадцатые годы, в Питере «блистал» знаменитый грабитель Ленька Пантелеев – его налеты славились необыкновенной дерзостью. На его поимку была брошена вся милиция, были присланы лучшие агенты из Москвы – а он щегольски появлялся в самых людных местах, дорогих ресторанах так, словно ничего не боялся. Милиция обкладывала его в очередной раз – и он в очередной раз непостижимым образом уходил. Город был полон невероятными слухами и вымыслами – вплоть до того, что Ленька – гость из преисподней. Но гораздо шире ходил слух о благородном разбойнике, грабящем неправедных богатых и помогающем сирым и бедным, посещающем обиженных вдов с риском для его жизни. Легенды такие, начиная с Робин Гуда, весьма живучи и, видимо, соответствуют мечтам забитого народа – особенно характерно возрождение этой легенды в эпоху НЭПа, когда народ вместо результатов революции, которых он ждал, увидел жирных и наглых нэпманов. В то время в доме Голландской церкви находился шикарный обувной магазин Петрокожтреста – элитный, как бы сказали теперь (и сейчас Невский занят модными бутиками). Ленька попался вовсе не у бедной вдовы, придя к ней с помощью (было ли такое?), а при покупке очередных модных «шкар». Без этого он, видимо, уж не мог. Появился он там, как всегда, спокойно и в самое людное время, светски раскланиваясь со всеми, кто смотрел на него, открыв рот. Видимо, без таких представлений он тоже не мог уже жить, за что и заплатил жизнью. А город, видимо, не может жить без легенд, пусть даже злодейских.
Милиция сбежалась к этому дому – и Ленька опять, отстреливаясь и заодно пристрелив нескольких своих восторженных почитателей, снова ушел!
Но в этот раз уже милиция «встала на дыбы». Были устроены засады во всех местах, где мог оказаться Ленька, – и наконец он все же попался, подтвердив, что никакого чуда в его существовании нет, а есть лишь бандитский талант, дерзость и ловкость. Загнанный в глухой двор, он погиб в перестрелке. Вот такая «злодейская» история у этого прекрасного на вид дома, построенного замечательным архитектором. Жизнь и литература порой пересекаются самым удивительным образом. Известный и всеми любимый детский писатель Леонид Пантелеев при рождении был назван иначе. А псевдоним выбрал себе явно неслучайно – созвучие Леонид Пантелеев привлекает повышенный интерес.
РОКОВОЙ ПЕРЕКРЕСТОК
Пройдем чуть вперед – и у Зеленого моста через Мойку открывается прекрасный – и трагический – перекресток. Главные моменты пушкинской жизни и смерти связаны с ним. Чуть вправо от перекрестка вдоль Мойки огромное красное здание бывшего когда-то знаменитым «Демутова трактира», который несмотря на грубоватое название был самым изысканным отелем своего времени. Сюда в 1811 году дядя Василий Пушкин привез своего юного племянника Александра из Москвы, чтобы определить его в лицей. Впоследствии Пушкин не раз останавливался здесь: в 1827 году, получив высочайшее позволение покинуть Михайловское, приехал сюда и снял бедный двухкомнатный 33 номер окнами во двор. И все холостяцкие годы трактир был основной резиденцией Пушкина. В 1828 он написал тут свою «Полтаву». В 1831 году он приехал сюда из Москвы с молодой женой.
И последняя, самая знаменитая, квартира Пушкина тут же рядом, за плавным поворотом Мойки. Проходим через деревянные ворота с низкой калиткой (под рост Пушкина?) в просторный двор, мощеный, как при нем, камнем. Поднимаемся по узкой черной лестнице, на которой доктор Арендт вывешивал бюллетени о состоянии Пушкина после дуэли вплоть до последнего дня. С лестничной площадки входим в квартиру.
У гениального человека все гениально – я не помню еще таких комнат, где бы так отпечаталась личность, – всюду он. Какое-то переселение Пушкина в тебя происходит в эти минуты. Помню, особое потрясение пережил я в одно из посещений, вдруг отстав от экскурсии и постояв у окна. Вид был какой-то сельский, уютный, интимный: прохожих не было, Мойка сверкала почти на расстоянии вытянутой руки. И он видел точно это, стоя здесь! – пронзило вдруг ощущение.
Возвратившись на перекресток Невского, видим на той стороне Мойки вывеску «Вольф и Беранже». В день дуэли, 27 января, Пушкин здесь встретился с Данзасом, секундантом, выпил стакан лимонаду и поехал на Черную речку. После дуэли был привезен, смертельно раненный, в свою квартиру на Мойке и уже не выходил из нее больше никогда.
На углу Мойки и Невского и сейчас работает, в несколько измененном виде, кафе «Вольф и Беранже». При Пушкине оно было оформлено в модном тогда китайском стиле. Были разложены свежие газеты. Посетители узнавали новости и оживленно их обсуждали. В этом кафе после смерти Пушкина распространялось знаменитое лермонтовское стихотворение «На смерть поэта», что нашло свое отражение в полицейских документах – после чего Лермонтов был сослан в первую свою ссылку на Кавказ. Да, роковой перекресток.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.