Александр Мусин - Церковная старина в современной России Страница 54

Это были не единственные проблемы Псковской епархии. За год до того комиссия управления Россвязьохранкультуры по Северо-Западному федеральному округу, приехавшая в Псков 6 декабря 2007 г., подтвердила существенные «нарушения» в епархиальной реставрации храма св. ап. Иоанна Богослова XVI в. в Савво-Крыпецком монастыре, основанном в 1485 г. и закрытом в 1923 г. Собственно, еще 28 сентября 2007 г. председатель псковского отделения ВООПИК Ирина Голубева, ее заместитель Антонина Тарасова, археолог Борис Харлашов, архитектор-реставратор Галина Гофман и начальник отдела охраны объектов культурного наследия комитета Псковской области по культуре и туризму Людмила Солдатенко посетили монастырь и увидели, что в ходе проводимой «реконструкции» памятник церковной старины XVI в. оказался фактически уничтоженным. Реставрация велась безо всякого проекта; монастырский архитектор Александр Кузнецов прямо заявил, что «главный архитектор» здесь отец наместник – архимандрит Дамаскин (Сахнюк, 1946–2007) из постриженников Псково-Печерского монастыря. В результате его «архитектуры» была разрушена старинная галерея, соединявшая собор и колокольню – на ее месте возник новодел; трапезный храм был надстроен современным кирпичом, а древняя кирпичная кладка была обмазана цементом, который ее погубит. В Святом озере били фонтаны, соответствующие провинциальному вкусу настоятеля… Монастырь собирался согласовать новоделы задним числом.

Никто не понимал сути претензий, полагая, что если разрушается старый храм, надо просто построить новый, поскольку монастырь «должен развиваться». 27 октября 2007 г. информационная служба Псковской епархии ответила агрессивной отповедью на сформулированные претензии «общественных проверяющих». Она заявила, что работа шабашников обходится раз в двадцать дешевле, чем реставрационные услуги псковских организаций. Говорилось также, что неверующий человек, который относится к монастырю как к памятнику, «не понимает сути Православной веры и не принимает законов нашей Церкви, не может заниматься реставрационными работами такого уровня». Из всего сказанного в епархии поняли, что главная суть претензий – в том, что работы были проведены без разрешения, а не в том, что уничтожается церковная старина. Так думают не только во Пскове, за этим скрывается официальная позиция священноначалия РПЦ. Дальнейшее развитие драмы было перервано свыше. 29 ноября архимандрит погиб в ДТП буквально в нескольких километрах от монастыря.

На этом фоне появилось сообщение о возможности скорой передачи РПЦ собора Рождества Богородицы Снетогорского монастыря – с сохранившимися фрагментами уникальных фресок начала XIV в. Еще в январе 2007 г. председатель Государственного комитета Псковской области по культуре Виктор Остренко провел рабочее совещание по данной проблеме. Было предложено разработать проект использования храма; только после этого можно было бы вести разговор о передаче собора монастырю.

Еще в 1996 г. было подписано соглашение с монастырем о возможности проведения в храме единственной службы в году (на престольный праздник). Во время посещения монастыря комиссией Россвязьохранкультуры в декабре 2007 г. епархия выразила просьбу о восстановлении высокого иконостаса, а также о возобновлении в соборе регулярных богослужений. Тогдашний глава Северо-западного управления В. Калинин считал, что главное в решении вопроса – «правильно составленные охранные договора», а не их исполнение. Однако органы охраны ничего не сказали по поводу строительства в монастыре огромного четырехэтажного корпуса, закрывавшего вид на Рождественский собор: меж тем по проекту корпус был двухэтажный. Впрочем, к началу 2010 г. никаких изменений в статусе храме не произошло.

Недоумение вызывало не только отношение псковского духовенства к собственной исторической памяти, но и к современному церковному искусству. Так, печальная судьба ожидала иконостас работы известного иконописца архимандрита Зинона (Теодора), созданный в 1988 г. для придела прп. Серафима Саровского в Свято-Троицком соборе Пскова. В 2008 г. стало ясно, что иконостас разрушается, в том числе и из-за проведенной в собор в 2003 г. системы отопления. Поскольку епархия не предпринимала никаких мер для спасения иконы, 5 ноября в малом зале Псковского областного Собрания депутатов прошел круглый стол, на котором обсуждался вопрос о постановке на государственную охрану икон работы архимандрита. Удивляла не только позиция епархии, но и то, что «реставрация» икон была поручена Александру Кетросану, местному иконописцу, в чьей компетентности приходилось сомневаться. Состояние и судьба этих икон остаются неизвестными…

Мнимое затишье 2008—первой половины 2009 г. в области передачи памятников церковной старины для нужд РПЦ и патриархии обернулось очередной бурей в конце того же года, чтобы продолжиться и в следующем. Похоже, процесс поиска нового курса, вынесенный в заглавие этой главы, завершился. Курс был найден.

Однако для создания цельной картины происходящего стоит несколько переместиться во времени. Взирая на повседневные споры о культуре и принимая в расчет экономические сложности нового времени, власть убедилась в необходимости закрепить решение указанных проблем на законодательном уровне, как если бы передача имущества религиозным организациям не в пользование, но в собственность снимала с государства ответственность за охрану памятников культуры и существенно облегчала финансовое бремя их реставрации.

В череде событий, сопутствующих процессу передачи патриархии памятников старины в «эпоху Путина», знаковой стала встреча Президента с членами Архиерейского собора 6 октября 2004 г. Характерно, что право задать ключевой вопрос было предоставлено архиепископу Тобольскому и Тюменскому Дмитрию (Капалину), родному брату тогдашнего управделами патриархии митрополита Климента. Епископ попросил принять «специальный закон о возвращении в собственность церковного имущества». Он подчеркнул, что речь не идет о полной реституции, но нужно определить рамки будущего процесса возвращения церковной собственности. Он указал на первостепенную важность возвращения икон и святынь из музейных собраний, а также передачи вместе с храмами имущественной «инфраструктуры», обеспечивающей социальную деятельность церкви. Возможные исключения и особый подход касались объектов, внесенных в список всемирного наследия ЮНЕСКО. В ответном слове Президент предложил восстанавливать историческую справедливость исходя из реалий современности: «Вопрос в том, как это сделать аккуратно, чтобы не навредить ткани отношений, которые сложились на сегодняшний день в обществе, не навредить самим объектам». Если сегодня вернуть все, то церковь будет просто не в состоянии это «все» восстановить и содержать. Но готовить такое решение, безусловно, нужно. Президент пообещал «эту тему потихонечку двигать дальше» вместе с патриархом.

Знали ли участники диалога, что в сентябре 2004 г. в Министерстве экономического развития уже были готовы концепция и проект подобного закона, получившего название «О передаче находящихся в государственной или муниципальной собственности зданий и сооружений религиозного назначения, а также земельных участков, на которых расположены указанные здания и сооружения»? Законопроект был направлен на формирование открытых процедур предоставления имущества, предназначенного для использования в функциональных целях только религиозными организациями. Он предусматривал, что передача в собственность объектов недвижимости, являющихся объектами культурного наследия, должна осуществляться с соблюдением порядка, предусмотренного статьей 29 Федерального закона от 21 декабря 2001 г. № 178-ФЗ «О приватизации государственного и муниципального имущества». Этой статьей предписывалось, что объекты культурного наследия могут приватизироваться при условии их обременения обязательствами по содержанию, сохранению и использованию. Охранное обязательство оформляется одновременно с заключением сделки приватизации (в случае с религиозной организацией – одновременно с принятием решения о передаче имущества в собственность). Оно должно включать в себя требования к содержанию объекта культурного наследия, условия доступа граждан, порядок и сроки проведения реставрационных работ. Однако сами «требования» до сих пор продолжают оставаться неопределенными. Предусматривалось, что переход прав на имущество религиозного назначения, обремененное охранным обязательством, не влечет за собой прекращение этого обязательства, а ограничения прав собственника, предусмотренные им, простираются вплоть до их отмены. Характерно, что именно в этих условиях со стороны правительства устами А. Себенцева был поставлен вопрос об установлении «пределов полномочий контролеров и прав самой религиозной организации при проведении контрольных мероприятий»[269].