Андрей Васильченко - Арийский реализм. Изобразительное искусство в Третьем рейхе Страница 7

Нечто подобное Гитлер уже высказывал во время закладки здания Военно-технического факультета в Берлине (1937 год), и несколько позже, уже на открытии Второй выставки архитектуры и художественных ремесел. По мнению Гитлера, гений обладал способностью интуитивно закладывать в свои творения сведения, которые подтверждались наукой лишь многие века спустя. По этой причине со временем он стал противопоставлять массе гениального творца. По его мнению, только гении могли «обогатить истинное культурное наследие человечества». Именно они могли породить новые стили и направления в искусстве. Однако гении могли полностью реализовать свой потенциал, если их поддерживали. Гитлеровская «теория гения» во многом обращалась к романтичному культу Вагнера, который был сформирован Ф. Ницше. В основных чертах Гитлером также были заимствована у Ницше идея содержательного отрицания массового общества и государства всеобщего благоденствия, равно как и противопоставление друг другу гениального творца и во многом неоригинального исследователя (подразумевался человек, который занимался искусством в силу своей профессии, но не призвания). Важной составной частью гитлеровской концепции гениальности было такое понятие как «усердие». В одной из бесед с Геббельсом Гитлер подчеркнул, «насколько необходимым для творческого человека являются усердие и точность». В марте 1942 года, в одной из застольных бесед, фюрер объяснял своим приближенным, что даже гениальный художник не мог развить свои способности, не имея точных знаний о принципах смешивания красок и грунтовки холста, равно как и без усердных занятий по рисованию. В итоге Гитлер пришел к мысли, что художественные академии надо было заменить специальными школами мастеров (видимо, сказывались его провалы при поступлении в Венскую академию художеств). Тот же, кто не хотел работать там, «должен был в кратчайшие сроки увольняться». Судя по всему, подобный тип учебных заведений был назван Гитлером по образцу созданного Герингом в Кроненбурге учреждения. В 1938 году по поводу открытия уже упоминавшихся архитектурных выставок Гитлер подчеркивал в своих выступлениях, что для создания монументальных сооружений требовалось огромное усердие. В этом отношении Большая выставка немецкого искусства должна была, кроме всего прочего, выполнять важную воспитательную функцию: «Там многие из наших молодых художников будут набираться мужества у действительно усердных и вместе с тем умелых работ… И если когда-то однажды они вновь обретут по праву добросовестность, то они вознесутся над массой недурственных деятелей искусства, оказавшись в пантеоне талантливых художников». При этом всём надо отметить, что большинство художников Третьего рейха не удовлетворяли по качеству своих работ Гитлера. Фюрер считал, что им не хватало усердия и терпения старых мастеров.

Еще в августе 1920 года Гитлер заявил своим (тогда не очень многочисленным слушателям), что отделение искусства от политики было невозможно: «Сегодня мы знаем, что такое искусство, и что оно во многом зависит от государства. Искусство процветает в первую очередь там, где ему была предложена возможность политического развития». В своей речи, посвященной культуре и искусству, которую Гитлер произнес 3 апреля 1929 года в Мюнхене, этот тезис был значительно расширен и дополнен. Теперь он получал более радикальное звучание: «Во все времена искусство было выражением либо религиозного переживания, либо выражением политической воли к власти». Из этого общего посыла Гитлер предлагал современности следующий рецепт: «Политический упадок народа в значительной степени тянет вниз и искусство. Политический же подъем увлекает за собой искусство. Я не могу представить себе победу нашего мировоззрения без того, чтобы оно не оказалось запечатленным в памятниках, которые переживут века, как свидетельство победы наших принципов».

Зная подробности биографии Гитлера, можно не удивляться тому, что он выказывал исключительное презрение к «l’art pour l’art» (с французского – искусство во имя искусства). Но на этот раз это была уже не личная позиция – он увязывал воедино политический упадок Веймарской республики и «духовное безумие» в искусстве.

Карл Бауэр. Йозеф Геббельс

Уже в 1923 году Гитлер начал требовать, чтобы пресса, искусство, литература и театр ставились на «службу немецкому обновлению». На партийном съезде 1933 года он провозгласил, что именно политическое руководство должно было создавать предпосылки для развития искусства. Три года спустя в том же самом Нюрнберге фюрер предельно ясно заявил: «Христианский век мог обладать только христианским искусством. Национал-социалистическая эпоха – только национал-социалистическим искусством».

Глава 2. Конфликты и противоречия в сфере культуры

После прихода к власти национал-социалистов «Союз борьбы за немецкую культуру» при поддержке ряда других фёлькише-группировок начал атаку на современное искусство, его представителей и покровителей. Неугодные доценты и директора музеев увольнялись. На их место ставились люди, которые было бы правильнее называть традиционалистами. Данный процесс был предельно облегчен Законом «О восстановлении профессионального чиновничества», который был принят 7 апреля 1933 года. Значительное количество художников-авангардистов было вынуждено покинуть Германию и искать убежища за границей. Так, например, уже в 1933 году в эмиграции оказались Джон Хэртфилд, Василий Кандинский и многие другие. Кроме этого оставшимися в Германии, в пресловутой «внутренней эмиграции» оказались Отто Дикс, Эрнст Барлах, Оскар Шлеммер и Карл Шмидт-Роттлюфф. Они более не принимали участия в общественной жизни и пытались по возможности не привлекать внимания к своим произведениям искусства.

Между тем национальные и национал-социалистические организации проводили так называемые позорные выставки, на которых демонстрировались работы авангардистов. Однако эти предшественники выставки «Дегенеративное искусство» были частной инициативой на местах, инициатива их проведения пока еще не исходила из правительственных учреждений. Жесткие меры, которые касались литературы, – взять хотя бы книгосожжение 10 мая 1933 года, которое стало апогеем централизованной акции по «освобождению» библиотек от «ненемецкой литературы», пока обходили стороной изобразительное искусство.

Создавшийся культурно-политический вакуум тут же заполнили «немецко-творческие» художники, произведения которых долгие годы игнорировались художественной критикой и владельцами галерей, но при этом все они имели определенный успех у публики. Положение изобразительного искусства стало более однозначным, когда законом от 22 сентября 1933 года была основана Имперская палата культуры, президентом которой был назначен Йозеф Геббельс.

Церемония открытия Дома немецкого искусства в 1937 году

Не существует никаких сведений и даже исторических апокрифов относительно того, почему Гитлер решил сделать официальным «покровителем» культурной жизни именно Йозефа Геббельса, а не Альфреда Розенберга, который считался «старым борцом» на фронтах искусства. Вероятно, фюрер рассматривал жесткого, догматичного и нередко совершенно непрактичного Розенберга как фигуру, совершенно неподходящую для того, чтобы контролировать процессы в немецком искусстве. Симптоматично, что Гитлер весьма пренебрежительно относился к главной книге А. Розенберга – «Миф ХХ века». Он считал, что эта книга, написанная узколобым балтийцем, была сложна для понимания простыми людьми, к тому же она была во многом компилятивной, но при этом лишенной центрального стрежня. В июле 1933 года, то есть еще за несколько месяцев до создания Имперской палаты культуры, Гитлер весьма сильно критиковал Розенберга Геббельс в те дни написал в своем дневнике: «Вечером был у Гитлера. Он настроен резко против Розенберга. Так он всё делает неважно. «Фелькишер Беобахтер» отвратителен».

После того как была создана Имперская палата культуры, «Союз борьбы за немецкую культуру», который продолжал возглавлять Розенберг, фактически оказался ненужным. В итоге 1 декабря 1933 года Розенберг в приступе отчаяния направил Гитлеру письмо, в котором просил распустить «Союз борьбы», а самого Розенберга по собственному желанию устранить из сферы культурной политики. Однако несколько дней спустя Розенберг опомнился и написал фюреру письмо, в котором просил не предпринимать подобных мер. Гитлер не посчитал нужным ответить ни на одно из них.

Между тем создававшаяся Имперская культурная палата могла в кратчайшие сроки добиться немалых успехов. Уже к 1935 году она насчитывала в своем составе более 100 тысяч человек. При этом в 1937 году Имперская палата изобразительных искусств начитывала в своих рядах 45 тысяч членов. Попадание в данную организацию для многих художников было вопросом жизни и смерти. Если кому-то (неважно, по каким причинам) отказывали в приеме с состав Имперской палаты, то данное лицо впредь не могло заниматься профессиональной деятельностью в сфере культуры. § 10 закона был сформулирован таким образом, что фактически без объяснения причин любого неугодного художника можно было исключить из Имперской палаты.