Хрупкий разум. Нейропсихолог о том, какие сбои происходят в мозге и как это меняет личность человека - Сауль Мартинес-Орта Страница 18

Когда я впервые обследовал Антонио, его поведение было совершенно гротескным и преувеличенным, а нейропсихологические показатели в тестах не соответствовали какой-либо связности, если принять во внимание согласованность, которая управляет работой человеческого разума в соответствии с биологией. Симптомы всегда следуют биологической последовательности.

Появление и распространение тремора при болезни Паркинсона, ненормальные позы при дистонии, судороги при эпилепсии, невозможность говорить или вспомнить при афазии или амнезии – все это соответствует биологическому правдоподобию, согласующемуся с топографией поражения или заболеванием. Вот почему мы удивляемся, когда видим симптомы, форма проявления которых ускользает от этой биологической последовательности. Именно тогда мы обычно рассматриваем возможность симуляции или функционального расстройства.

При функциональных расстройствах, в отличие от симуляции, нет желания обманывать, нет самого намерения и пациент не получает какой-либо выгоды. При симуляции не обнаружили признаков, указывающих на «физическое» повреждение мозга, но и при функциональных расстройствах их не обнаружили. При симуляции пациент стремится иметь симптомы, чтобы получить что-то. При функциональном расстройстве пациент не притворяется, что у него есть симптомы, хотя он и не страдает каким-либо заболеванием головного мозга.

Эти функциональные расстройства, ранее классифицировавшиеся как истерия, конверсия, психогенные или психосоматические, представляют собой реальные «сущности», возникающие как следствие аномалий в функционировании мозга, которые до сих пор точно не понимают, но все более тщательно изучают. Феноменологически функциональные расстройства обычно представляют собой состояния, характеризующиеся развитием – иногда внезапным – выраженных, изменчивых, но стойких симптомов, которые могут поставить под угрозу двигательную систему, когнитивные функции, зрение или любую функциональную область.

ПАРАЛИЧ, СЛАБОСТЬ, СЛЕПОТА ИЛИ РАССТРОЙСТВО ПАМЯТИ – ЭТО СИМПТОМЫ ФУНКЦИОНАЛЬНОГО РАССТРОЙСТВА, ПРИЧИНЫ КОТОРОГО НЕВОЗМОЖНО ОБНАРУЖИТЬ В МОЗГЕ.

У Антонио были нормальными МРТ, электроэнцефалографическая запись, люмбальная пункция и анализ крови. Его нынешнее состояние колебалось от ступора, возбуждения и растерянности до относительной нормальности. Он был не в состоянии выполнять очень простые познавательные задачи и постоянно жаловался, например: «А-а-а-а-а-а, я не могу, я не могу, а-а-а-а-а-а, я не могу, я не могу». Более того, попытка решить некоторые из представленных им проблем потерпела неудачу, в основном потому, что он применил абсурдные стратегии в своей попытке их решить. Например, если бы я попросил его повторить три цифры – пять, восемь, четыре, – он бы промолчал, задумался, а потом бы сказал:

– Ну… есть число, которое предшествует числу, с которого начинается мой номер телефона… Потом я думаю, что это был номер, который является частью даты рождения моего сына… Думаю, если я сделаю это вот так, я их запомню…

Очевидно, он их не помнил. Задача была такой простой: просто повторить три цифры, как только я закончил их произносить. Но Антонио заблудился в плане без плана, который завершился провалом.

Это был человек с хорошим образованием, ставший владельцем крупной компании, где выполнял задачи огромной сложности. Он никогда не болел и регулярно совершал длительные прогулки в горы, что было одним из его самых больших увлечений. Его семья рассказала, что в какой-то момент, за несколько месяцев до госпитализации, он начал все больше нервничать, у него были эпизоды заметной тревоги, которые все считали реакцией на различные проблемы, связанные с работой. К этому беспокойству добавлялся постепенный упадок. Этот человек, который был так уверен в себе, привык решать бесконечное количество проблем, ежедневно падал на свой стол в офисе, обнаруживая, что не может жить с факторами стресса, которые раньше для него ничего не значили. Но кто бы ни стал таким, когда всю жизнь строил компанию, которая теперь рушилась как карточный домик? Так и должно быть. К сожалению, во многих случаях людям приходится иметь дело с внезапным завершением жизненного этапа, не имея никакого отношения к причинам, приведшим к такому завершению. Экономический кризис, появление новых рынков, конкуренция.

Мне это не показалось обманом, но и не было похожим на нейродегенеративное состояние. В течение нескольких недель печаль и тревога превратились в гротескное и бесцельное поведение, которое сделало этого человека неузнаваемым в глазах родных. Пациент был осмотрен психиатром и на основании совокупности результатов, полученных после проведенных тестов, или, скорее, отсутствия результатов, указывающих на проблемы с мозгом, было решено, что он, возможно, страдает от сложного депрессивного состояния в дополнение к нарушению когнитивных функций.

Несколько дней спустя состояние Антонио значительно улучшилось после начала лечения антидепрессантами и его выписали с программой когнитивной стимуляции и последующим наблюдением психиатра. Шли недели, Антонио продолжал совершенствоваться, но он уже никогда не стал тем человеком, которым был раньше. Этот самоуверенный человек и руководитель компании исчез. Глава семейства исчез. Теперь он был пугливым и замкнутым человеком, который иногда не мог выйти из дома из-за ужасного страха перед необходимостью перейти улицу. Он осознавал абсурдность своих страхов, а также неспособность управлять ими. Поэтому он ушел с работы, понимая, что больше не может справляться.

Я увидел его снова и смог подтвердить, что объективного ухудшения когнитивных функций не было и что его работоспособность была в пределах нормальных показателей. Но его поведение продолжало быть другим, и иногда каким-то непредсказуемым образом возвращалось гротескное и необъяснимое. Подобно тому, как однажды, прогуливаясь по горам, он решил бесцельно пройти по пересеченной местности, среди кустов, травмируя кожу бесчисленными ветками, шипами, пронзавшими его плоть. Он делал все, чтобы избежать этого, не чувствуя боли и не прекращая бесцельно ходить. В других случаях так же внезапно он чувствовал «что-то» в животе и груди – огромный дискомфорт, который заставлял лечь на пол и закричать. Это были трудные для понимания эпизоды, но это было уже не то абсурдное поведение, которое видели во время поступления, а, скорее, вполне конкретные странные моменты, которые позже вернули его к этой новой нормальности. Шли месяцы, его когнитивные способности улучшались. Семья считала его более стабильным и в каком-то смысле научилась жить с этим новым Антонио. И вот мы попрощались, оставив все в руках отличной команды психиатров.

Прошло четыре года, Антонио снова вошел в мой офис в сопровождении жены. Он узнал меня, я знаю это по искренности его улыбки и по тому, о чем удалось поговорить. Я видел его другим, но не во внешности. Он все еще был тем чрезвычайно худым человеком со сморщенной шеей, тонкими губами и маленьким ртом, короткими волосами и большими глазами. Но ни в одном жесте, выражении лица, слове или взгляде я не смог распознать ни малейшего намека на ту безмерную печаль и тревогу, которая окружала все его существо, когда ранее прощались. Напротив, выражение доброты, от которого появлялась легкая, трудно истолковываемая улыбка, сопровождало