Мудрость леса. В поисках материнского древа и таинственной связи всего живого - Сюзанна Симард Страница 29

Глава 6

Ольшаники

К моменту, когда прибыл грузовик с заключенными, я уже передумала.

На лесовозную дорогу выбрались двадцать арестантов в черно-белой полосатой одежде, доставленных из исправительного центра к северу от Камлупса. Не убийцы, в основном воры, но все же преступники. Тюремный охранник и его коллега из Лесной службы выстроили их в шеренгу. Мы с Робин наблюдали за происходящим с высоты птичьего полета, находясь на вырубке двумястами метрами выше. Больше месяца она была моей напарницей, помогая ставить эксперимент для магистратуры на вырубке десятилетней давности, полностью заросшей ольхой ситкинской.

Вырубка идеально подходила для опыта, целью которого было изучение, как кустарниковая ольха влияет на приживаемость и рост саженцев сосны скрученной. По всей провинции ольху вырубали и травили химикатами, добиваясь свободно растущих сосновых насаждений. Столь амбициозную программу по уничтожению ольхи, стоившую миллионы, реализовывали, несмотря на отсутствие доказательств о пользе этого для сосны. Это была реакция – драматическая реакция – на опасения, что кусты ольхи подавляют и убивают коммерчески ценные деревья.

Ольха росла в подлеске естественных лесов, составленных сосной скрученной; эти деревья выросли на плоскогорье, некогда охваченном ледником после пожаров, устроенных поселенцами, которые прокладывали железную дорогу и искали золото в конце XIX века. Столетие спустя леса вырубили с помощью валочно-пакетирующих машин – тракторов с механической рукой, оснащенной пилой, а несчастные ольхи либо раздавили колесами, либо срезали вместе с соснами. Когда верхний этаж леса исчез, на оставшиеся ольховые пеньки пролился свет, и они выпустили множество новых ветвей и листьев. Воды и земли было сколько угодно – настоящий рай для ольхи. Сохранившиеся корневища легко давали новые кусты, а под ольховой короной буйно разрастались вейник, кипрей и дикая малина. Проезжающему мимо лесоводу могло показаться, что саженцы сосны тонут в море ольхи и трав. За годы, предшествовавшие учебе в магистратуре, я объездила множество лесов и знала, как выглядят эти лесопосадки изнутри, поскольку выходила из пикапа и углублялась в заросли ольхи, окаймлявшие дорогу. Пробравшись сквозь эту стену зелени, я обычно обнаруживала прекрасно растущие сосны. Однако вид океана ольхи со стороны дороги – даже если из этого океана торчало множество сосен – давал лесоводам достаточное оправдание для химической атаки или работы пилой и секатором.

Но зачем? Никто не знал, улучшает ли это рост насаждений. Своим экспериментом я хотела дать ответ на этот вопрос. Я хотела количественно оценить конкурентное влияние ольхи и прочих растений на сосны. Еще больше меня интересовало, могут ли местные кустарники сотрудничать с соснами, помогая им соединяться с почвой и создавать здоровое лесное сообщество.

Чтобы посмотреть, как (и если) ольха мешает сосне, мне пришлось уменьшить плотность этих невысоких кустарников, включая полное уничтожение на некоторых участках. Я могла сравнить рост сосен на участках с разным количеством ольхи по соседству, включая те, где сосна не имела конкуренции. Вместо прореживания я решила срезать ольху полностью и позволить ей прорасти заново в контролируемом количестве, чтобы сосны высотой по щиколотку, которые я собиралась посадить, столкнулись с потенциальным противником в ситуации, приближенной к реальной. Если растения начнут рост вместе, в равных условиях, то будет проще оценить их конкуренцию. Если бы я проводила эксперимент во время вырубки, то могла бы просто проредить новые побеги ольхи и посадить экспериментальные сосны. Однако я появилась уже после того, как пни ольхи превратились в полноразмерные кусты. Природа – беспристрастный помощник.

Предполагалось, что заключенные с помощью мачете вырубят всю ольху, оставив пеньки высотой по щиколотку. Каждый куст ольхи включал около тридцати побегов, растущих из общего корневища. Чтобы получить диапазон плотности ольхи, я собиралась контролировать, какие скопления будут давать новые листья, а какие нет, нанося гербицид на верхушки стеблей. Таким образом мы создавали пять уровней плотности – от участка, где ольхи не было (все растения погибли в результате обработки гербицидом), до участка с плотностью две тысячи четыреста кустов на гектар (гербицид не наносили, все растения остались живы). Имелось также три промежуточных уровня (шестьсот, тысяча двести и тысяча восемьсот скоплений на гектар).

Кроме того, на участках, где ольхи не было, я хотела создать переменный уровень травяного слоя – разное количество вей-ника, кипрея, жимолости, гекльберри, дикой малины и дюжины других мелких видов. Так я могла оценить конкурентное влияние этого травяного компонента на сеянцы сосны – отдельно от влияния ольхи. Ольху рассматривали как главного врага, но эти низкорослые растения тоже считались нежелательными соседями. Как ни странно, настоящая трава здесь – только кипрей: вейник относится к злакам, а гекльберри и дикая малина – к кустарникам. Однако они не доставали мне и до колена, так что я объединила их и назвала травяным слоем. Для оценки его конкурентного воздействия я запланировала три варианта произрастания трав на участках без ольхи: сто процентов травяного слоя (оставляла естественный покров в покое), пятьдесят процентов травяного слоя (уменьшала естественный покров наполовину) и ноль процентов травяного слоя (полностью избавлялась от трав). В каждом из случаев я сначала срезала ольху и наносила гербицид, а затем распыляла химикаты, чтобы уничтожить выделенные участки трав. В случае полного уничтожения я опрыскивала все, что попадалось на глаза – кустарники, травы, злаки и мхи, обнажая землю.

Такая экстремальная обработка напомнила мне фермерские поля в низинах долин. Этот план борьбы ужасал, но я разработала его, потому что в 80-х годах американские специалисты по сорным растениям, следуя по пути сельскохозяйственной «зеленой революции», использовавшей пестициды, удобрения и высокоурожайные сорта культур, обнаружили, что именно такие условия благоприятствуют быстрому росту культур. Политики Британской Колумбии считали, что смогут скопировать эти методы и добиться максимального потенциала для роста сосны. Было бы упущением не проверить их идею, если они смогут заставить сосны расти, как бобы, то можно заготавливать больше леса, поскольку ожидается его более быстрый рост. Я собиралась оценить эффективность каждого подхода. У нас получилось семь вариантов – четыре с сохранением разной плотности ольхи и три без ольхи, но с сохранением различной доли травяного слоя; каждый мы повторили три раза. Получился двадцать один участок; каждый имел размер двадцать на двадцать метров, и все располагались примерно на одном гектаре вырубки общей площадью в десять гектаров.

В ходе каждого из семи экспериментов я высаживала сосну, чтобы определить, насколько интенсивно саженцы конкурируют или сотрудничают с ольхой и травяным слоем за свет, воду и питательные вещества.

Мне хотелось выяснить, насколько ольха помогает сосне (например, путем