Белый. История цвета - Мишель Пастуро Страница 3

Тем не менее эта книга, как и пять предыдущих, только на первый взгляд является монографией. Цвет не существует сам по себе. Он обретает смысл, он «работает» в полную силу в социальном, лексическом, художественном или символическом аспектах лишь в ассоциации либо в противопоставлении с одним или несколькими другими цветами. По этой же причине его нельзя рассматривать обособленно. Говорить о белом значит – неизбежно – говорить о черном, красном, синем и даже зеленом и желтом.

Эти шесть книг – здание, над строительством которого я работаю более полувека: история цвета в западноевропейских социумах, от Древнего Рима до XVIII столетия. Даже если, как мы увидим на последующих страницах (и как можно узнать из других моих трудов), я часто буду заглядывать в более далекие и более близкие к нам эпохи, мое исследование будет разворачиваться главным образом в этих (уже достаточно широких) хронологических рамках. Оно также будет ограничиваться обществами стран Западной Европы, поскольку, на мой взгляд, проблемы цвета – это прежде всего проблемы общества. А я как историк не обладаю достаточной эрудицией для того, чтобы рассуждать о всей планете, и не имею желания переписывать или пересказывать с чьих-то слов работы ученых, занимающихся неевропейскими культурами. Чтобы не городить чушь, чтобы не красть у коллег и не превращать книгу в набор цитат и ссылок, я ограничиваюсь тем материалом, который мне знаком и который начиная с 1983 года в течение четырех десятилетий был темой моих семинарских курсов в Практической школе высших исследований и в Высшей школе социальных наук. Выражаю глубокую признательность всем моим студентам, аспирантам, участникам и слушателям этих занятий за плодотворный обмен мнениями, который у нас имел место и, надеюсь, будет продолжаться в будущем. Цвет – нечто такое, что касается всех и связано со всеми проблемами жизни в обществе.

ГЛАВА 1

Цвет богов

(от начала начал до зарождения христианства)

Дать определение понятию «цвет» – дело непростое. И не только потому, что за долгие века определения существенно изменились: даже если ограничиться современной эпохой, на пяти континентах цвет воспринимается по-разному. У каждой культуры представление о цвете складывается под влиянием окружающей среды и климата, особенностей ее истории и традиций. И знания жителей Западной Европы тут ни в коей мере не являются критериями, и уж тем более истинами, а всего лишь знаниями среди других знаний. К тому же носители этих знаний еще и не всегда придерживаются единого мнения. Мне регулярно доводится участвовать в симпозиумах, посвященных цвету, где собираются представители разных областей науки – социологи, физики, лингвисты, этнологи, художники, химики, историки, антропологи, музыковеды. Все мы счастливы встретиться друг с другом и обсудить важную для нас тему, но через несколько минут нам становится понятно, что мы говорим не об одном и том же. Когда речь заходит о цвете, оказывается, что у каждого специалиста свой набор дефиниций, своя система классификаций, свои постулаты, свои особенности восприятия. Эта разноголосица и эта неспособность выработать единое определение обнаруживается в большинстве толковых словарей: их авторы не могут предложить ясное, убедительное и внятное определение цвета, которое бы укладывалось в приемлемое количество строк. Часто определение претендует быть исчерпывающим, а получается затянутым и переусложненным: вдобавок оно снова и снова оказывается неполным. Иногда оно бывает неверным или непонятным широкому читателю, как на французском языке, так и на других языках Западной Европы. Редко доводится видеть, чтобы толковый словарь успешно справился с задачей, решения которой мы вправе от него ожидать.

Если трудно определить, что такое цвет вообще, то определить, что такое белый цвет, еще труднее. Если сказать, что это цвет молока, цвет лилии и снега, как написано в большинстве толковых словарей2, это не будет неправдой. Но если вы станете утверждать, что белый – цвет солнечного света, который в результате дисперсии разлагается на спектр, то есть пучок разноцветных лучей, такое объяснение сможет удовлетворить только физика. А что оно дает гуманитарным наукам? Ничего, абсолютно ничего. Цвет физика, химика или невролога – это не цвет историка, социолога или антрополога. Для этих троих – как и для специалистов по всем вообще гуманитарным наукам – цвет определяется и изучается прежде всего как факт общественной жизни. Именно общество, в большей степени, чем созерцаемая нами картина природы, наши глаз и мозг, производит цвет, дает ему определение и наделяет смыслом, вырабатывает для него коды и ценности, регламентирует его применение и его задачи. Проблемы, которые ставит перед нами цвет, – это всегда проблемы культуры.

Поэтому говорить о цвете значит прежде всего говорить об истории лексики и тенденций в языке, истории пигментов и красок, техники красильного дела и живописи. А также говорить о месте цвета в повседневной жизни, о ценностях и системах, которые его сопровождают. О законах и гражданских установлениях, которыми он регулируется. Наконец, это значит говорить о моральных принципах и символах людей Церкви, о теориях ученых, о творениях и о восприятии художников. Поводов для исследования и для размышления более чем достаточно, а вопросы, возникающие при этом перед историком, весьма многообразны. Цвет по существу своему – сфера, изучение которой должно происходить на стыке разных научных дисциплин, с привлечением документов разного типа.

Однако есть области, где исследования оказываются более результативными, чем в других. Это области, в которых цвет служит средством классификации: лексика, мода, мир знаков, кодов и эмблем. Ассоциировать, противопоставлять, различать, устанавливать иерархию: важнейшая из функций цвета – классифицировать. Классифицировать людей и предметы, животных и растения, индивидов и группы, точки пространства и моменты времени. В противоположность тому, что обычно сразу приходит в голову, большинство социумов использовали для этих целей весьма ограниченную палитру. Судя по всему, долгое время в Европе, по крайней мере в социальном плане и плане символики, доминировали три цвета: белый, черный и красный, то есть, если взглянуть с исторической точки зрения, – белый и два его антагониста.

От природы к культуре

Пытаться выяснить, какую роль в жизни доисторических людей играл белый цвет, – задача невыполнимая. Самое большее, что мы можем сделать, – это вообразить, что в окружавшей их природной среде белые тона присутствовали в значительном количестве, более значительном, чем, например, красные или синие: это, разумеется,