Записки библиофила. Почему книги имеют власть над нами - Эмма Смит Страница 6

(типичный «ботаник» в застегнутом наглухо пальто-дафлкоте и очках в тяжелой оправе) отказывается расстаться с большим, переплетенным в кожу томом и крепко обнимает его, прижав к себе. Это Библия Гутенберга. «Уповаете на Господа?» – саркастически вопрошает девушка. Из ответа библиотекаря становится ясно, что волнует его вовсе не содержание священного текста. Своим действием он поет импровизированный гимн значению этого объекта как произведения искусства, как памятника человеческой изобретательности и прогрессу: «Оберегаю. Библия – первая из напечатанных книг. Ведь с нее началась эпоха Просвещения. Я считаю письменность величайшим достижением человечества. Даже если западная цивилизация обречена, я спасу хотя бы ее крупицу». В парадоксальной символической уловке экземпляр Библии Гутенберга, принадлежащий Нью-Йоркской публичной библиотеке, вдруг начинает воплощать вполне мирское Просвещение, если не само человечество.

Эта берущая за душу сцена спасения единственной книги посреди гибели целой библиотеки происходит в фильме-катастрофе Роланда Эммериха «Послезавтра» (2004) о последствиях климатической катастрофы. Сцена кажется проходным эпизодом (конечно, сначала нужно было жечь стулья и стеллажи, ведь топливо из книг не очень хорошее), но на самом деле именно в ней – переломный момент всего фильма. Признание ценности именно этой книги коренным образом меняет весь фильм: история о беспомощности человека перед лицом природы становится хвалой технологиям, изобретенным человеком же. Героический отец и Гутенберг (которого часто называют «отцом печати») стоят на страже постапокалиптического будущего человечества, убеждая нас, что нечто значительное может пережить Армагеддон. Но, чтобы понять роль Библии Гутенберга во всех повествованиях и рассуждениях о прогрессе книг и человечества, нам нужно разобраться с немалыми историческими и культурными притязаниями фильма. С нее ли начинается наш долгий роман с книгами? Была ли она первой печатной книгой? Можно ли назвать Библию Гутенберга «величайшим достижением человечества»? И какое отношение она имеет к «западной цивилизации»? Мы увидим далее, что ответы на эти вопросы иногда ниспровергают заветные мифы о происхождении, вплетают печатную книгу в более широкий, более агрессивный и политизированный нарратив. Хорошо, когда тебе с самого начала напоминают, что книги – их производство, их форма и их содержание – никогда не бывают нейтральными.

Иоганн Гутенберг остался в истории как изобретатель наборного шрифта из подвижных литер. Можно было набирать текст из отдельных букв и при помощи печатного станка воспроизводить его сколько угодно раз. Для производства книг это имело такое же значение, что и появление отстоящего большого пальца для эволюции приматов. Этой истории, как и вообще всем историям о происхождении, много чего недостает, чтобы считаться единственной, героической точкой отсчета, но пока пусть будет так. Гутенберг, родившийся около 1400 года в городе Майнце на берегу Рейна, поначалу был ювелиром, а потом еще много чем занимался, в том числе и виноторговлей. Оба этих занятия повлияли на развитие печатного дела, потому что изготовление элементов печатной формы – литер – требовало умелого обращения с металлом, а для получения оттисков текста был доработан механизм, которым давили виноград. Попытки Гутенберга-предпринимателя массово производить зеркала для паломников также свидетельствуют о его увлечении инновационными технологиями воспроизведения. Этот его опыт в соединении с капиталом нового бизнес-партнера – Иоганна Фуста, состоятельного юриста, а по совместительству ювелира, – и позволил ему решиться на дерзновенный эксперимент в области книгопечатания.

Чтобы произвести нечто совершенно новое – печатную книгу, – все, от шрифта до бумаги, должным образом подготовленной к нанесению краски, тоже предстояло изобрести заново. Но кое в чем, и довольно существенном, механически отпечатанная Библия не стала радикальным разрывом с рукописными книгами, которые появились до нее (и появлялись после). Конечно, печатный пресс резко ускорил процесс производства, но все равно подготовка всего текста Библии к печати занимала неимоверно много времени. В Библии Гутенберга было 1282 страницы, распределенные в два тома. На каждой странице размещалось по две колонки, и, за редким исключением, в каждой из них было по 42 строки (из-за чего Библию Гутенберга иногда называют сорокадвухстрочной). Около 170 ее экземпляров почти два года изготавливали, судя по всему, шестеро печатников. Точно так же, как ее предшественницы, рукописи, этот трудозатратный продукт сразу же стал относиться к категории элитных.

Готовые Библии появились в 1455 году. Цифры, связанные с их изготовлением, помогают представить, что они собой представляли, так сказать, физически. Бóльшую часть тиража отпечатали на бумаге, а меньшую – на материале, ассоциирующемся с работой писцов, – пергамене, или телячьей коже, – и стоили эти последние в 4–5 раз дороже бумажных. Для изготовления пергаменных Библий размером 42 × 30 см, то есть чуть меньше современного формата А3, потребовалось около 5 тысяч телячьих шкур и в 50 раз больше листов тряпичной или льняной бумаги. Бумагу делали в Пьемонте, переправляли через Альпы, а оттуда баржей она шла в Майнц. Цепочка поставок получалась очень длинная.

Все Библии Гутенберга печатались готическим шрифтом, напоминавшим о богослужебных книгах и литургической литературе, но приятный глазу вид шрифта «приглушает» его инновационность. Отпечатанные страницы похожи на рукописные. Сорок восемь полных или практически полных дошедших до нас экземпляров выглядят так, будто принадлежат одновременно и новому миру печати, и старому миру рукописей. Мы привыкли, что новые технологии заимствуют терминологию и классификацию у более старых, на смену которым они, по идее, приходят. Так, для работы на компьютере из офисного лексикона были позаимствованы слова «файлы», «папки», «каталоги», «рабочий стол» и многие другие; в цифровой фотографии применяется уже излишний, но «ностальгический» звук открывающегося и закрывающегося затвора; электронные книги, подражая внешнему виду своих печатных предшественниц, имеют даже эффект переворачивания страниц (глава 16). Этот феномен – подражание новых технологий старым – называют скевоморфным дизайном. Почти так же и отпечатанная Гутенбергом книга почтительно снимает эстетическую и организационную шляпу перед своими предками-рукописями, пытаясь им подражать – и в то же время низвергнуть их с пьедестала.

Текст в две колонки и знакомые готические буквы делали чтение книги схожим с чтением рукописи – но у Библий, сходивших с печатного станка, к этим двум главным особенностям добавлялись еще рубрикация (выделение красным цветом), по-особому подцвеченные заглавные буквы, многоцветные орнаменты в виде завитков на полях. Эти декоративные дополнения были не только в традиции оформления рукописей, но и исполнялись теми, кто хорошо умел писать. То есть книгу, которую, как часто считают, отпечатали первой, специально сделали такой, чтобы потом ее можно было закончить «от руки», то есть продолжить стародавнюю читательскую традицию доведения своих книг «до ума» (глава 14).

Да и вообще в оформлении Гутенбергом большой, предназначенной для чтения вслух Библии было больше старого, чем нового. Выбранный им ретроформат напоминал о популярных солидных Библиях прошлых веков, сильно отличавшихся от небольших, карманного размера томиков, которые вошли в употребление незадолго