Елена Первушина - Касл. Обратная сторона Жары Страница 21

Связать антиалкогольную пропаганду с ксенофобией было в своем роде гениальной идеей: большинство взрослых американцев ничего не имели против бокала хорошего вина, бутылки пива или рюмки виски после трудового дня, а христиане помнили, что Иисус сам превращал воду в вино, но никому не хотелось отдавать свою страну во власть «понаехавшим».

Большую роль в продвижении идеи «сухого закона» сыграла Антисалунная лига, созданная в 1893 году. Ее ядро составили методисты, баптисты и пресвитерианцы – представители христианских течений, активно выступающих против алкоголя. Но что было еще важнее, учредители лиги были богатыми и влиятельными людьми, имевшими опыт в политических баталиях. Они не стали основывать свою партию, понимая, что мгновенно обретут врагов в лице остальных политиков и ввяжутся в сражение за голоса, которое невозможно выиграть, потому что борьба с алкоголизмом никогда не будет главной проблемой избирателей. Они поступили разумнее, поддержав деньгами и голосами всех кандидатов от легальных партий, которые соглашались включить в свою программу требование введения «сухого закона», пусть далеко не первым пунктом – неважно. Кандидат мог быть сущим мерзавцем, продажным до мозга костей, мог быть даже известным алкоголиком, но если он соглашался с условиями, то лига выступала за него.

Чикаго времен Сухого закона. «Иметь в доме спиртное стало признаком своеобразного шика, почти знаком респектабельности». (Френсис Скотт Фицджеральд)

Кроме политического давления, Антисалунная лига обеспечивала информационное. Из тысячи статей, опубликованных в американских газетах в 1905 году, лишь 92 пропагандировали «сухой закон», но через десять лет их было уже 416, а в 1920 году – 359.

В разгар Первой мировой войны, в 1917 году, проект «сухого закона» был вынесен на обсуждение в Конгресс. Дебаты продолжались 13 часов, и в конце концов проект был одобрен 282 голосами против 128. Восемнадцатая поправка к Конституции США запрещала изготовление, продажу и транспортировку алкогольных напитков. Само их употребление не было запрещено. Такие ограничения были бы вмешательством в частную жизнь, которая для американцев свята.

На ратификацию закона во всех штатах ушло довольно много времени: поправка окончательно вступила в силу закона в начале 1920 года, так что у любителей выпить было время сделать запасы. Не все оказались так предусмотрительны, и далеко не у всех были винные погреба и деньги на то, чтобы их наполнить, и, в конце концов, никакие запасы не вечны. Практически сразу после запрета продажи алкоголя началась бойкая подпольная торговля. Виски или вино можно было купить в чайной или кафе – там их наливали в чайные или кофейные чашки. В магазине можно было приобрести бутылку «особого» имбирного эля или «специальной» содовой, которые по дороге домой чудесным образом превращались в скотч или бурбон. В бедных кварталах пышным цветом расцвели самогоноварение и изготовление домашнего пива. Все необходимые ингредиенты (дрожжи, хмель и солод) можно было купить в аптеке. Их даже рекламировали: хотя реклама алкоголя строго запрещалась, никаким законом нельзя было запретить эзопов язык и иносказания. К примеру, если на рекламе был изображен караван верблюдов, идущий по пустыне, то никто из покупателей не сомневался, от какой жажды они страдают.

Студенты могли приобрести выпивку в магазинах при университетах, где обычно продавались тетради, карандаши, ручки, сэндвичи и содовая. Для них это стало видом лихой бравады. Среди старшего поколения достать спиртное на вечеринку было обязанностью гостеприимного хозяина. И те, и другие пользовались ограничениями «сухого закона», чтобы продемонстрировать свое свободолюбие и презрение к правилам.

Были и люди, для которых нелегальная торговля стала бизнесом – опасным, но приносящим сумасшедшие прибыли, за которые можно и убить. К примеру, банда братьев Дженна, ранее занимавшаяся рэкетом и грабежами, занялась устройством итальянских и сицилийских эмигрантов. Бесправные бедняки, толком не знающие языка и больше всего на свете боявшиеся, что полиция узнает о них, оказывались в полной власти братьев. Те снабжали их самогонными аппаратами, поставляли сырье, а готовый продукт сбывали в бедных кварталах.

Знаменитый Альфонсо «Аль» Капоне тоже не брезговал эксплуатацией подобных «надомников», но все же главными его клиентами были состоятельные люди, которым требовался первоклассный джин, коньяк и виски. Мафиози сделал ставку на контрабанду, которая принесла ему состояние. В 1924 году нелегальный импорт оценивался по меньшей мере в 40 миллионов долларов, и лишь пять процентов товара было конфисковано.

От полиции можно было уйти или откупиться, но часто перевозчиков подстерегали конкуренты, и тогда завязывался настоящий бой не на жизнь, а на смерть, совсем как во времена Дикого Запада. Автоматическое оружие еще не успело выйти на широкий рынок, но гангстеры быстро оценили его преимущества, используя в разборках пистолет-пулемет Томпсона («Томми-ган»), который благодаря им стал легендарным. Пострадавших в схватках бутлегеров лечили врачи, преданные мафии и не сообщавшие полиции об огнестрельных ранениях.

Смерть от пули грозила не только рядовым контрабандистам. Аль Капоне недаром заказал себе бронированный автомобиль стоимостью 20 тысяч долларов: кузов из стали, пуленепробиваемое стекло, устойчивая к ударам крыша, специальные двери – именно то, что нужно серьезному человеку, который хорошо помнил, как был застрелен в собственной машине его предшественник Джонни Торрио.

Если же бутлегеры попадали в тюрьмы, мафия оказывала материальную помощь их семьям, а спасать незадачливых контрабандистов отправлялись лучшие адвокаты. Впрочем, судили их не очень строго. Один из чиновников времен Сухого закона вспоминал: «Нет ничего необычного, когда выясняется, что сам шериф – бутлегер или непосредственно связан с незаконной продажей спиртного… Судья назначает легкий штраф бутлегеру, представшему перед судом, а затем удаляется в свой кабинет, чтобы выпить спиртного, которое тот же бутлегер ему продал».

Нужно сказать, что среди гангстеров не было ни одного человека англо-саксонского происхождения из числа первых поселенцев, сплошь «инородцы» – итальянцы, ирландцы, евреи, негры. И немудрено: «истинные американцы» заняли все места в легальных структурах власти, им не было необходимости заниматься нелегальным бизнесом, чтобы разбогатеть. Для предприимчивых «инородцев» оставались только криминальные пути. Итальянцы заняли Чикаго, расположенный на границе с Канадой, а ирландцы и евреи тяготели к Нью-Йорку.

«С помощью доброго слова и пистолета вы можете добиться гораздо большего, чем только одним добрым словом». (Альфонсо Капоне)

Некоторые потомки эмигрантов выбрали другую сторону. В истории остались двое храбрых агентов еврейского происхождения Изи Эпштейн и Мое Смит, которые активно боролись с нелегальной торговлей. За годы службы они конфисковали пять миллионов бутылок с алкоголем на общую сумму в 15 миллионов долларов и бессчетное количество фляжек, бочек и перегонных аппаратов. В 1925 году Эпштейн и Смит ушли со службы и занялись страховым бизнесом, поскольку работа на государство не приносила денег. Тгда же Аль Капоне разъезжал по Чикаго на бронированном автомобиле, сверкая кольцом с бриллиантом в 11 карат, и опасался скорее конкурентов из других банд, чем правительственных чиновников. В конце концов справедливость восторжествовала: в 1929 году грозного Аль Капоне арестовали на территории штата Пенсильвания за ношение оружия. Отсидев десять месяцев, он вышел, но в 1931 году снова попал в тюрьму за неуплату налогов. На этот раз он освободился лишь через восемь лет и умер в 1947 году, потеряв рассудок от третичного сифилиса.

Кейт Беккет и Ричард Касл находят алкогольный клад Джеймса «Джимми» Уокера. Это реальная личность – Уокер был членом Демократической партии и занимал кресло мэра Нью-Йорка с 1926 по 1932 годы. Он очень нравился избирателям: Джимми был «своим в доску», весельчаком, актером и талантливым музыкантом. Он любил проводить вечера в ночных клубах, в компании знаменитых артистов с Бродвея или из Голливуда, и, разумеется, смотрел сквозь пальцы на нарушения «сухого закона». Горожане прозвали его «Ночным мэром» и «Щеголем Джимми». Вскоре на горизонте появились скучные люди, которые взялись проверить финансы мэра-весельчака. В 1931 году законодательное собрание штата Нью-Йорк доказало причастность Уокера к целому ряду коррупционных преступлений. В следующем году против него выдвинули обвинение в получении крупных взяток от представителей городского бизнеса. Уокер понял, что запахло жареным, срочно подал в отставку и перебрался в Европу. Кстати, Джонни Уокер, в честь которого названа знаменитая марка скотча, совсем не родственник Джимми, а торговец чаем, живший в Шотландии в XIX веке: его сын занимался производством виски и назвал фирму в честь отца.