Леонид Кравченко - Как я был телевизионным камикадзе Страница 5

Чем-то совершенно необычным обернулись смерть и похороны Леонида Брежнева и телевизионный вариант прощания с генеральным секретарем. Было хорошо известно на телевидении, что Л. Брежнев очень доверял председателю Гостелерадио Сергею Георгиевичу Лапину. Доверял в политическом, телевизионном и даже в чисто человеческом плане. Леонид Ильич слыл большим спортивным болельщиком, болел за ЦСКА. Но на стадион трудно было выбираться, тогда он звонил Лапину и говорил: «Сергей, очень хочу посмотреть сегодняшний матч ЦСКА, а по телевидению ты не показываешь. Окажи любезность, организуй трансляцию…»

Сергей Лапин и сам был заядлым болельщиком ЦСКА. Ну уж если просит Л. Брежнев, надо сделать, приходилось срочно ломать программу телевизионного дня и спешно отправлять передвижные телевизионные станции на стадион.

Рассказываю об этом потому, что смерть генерального секретаря для С. Лапина стала большой человеческой потерей. А тут еще так получилось, что за четыре дня до смерти, 6 ноября 1982 года, Леонид Ильич наградил Сергея Георгиевича Звездой Героя Социалистического Труда.

Но вот что вышло в день смерти Л.И. Брежнева. С утра в Останкино вместе с каким-то высокопоставленным человеком в гражданской форме пожаловал Сергей Лапин. Он был очень хмур, а на лице – скорбь. В кабинете генерального директора программ собрались самые доверенные лица. Лапин сообщил о горестной вести, сообщил, что смерть произошла ближе к утру и теперь перед телевидением, прежде всего перед Генеральной дирекцией программ, стоит невиданная задача. За короткое время надо тщательно отсмотреть, проанализировать все телепрограммы текущего дня и с учетом трагического события «почистить эфир», освободить от веселых развлекательных передач, от фильмов, репортажей, где могут возникнуть ненужные ассоциации.

Тут же было решено сформировать группу самых ответственных работников и немедленно приступить к оценке и отсмотру всех передач. Никому ни слова, из кабинета, где можно было на мониторах отсматривать любые программы, не выходить. Еду доставлять на рабочее место. По всем возникающим сомнительным моментам докладывать непосредственно С. Лапину.

Было также сказано, что день официально пока не объявляется траурным. Все откладывается на завтра.

Возник вопрос насчет концерта, посвященного Дню милиции. Он всегда напрямую показывался 10 ноября, и это был чуть ли не лучший концерт года. На этот вопрос человек в гражданской форме заметил, что концерт в Колонном зале уже отменен. Будут отменены и другие увеселительные мероприятия.

Конечно, трудно было не предположить, что по Москве быстро поползут слухи и тайну смерти Л. Брежнева не скрыть. Тем не менее телевизионный эфир был поставлен под жесткий контроль. Приняли и другое важное решение: с завтрашнего дня все программы телевидения выстраиваются заново, как и положено в день траура, – симфонические и камерные концерты, соответствующие теленовости, реакция за рубежом, траурные мероприятия по всей стране с показом по телевидению и т. и.

Самое главное решение: два канала ТВ, первый и второй, работают в одном режиме, синхронно, на одной картинке.

Кстати, с тех пор так и повелось: как только умирали генсеки, первый и второй каналы синхронно показывали одни и те же передачи в траурном обрамлении.

Сами похороны Леонида Брежнева обернулись неприятным сюрпризом для телевидения. Все было как обычно: траурные речи, звучавшие с Мавзолея Ленина слова прощания, процессия с гробом к могиле возле Кремлевской стены. Но когда гроб опускали в могилу, вдруг сорвались веревки у изголовья. С большим трудом справились с этим невероятным инцидентом.

Но всевидящее око телевидения зафиксировало и этот исторический траурный эпизод, который потом расценивали неожиданным образом. Самый распространенный слух, воцарившийся среди народа, – быть великим переменам в стране?! Возможно, это в самом деле окажется великим предвестником скорых грядущих перемен. Но все-таки не таких скорых, как пытались предсказать тогда всякие звездочеты. Пока наступит переходный период – андроповский, затем очень странный и скоротечный – черненковский период и только потом – горбачевский, который многое буквально перевернул в стране.

Глава 4

Через газету «Труд» – во властные структуры

Для телевидения того времени, да и всей прессы едва ли не главным стал вопрос об усилении не только пропагандистской, но и организаторской роли печати, усилении критического начала в работе печати. В значительной степени это было связано с приходом к власти после смерти Л.И. Брежнева Юрия Андропова.

Мне, к счастью, к этому времени было доверено возглавить самую массовую газету в стране, да и не только в стране, но и в мире, – газету «Труд». По своему главному предназначению она как центральный орган профсоюзов должна была защищать, отстаивать интересы трудящихся. И, пожалуй, именно в этой газете чаще всего появлялись острые критические публикации и велись крупные газетные кампании.

Но далеко не всем руководителям – и в правительстве, и в краях, республиках – нравились острые аналитические статьи.

Юрий Андропов в ту пору неоднократно высказывался в пользу критического анализа состояния дел в СССР, призывая телевидение, радио, газеты острее и более глубоко освещать глубинные процессы в обществе. Но после эпохи Л. Брежнева эти призывы трудно прививались на практике.

Умные, трезвомыслящие партийные руководители в краях и областях сознательно стремились поддерживать критический дух на телевидении и в своих газетах. Они понимали, что это мощный рычаг управления. Поэтому даже подсказывали редакциям, по каким проблемам, по каким персоналиям следует выступить с критическим анализом. Каждое утро они начинали рабочий день с чтения публикаций свежего номера «своей» газеты. Отмечали прежде всего критические материалы, а нередко вырезки таких публикаций сопровождали резолюциями с поручениями своим подчиненным «Разобраться и доложить!». Руководитель мог и по телефону позвонить редактору газеты, пригласить на беседу автора статьи.

Звонки, конечно, были разные, не всегда приятные для редакций. Но уж если власть поддерживала газетное выступление, это был праздник. Вообще, забота о действенности СМИ была в те времена возведена на уровень государственной политики. И как страшно, неприятно сталкиваться ныне с полным равнодушием властей к публикациям в прессе, критическим теле– и радиопередачам. Порой такие сенсационные разоблачения видишь по телевидению, читаешь в прессе – и хоть бы хны! Думаешь всякий раз: если это неправда – надо гнать в три шеи авторов сенсаций, а если правда – почему власти безмолвствуют? Народ это видит и тоже становится равнодушнее как по отношению к властям, так и к прессе.

О неравнодушии некоторых видных деятелей к критическим выступлениям ходили легенды. Естественно, как со знаком плюс, так и со знаком минус. Очень болезненно реагировали на критику в центральной прессе партийные вожди Кунаев в Казахстане и Рашидов в Узбекистане, влиятельнейший первый секретарь Краснодарского крайкома партии Медунов.

И совсем нетерпим был к любому критическому слову всесильный глава МВД Щелоков. Доходило до идиотизма: даже крохотные критические заметки о милиции в центральных газетах приходилось согласовывать в самом министерстве. Редакторы газет знали об особых связях министра с генсеком Брежневым, Черненко и откровенно побаивались Щелокова. Но ведь потом судьба этого человека, оказавшегося вне зоны критики, сложилась трагически. Так же, как и судьба первого зама председателя КГБ Цвигуна. Оба покончили самоубийством.

Образцом внимательного отношения к прессе считались тогда первый секретарь Томского обкома партии Егор Лигачев и первый секретарь Свердловского обкома партии Борис Ельцин. О лидере Томской области было известно, что каждый номер областной газеты «Красное знамя» он прочитывал дотошно, с цветным карандашом в руке. Считал для себя принципиальным поддерживать ее публикации. Время от времени Лигачев появлялся и в редакции, встречался с журналистами и вел открытые беседы о материалах газеты. Иногда он устраивал в Томске акции всесоюзного масштаба. По инициативе Егора Лигачева на строительстве Томского нефтеперерабатывающего комбината прошла всесоюзная журналистская летучка. Пригласили на нее редакторов некоторых центральных, краевых, областных и даже многотиражных газет. Отбирали приглашенных по принципу: какое предприятие, область, край, республика прямо связаны с поставками оборудования, материалов и конструкций для строительства комбината, оттуда и звали журналистов. Надеялись, что они подключат через свои газеты местных поставщиков и ускорят сроки выполнения договорных обязательств. Да, в те времена редакции смело брали на себя организаторские функции. На этой летучке журналисты обменялись информацией, уточнили через организаторов ситуацию на стройке, графики выполнения работ и разъехались по своим территориям для оказания агитационной поддержки Томску. Кстати, в итоге комбинат пустили досрочно, и в этом была заслуга журналистов и Лигачева, который опирался на их поддержку.